Станислав Лем - Библиотека современной фантастики. Том 4. Станислав Лем
— Да.
— Кто открыл счет?
— Управление космической навигации по распоряжению Планетологического института и Космической комиссии ООН, но это было сто двадцать семь лет тому назад…
— У вас есть какие-нибудь удостоверения?
— Нет, только карточка из лунного Адапта, от доктора Освамма…
— Отлично. Ваш счет: двадцать шесть тысяч четыреста семь итов.
— Итов?
— Да. Что вас еще интересует?
— Я хотел бы получить немного де… этих самых итов.
— В каком виде? Не хотите ли кальстер?
— Что это такое? Чековая книжка?
— Нет. Вы сможете сразу платить наличными.
— Ах, вот как! Отлично.
— На какую сумму открыть вам кальстер?
— Понятия не имею — тысяч на пять…
— Пять тысяч. Хорошо. Выслать в отель?
— Да. Одну минутку, я забыл, как он называется, этот отель.
— Это тот, из которого вы звоните?
— Тот самый.
— Это “Алькарон”. Мы вышлем сейчас же. Только вот что: не изменилась ли ваша правая рука?
— Нет… а что?
— Ничего. В противном случае нам пришлось бы изменить кальстер. Вы сейчас его получите.
— Благодарю, — сказал я, кладя трубку. Двадцать шесть тысяч, сколько это? Я понятия не имел. Что-то забренчало. Радио? Телефон? Я поднял трубку.
— Брегг?
— Да, — ответил я. Сердце ударило сильней, всего один раз. Я узнал ее голос. — Откуда ты узнала, где я? — спросил я, потому что она не сразу отозвалась.
— По Инфору. Брегг… Эл… послушай, я хотела тебе объяснить…
— Нечего объяснять, Наис.
— Ты злишься. Но пойми…
— Я не злюсь.
— Эл, правда? Приходи сегодня ко мне. Придешь?
— Нет, Наис, скажи, пожалуйста, сколько это, двадцать с лишним тысяч итов?
— Как это сколько? Эл… ты должен прийти.
— Ну… сколько времени можно на это прожить?
— Сколько угодно, мы ведь ничего не тратим на жизнь. Но не надо об этом. Эл, если бы ты захотел…
— Подожди. Сколько итов ты тратишь в месяц?
— По-разному. Иногда двадцать, иногда пять, а то и вообще ничего.
— Ага. Спасибо.
— Эл! Послушай!
— Я слушаю.
— Это не может так кончиться…
— Что кончится? — сказал я. — Ничего не начиналось. Благодарю тебя за все, Наис.
Я положил трубку.
На жизнь почти ничего не тратят?.. Это в данную минуту интересовало меня больше всего. Что же, значит какие-то вещи, какие-то услуги бесплатны?
Снова телефон.
— Брегг слушает.
— Приемная. Вам прислан кальстер из Омнилокса. Высылаю его в ваш номер.
— Благодарю… Алло!
— Слушаю?
— Нужно платить за номер?
— Нет.
— Скажите, а ресторан… есть в гостинице?
— Да, четыре. Прислать вам завтрак в номер?
— Хорошо, а за еду… платят?
— Нет. Кальстер уже наверху. Завтрак будет через минуту.
Робот отсоединился, и я не успел спросить его, где мне искать этот кальстер. Я не имел ни малейшего представления, как он выглядит. Встав из-за столика, который тотчас съежился и увял в одиночестве, я увидел что-то вроде подставки, вырастающей из стены, возле двери; на ней лежал плоский предмет, завернутый в полупрозрачный пластик и похожий на небольшой портсигар. С одной стороны шел ряд окошечек, цифры в них образовывали 1001110001000. Ниже две малюсенькие кнопочки с цифрами “один” и “ноль”. Я смотрел, ошарашенный, и вдруг понял, что это записано 5 тысяч в двоичной системе. Я нажал кнопку с единичкой, и на ладонь вывалился крохотный пластмассовый треугольничек с выдавленным на нем “1”. Значит, это было нечто вроде устройства, печатающего или отливающего деньги, в пределах суммы, обозначенной в окошках, — число уменьшилось на единицу.
Я оделся и уже собирался выйти, но тут вспомнил об Адапте. Я позвонил туда и объяснил, что не смог найти их человека в Терминале.
— Мы уже беспокоились о вас, — отозвался женский голос, — но сегодня с утра узнали, что вы поселились в “Алькароне”…
Они знали, где я нахожусь. Почему же они не разыскали меня в порту? Несомненно, нарочно: рассчитывали, что, заблудившись, я пойму, как неуместен был мой “бунт” на Луне.
— У вас великолепно поставлена информация, — ответил я с изысканной вежливостью. — Пока что я отправляюсь осматривать город. Позвоню вам позже.
Я вышел из комнаты; серебряные движущиеся коридоры плыли здесь целиком, вместе со стенами — для меня это было новостью. Я отправился вниз эскалатором; на каждом этаже мелькали бары, один был совершенно зеленый, словно погруженный в воду, каждый этаж имел свой цвет — серебро, золото, все это начинало мне понемногу надоедать. Всего лишь за день! Странно, что им это нравилось. Впрочем… я вспомнил ночной вид на Терминал.
Нужно немного привести себя в порядок, с таким решением я вышел на улицу.
День был пасмурный, но облака светлые, высокие, и солнце временами пробивалось сквозь них. Только теперь с бульвара, где в два ряда стояли огромные пальмы с розовыми, как языки, листьями, я увидел панораму города. Дома располагались отдельными островками, кое-где в небо вонзались иглы небоскребов, словно взметнувшиеся на невероятную высоту и окаменевшие в полете струи. Они вздымались не меньше, чем на километр. Я знал — кто-то мне говорил еще на Луне, — что их теперь уже не строят, что мода на них скончалась естественной смертью именно после постройки этих гигантов. Они высились памятниками быстро угасшей архитектурной эпохи — ведь, кроме высоты, изуродованной худосочностью, они ничем не радовали глаз. Темно-коричнево-золотые, бело-черные в поперечную полоску или серебряные словно трубы, которые не то поддерживают, не то ловят облака; выступавшие на фоне неба посадочные площадки на трубчатых опорах напоминали этажерки.
Несравненно красивее были новые дома. В них не было окон, и это позволяло целиком расписывать стены. Весь город казался одним гигантским вернисажем, на котором соперничали мастера цвета и формы. Не скажу, что мне нравилось все, что украшало эти двадцати- и тридцатиэтажные сооружения, но, учитывая мой почти стопятидесятилетний возраст, меня, пожалуй, нельзя было обвинить в излишнем консерватизме. Больше всего мне понравились здания с висячими садами, часто пальмовыми. Полосы буйной зелени этих садов-оранжерей как бы рассекали на части фасады домов, их прозрачные стены создавали впечатление легкости. Верхние этажи словно покоились на воздушных подушках.
По бульвару мимо мясистых пальм, которые мне как-то особенно не понравились, неслись два потока черных машин. Я уже знал, что они назывались глидерами. Над домами появились летающие машины, но не похожие ни на самолеты, ни на геликоптеры. Больше всего они походили на заточенные с двух концов карандаши.
