Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы
— Оскар Скруггс, — сказал он. — Истинно интеллигентный человек.
Буквально в то же мгновение рука Рэйчел снова метнулась к приборной доске.
— Я хочу слушать. И я буду слушать. Дружище Бастер собирается рассказать сегодня нечто очень важное.
Из динамика снова задолдонил тот же самый придурочный голос, а Рэйчел Розен блаженно откинулась на спинку сиденья. Конец сигареты горел в полуметре от Рика, как огромный, самодовольный светляк, как напоминание о ее победе. Ее победе над ним.
18
— Принесите сюда остальное мое хозяйство, — скомандовала Прис Изидору. — В первую очередь телевизор. Чтобы мы могли услышать обещанный Бастером репортаж.
— Да, — поддержала ее Ирмгард Бейти, быстрая и ясноглазая, как стриж. — Нам ну позарез нужен телевизор. Мы столько уже ждали этого репортажа, и он как раз должен начаться.
— Мой телевизор принимает только государственный канал, — печально сообщил Изидор.
Рой Бейти, усевшийся в большом глубоком кресле так плотно, словно решил поселиться в нем до скончания века, громко рыгнул и заговорил спокойно и терпеливо, как воспитатель, поучающий неразумного ребенка:
— Но мы, Иззи, хотим послушать именно Дружище Бастера и его Дружелюбных Друзей, а не кого-нибудь другого. Или вы предпочитаете, чтобы я называл вас Джей-Ар? Как бы то ни было, вы вполне меня поняли? И вы сходите за телевизором?
Джон Изидор миновал пустынный коридор и начал спускаться по лестнице. У него все еще кружилась голова от счастья, от ощущения — испытанного впервые в жизни — своей нужности. От меня зависят другие, они не могут без меня обойтись, думал он, ступая по заросшим пылью ступенькам.
Да и вообще будет очень приятно посмотреть Дружище Бастера по телевизору, а не слушать его, как все последнее время, по приемнику в фургоне. И ведь точно, именно сегодня Дружище Бастер должен обнародовать свое сенсационное, подкрепленное надежнейшими документальными свидетельствами разоблачение. Так что благодаря появлению Прис, Роя и Ирмгард я получу возможность своими глазами увидеть самую, пожалуй, важную телевизионную передачу, какая только была когда-либо. Здорово.
Жизнь Джона Изидора явно шла на подъем.
Зайдя в квартиру, бывшую временным пристанищем Прис, он первым делом отключил телевизор от сети и вытащил комнатную антенну. В обрушившейся со всех сторон тишине его собственные руки стали вдруг какими-то призрачными, нереальными. Один в квартире, без Роя, Ирмгард и Прис, он мгновенно увял, потух, стал до странности похожим на вот этот только что выключенный телевизор. Мне необходимо быть с другими людьми, подумал он, необходимо, чтобы жить. Раньше, пока они не пришли, я еще мог жить здесь в одиночестве. Но теперь все изменилось, и пути назад нет. Невозможно перейти от людей к безлюдию. Это ведь я, испуганно понял он, это я завишу от них — слава богу, что они остались.
Чтобы перенести все вещи Прис наверх, потребовалось два захода; Джон Изидор решил начать с телевизора, а уж потом вернуться за чемоданами и всякой мелочью.
Несколько минут спустя он занес тяжеленный телевизор в свою гостиную и поставил его онемевшими от напряжения руками на кофейный столик. Супруги Бейти и Прис наблюдали за действиями Изидора абсолютно отстраненно, отнюдь не пытаясь ему помочь.
— В этой комнате очень хороший прием, — похвастался он, задыхаясь от усталости, и начал подключать телевизор. — Раньше, когда я тоже смотрел Дружище Бастера и его…
— Ты просто включи телевизор, — оборвал его Рой Бейти. — И перестань болтать.
Джон Изидор включил телевизор и сразу направился к двери.
— Еще один заход, и все будет готово, — сказал он, задержавшись в дверях, чтобы немного согреться теплом их присутствия.
— Вот и чудесно, — равнодушно откликнулась Прис.
Джон Изидор чуть не силой оторвал себя от косяка и вышел в коридор. Пожалуй что, думал он, они меня вроде как эксплуатируют. Но это его ничуть не волновало. Ведь все равно, они — мои друзья, говорил он себе.
В опустевшей, оглохшей квартире он собрал всякие женские одежки, распихал их по чемоданам, а затем отправился в обратный путь.
Несколькими ступеньками выше, в глубокой пыли что-то явственно копошилось. Что-то маленькое и неоспоримо живое. Джон Изидор мгновенно уронил чемоданы и выхватил из кармана пластиковый аптечный пузырек, бывший у него, как и едва ли не у всех обитателей Земли, всегда при себе, в расчете как раз на такую оказию. Ну, так и есть — вот он, паук, ничем особо не примечательный, но ведь живой же! Трясущимися от радости пальцами Джон Изидор осторожно переместил паука в пузырек и плотно закрутил крышечку, предусмотрительно продырявленную в нескольких местах иголкой.
Наверху, у дверей своей квартиры, он остановился, чтобы перевести дыхание.
— … ну да, ребятки, время уже наступило. С вами дружище Бастер, который глубоко — ха-ха, как в колодце — надеется, что вам всем ну прямо невтерпеж ознакомиться с открытием, которое я тут недавно сделал и которое, должен заметить, было полностью подтверждено наилучшими учеными, работавшими не покладая рук и ног последние несколько недель. Ха-ха, ребятки, это самое что ни на есть оно!
— Я нашел паука, — сказал Джон Изидор.
Трое андроидов мгновенно перенесли все свое внимание на него.
— Дай-ка посмотреть, — протянула руку Прис.
— Не болтайте, когда по телевизору Бастер, — возмутился Рой Бейти.
— Я никогда не видела пауков. — Прис крутила аптечный пузырек, с интересом рассматривая плененное там существо. — А ног-то у него, а ног-то. Ты не знаешь, Джей-Ар, зачем ему столько ног?
— А так уж они, пауки, устроены, — сказал все еще не пришедший в себя, задыхающийся от счастья Изидор. — У них всегда восемь ног.
— А ты знаешь, Джей-Ар, что я думаю? — спросила, поднимаясь со стула Прис. — Я думаю, что ему совсем и не нужно столько ног.
— Восемь? — переспросила Ирмгард Бейти. — А почему бы ему не обойтись четырьмя? Отрежь четыре, и мы посмотрим. — Она достала из сумочки острые блестящие маникюрные ножницы и передала их Прис.
Джона Изидора охватил ужас.
Прис отнесла пузырек на кухню, открыла его и вытряхнула паука на столик, за которым Джон Изидор обычно завтракал.
— Скорее всего, он будет тогда бегать чуть медленнее, — сказала она, — но здесь все равно нету вокруг никаких мошек, так что ему и так, и так умирать с голоду.
И взялась за ножницы.
— Пожалуйста, — сказал Изидор.
— Он что, что-нибудь стоит?
— Не уродуйте его, — взмолился Джон Изидор. Взмолился чужим, визгливым голосом.
