Юрий Никитин - Великий маг
С ним хуже всего то, что я его, по сути, закончил. То есть все основное написано. Вернее, написано, действительно, все. Осталось то, чем в последние годы пренебрегал. Да, именно тщательнейшее вылизывание текста. В этой книге все слова должны быть подогнаны так, чтобы их нельзя было понять иначе, истолковать, а поступки даже третьестепенных лиц, которых кто-нибудь объявит самыми главными, тоже нельзя было интерпретировать иначе…
Мерзкая работа. В уныние вгоняет тем, что я как будто сам себе противоречу насчет вылизывания текста. Но, что делать – у любой великой идеи всегда отыскивается недостаток, равный или превышающий величие этой идеи. Моя задача найти этот недостаток самому, а не ждать, пока отыщут другие, дэлэйтнуть, а дырку законопатить патчем.
Позвонил Кричевский, поздравил с удачным началом преподавательской деятельности. Сообщил:
– По джи-связи вам сбросили кое-какие документы. Некоторые покажутся смешными, но, увы, время такое. Кстати, там и расписание ваших лекций. Должен признаться, что впечатление вы сумели произвести, сумели…
– Это профессиональное, – ответил я скромно.
– В смысле?
– Профессиональные доводы.
– Не скромничайте, – возразил он. – Уверен, что это ваше личное обаяние. Врожденное.
– Врожденные у меня только родинки, – сообщил я. – Когда следующая лекция?
– Вам понравилось?
– Просто у меня гости, – ответил я. – Мне либо возить их по магазинам, либо…
– Соболезную! Надолго?
– Обещают на четыре дня.
– Искренне соболезную, – повторил он. – Обратный билет купили?
– Пока нет…
– Тогда задержатся на всю неделю, – сказал он знающе. – Если хотите, сдвинем расписание так, чтобы вы были заняты всю эту неделю. Тогда ну никак не сможете возить и развлекать, придется извиниться…
Я представил себе череду бесконечных магазинов, мои книжники превратились в солидных зажиточных юзеров, сказал обречено:
– Да, из двух зол выбираю третье…
Глава 3
Мне нравилась аудитория. Хорошие лица, внимательные умные глаза. Сидят свободно, но это раскованность аристократов, что постоянно следят за собой, не допустят ни единого позорящего их жеста, движения. Да что там позорящего, ни одного просто невыгодного или менее выгодного.
Максимум для сплоченного коллектива – это семеро, а потом начнется распад на группки. Здесь сорок человек, самая крупная группировка, если я правильно понял, у того парня в бархатной рубашке, он бледен и кудряв, модная бородка, очки в тяжелой оправе, где компьютер, спутниковая связь, фильтры и прочие навороты. Фамилия его Бережняк, с ним еще трое, явно все придерживаются каких-то определенных взглядов или, вернее, особой трактовки, даже не потому, что такие идейные, а вот надо чем-то отличаться от всего этого стада, мы же элита, а это все быдло, потому и надо взгляд иметь несколько иной, чем все эти… быдлы. И если они слушают этого лектора, то мы в любом случае должны отнестись к нему весьма и весьма, да.
Все-таки лидеры, подумал я несколько раздраженно. Видно по манерам, взглядам, вопросам. К сожалению, лидерами становятся далеко не всегда те, кто должен бы стать лидером. Чаще – наиболее нахрапистые.
Другая группка, поменьше, сплотилась, как мне кажется, вокруг хорошенькой девушки, очень похожей на Мерилин Монро, милой и симпатичной, но, увы, такие могут быть хорошенькими горничными или камеристками, но не королевами.
И все же я поглядывал на нее, словно искал сочувствия, когда говорил:
– Идеи останавливаются только идеями! Я уже говорил, как еще в давние времена победно двигался ислам, практически не встречая сопротивления. Нет, конечно, все сопротивлялись, особенно отчаянно защищалась Европа, но ислам был чересчур силен, он пожирал европейские войска, как огонь сухую солому!.. Ислам распространялся по Европе со скоростью скачущего арабского коня. И вот тут…
Я остановился, обвел взглядом аудиторию. Все смотрели на меня неотрывно, Бережняк первым догадался взглянуть на дисплей своего ноутбука, шепнул пару слов. Потом и его сосед быстро-быстро сделал пару движений пальцами.
Молодой мужчина, пора бы запомнить его фамилию, выпалил с места:
– Раскол!
На него ревниво шикнули, да не смеет заговоривать с места, но я милостиво наклонил голову.
– Совершенно верно. Хорошо знающий ислам, иудей Эбн-Альсоди Сабай, принял ислам, после чего создал в нем учение шиитов, тем самым драматично расколов учение Аллаха на две половинки. От этого раскола мусульмане не могут оправиться доныне, вы все знаете ожесточенную войну между суннитами и шиитами, что очень ослабляет сам ислам, зато другим помогает выстаивать против него. Обращаю ваше внимание не только на то, что идею ослабили идеей, но и на тот факт, что в самом исламе отыскался баг, прореха, через которую сразу же… ну, пусть не сразу, однако по меркам цивилизации это практически сразу, внедрился смертоносный вирус. И моментально ослабил мощь мусульман! О чем это говорит?
Мужчина сказал все так же с места:
– Надо вовремя отлавливать этих гадов. И расстреливать сразу же.
Я покачал головой.
– Как в вас говорят ваши бойцовские замашки… Увы, одного расстреляете, другого, третьего, а четвертый все-таки проскользнет и нанесет удар. Не-е-ет, самый надежный путь, хоть и очень трудный, – это выпускать вещь без багов!
Он сказал угрюмо:
– Ни одна не удается. Вот «Майкрософт» уж на что команда, да и то… А в одиночку создать такую инфистскую бомбу, чтобы взрывная сила равнялась теоретической – нереально!
– Надо стараться, – сказал я неколебимо. – Надо. Ислам раскололся – ослабел, в христианстве отцы церкви не залатали все прорехи – произошел раскол сперва на правое и левое крыло, а потом еще и на множество течений. И все устроили кровавые войны уже между собой. Уж молчу про войны между католиками и православными, но ведь религиозные войны гремели и внутри католического мира! Все знают только про Варфоломеевскую ночь, но было их в тысячи раз больше, хоть и не всегда такие громкие… все-таки та была в Париже, это заметно, замешаны короли, а в других странах религиозная резня проходила с большей кровью, но менее шумно… И всего лишь потому, что в учении пропущены баги.
Они смотрели озадаченно, явно отметили горечь в моем голосе, еще не понимают, что это у меня за пунктик. Мерилин Монро сердито надула губки, к ней наклонился сосед справа, что-то лукаво шепнул в розовое ушко. Она сердито отмахнулась, а любопытствующему соседу слева показала жестом такое, что двумя поколениями раньше ей бы светил тюремный срок за оскорбление нравственности.
Я наконец спохватился, что зашел слишком в сторону, заставил себя улыбнуться.
