Джек Финней - Меж трех времен
— На «Грейхаунд», — ответил я и мог бы дословно повторить следующую ее реплику.
— О да, я тоже, — сказала она, удивляясь такому совпадению. И когда мужчина, стоявший передо мной, отошел, разглядывая свои билеты, я подошел к окошечку и купил два билета в партер на сегодняшнее дневное представление «Грейхаунда». Меня это устраивало: не люблю сидеть один, что в театре, что в кино. Оставив один билет себе, я протянул другой Джотте.
Но вот завтракать я предпочитаю в одиночестве, а потому позавтракал в кофейне при отеле, исключительно в обществе свежего номера «Таймс». И прочел предварительную рецензию на «Грейхаунд», в которой, помимо прочих нелестностей, говорилось, что пьеса наверняка придется по душе тому, кто «измеряет умственные способности объемом шляпы».
А потом я обнаружил в колонке «Письма редактору» вот эту статью:
"Такси-аэроплан: Фрэнк Коффин ждет пассажиров на пирсе А, Норт-Ривер.
Редактору «Нью-Йорк таймс».
Благодарю Вас за оценку моей уверенности в своем аэроплане. Вы, подобно мальчику из известной песенки, «угадали с первого раза». Аэропланы, в особенности гидроаэропланы, гораздо безопасней, чем принято считать. По моему мнению, эти машины намного надежней людей, которые управляют ими, ибо примерно 85 процентов полета зависит от машины, на которой летит авиатор. Это несомненно — стоит лишь заметить, что почти все желающие научиться летать обучаются этому весьма скоро. Полеты, на аэропланах вовсе не удел сверхлюдей, и те, кто летает на них, отнюдь не сверхлюди.
Однако полеты на аэропланах, особенно в нашей стране, получили дурную репутацию главным образом из-за небрежности, порой граничащей с преступлением, некоторых авиаторов и строителей аэропланов. Конечно же, существуют несовершенные машины, как, например, встречаются плохо сконструированные автомобили. Шоферы, которые пытаются на автомобилях с предельной скоростью шестьдесят миль в час поворачивать на перекрестках именно с этой скоростью, находят своих подражателей и среди авиаторов. Подобные шалости можно встретить среди людей, управляющих практически любым видом транспорта: видимо, лихачество порождается осведомленностью, которая в свою очередь порождает презрение к правилам безопасности.
Я согласен с вами, что «любопытно было бы знать, сколько отыщется в этом городе людей, желающих прокатиться на аэроплане». Полеты на аэроплане, особенно при современных моторах, довольно дороги, а потому я при всем своем желании не могу пригласить людей полетать со мной бесплатно. Однако я готов катать пассажиров, равно как мужчин, так и женщин, от пирса А, Норт-Ривер, до статуи Свободы, с облетом вокруг последней за цену, которая не смутит того, кто действительно желает испытать полет. Авиация еще не достигла того уровня, когда она могла бы, как это уже случилось с автомобилями, стать развлечением для малоимущих.
Я полагаю, что мой гидроаэроплан намного безопаснее среднего нью-йоркского такси. Я решительно считаю, что, летя на нем, рискую куда меньше, чем проезжая по переполненным улицам Нью-Йорка в такси, шофер которого стремится как можно быстрее доставить меня к месту назначения, пренебрегая соблюдением правил безопасности моей и пешеходов, лишь бы поскорее взять следующего пассажира.
Разрешите мне еще раз поблагодарить Вас за Вашу статью. Если бы тот самый класс общества, который сделал возможным автомобильное производство в его нынешнем виде, приобретая автомобили, пожелал бы попробовать полеты на аэроплане, особенно над водой, что вдесятеро безопасней, чем полеты над сушей, — уверен, что авиация получила бы тот самый стимул, который скоро поставил бы ее на надежную и безопасную основу, избавив от безумных выходок напоказ и отвратительных цирковых трюков.
Фрэнк Т.Коффин".
Однако все заверения Коффина ни в малейшей степени не убедили меня, что гидроаэропланы гораздо надежней, чем принято считать. Что прозвучало для меня по-настоящему убедительно, так это то, что «полеты на аэропланах, особенно в нашей стране, получили дурную репутацию главным образом из-за небрежности, порой граничащей с преступлением, некоторых авиаторов и строителей аэропланов». Я читал эти леденящие душу слова и обливался холодным потом, сообразив вдруг, что я просто обязан полететь на гидроаэроплане Фрэнка Коффина. Именно обязан — иначе не скажешь. Ведь как же еще иначе — я застыл, уставясь в никуда, поверх ресторанных столиков, — как иначе смогу я обшарить Манхэттен вдоль и поперек в поисках чего-то, чего, сдается мне, я никогда не видел, о чем никогда не слышал? Как еще разыскать мне здание с профилем «Мавритании»? Ох, Рюб, Рюб, во что только вы меня втянули!
Было еще рано, и я отправился на прогулку, прихватив с собой фотокамеру. Я снял юго-восточный угол Бродвея и Двадцать третьей улицы. А на следующем снимке я запечатлел перекресток Бродвея и северо-восточной части Девятой улицы.
Здесь пока еще довольно мило и респектабельно. Однако чем дальше продвигался я в глубь Нью-Йорка 1912 года, тем более потрепанным становился его вид. Я заглянул в закусочную: «У Макса. Обед на бегу для занятых людей» — и решил, что если Макс когда-нибудь пообедал здесь сам, заведением управляет его вдова.
И тем не менее все картинки и звуки улицы, даже голоса детишек были отрадой для моих алчных глаз и ушей. На Фултон-стрит мое внимание привлекли даже шест цирюльника и портняжная мастерская.
Пирс А оказался именно там, где говорил Фрэнк, — он врезался в Гудзон на западной стороне нижнего Манхэттена, неподалеку от самой оконечности острова. И сегодня, вытянувшись полосой по травянистому берегу, примерно на сотню футов по обе стороны от пирса, здесь стояли люди — не берусь даже на глаз определить, сколько их было, знаю только, что много. Мужчины в темных костюмах и жестких белых воротничках, женщины в длинных разноцветных платьях — все безмолвствовали, запрокинув лица к небу, поглощенные необычным зрелищем. Я подошел к ним и поверх голов взглянул на серые воды Гудзона. Далеко от пирса А на мелких волнах покачивался плот с причаленной к нему лодкой. А еще дальше я наконец разглядел то, за чем так сосредоточенно наблюдала толпа: самолет, который на небольшой высоте летел над водой к берегу Джерси.
Вначале я не был уверен, что действительно слышу этот звук; но затем, не сводя глаз с маленького, низкого, но зато удивительно четкого одинокого силуэта, я совершенно точно расслышал запинающийся перестук мотора. Аэроплан летел низко, прямо на нас; затем он круто взмыл вверх, поднявшись над деревьями Бэттери-парка, и Фрэнк Коффин в своем белом на синем фоне неба самолетике принялся вычерчивать петли и закладывать виражи на потеху собравшимся внизу, грациозно покачивать крыльями, наклоняясь то влево, то вправо, — и у толпы вырвался дружный восторженный вздох.
