Михаил Анчаров - Самшитовый лес
Ночью был дождь с градом. Под крыльцом пищал мокрый котенок.
А утром на пляж море выкинуло мертвого дельфина. Плавник его костяно смотрел в солнечное небо, на боку была кровавая рана, глазки его были закрыты, и он был тяжелый. Большую муху сносило ветром, и она никак не могла сесть к нему на смеющуюся губу.
На завтрак давали сосиски с картофельным пюре, манную кашу и тертую морковь. Вечером будет кинофильм. Индийская картина "Материнская любовь" в двух сериях. Сапожников знал этот фильм. Там поют.
По террасе все время ходил артист балета в кровавом кимоно с двумя белыми иероглифами - на груди и на спине. У волнолома среди желтой пены плавали бледные презервативы. Кипарисы, кипарисы. Море было лазурное и, как писала чеховская девочка в диктанте, море было большое. Оно действительно было большое, но утыкалось в низкий горизонт. В низкий горизонт теперешнего Сапожникова, человека без перспектив.
- По-моему, критик - это человек, у которого не хватает смелости попробовать свои рекомендации на собственной шкуре, - сказал Сапожников.
- Так бы сразу и говорил, - сказала Неля. - А то деушка-деушка, который час?
- Который час? Восемь пятнадцать. Сейчас кино начнется. "Материнская любовь" в двух сериях.
- Учти, я не с каждым в кино хожу.
- Слушай, мартышка, - сказал Сапожников. - Ты какая-то чересчур умная. Тебе не трудно?
- Между прочим, я не глупей тебя..
- Это уж точно, - сказал Сапожников. - Глупей меня еще поискать. Давай разговаривать на близкие нам темы, а то мы запутаемся. Вот скажи, может пьеса состоять не из героев, а из прохожих?
- Легче надо жить, легче, - сказала Неля.
- Я знаю, - сказал Сапожников. - А как это сделать?
- Ха-ха, - сказала Неля. - Надо б лампочку повесить, денег все не соберем.
- Пошли купим завтра белые кепки, - сказал Сапожников. - А то у нас мозги расплавятся.
- Я стройненькая, -сказала она. -Мне кепка пойдет. Ты знаешь, у меня такое состояние, мне музыку нужно.
За их спиной хихикнули. Сапожников обернулся и встретил взгляд мужчины с хамоватым лицом курортного чтеца. Есть такие чтецы с сытыми многозначительными лицами. Особенно они любят читать Превера. "Луч солнца упал на подоконник, и я вспомнил тебя - Мари". В этом роде. И пожилые дамы чувствуют себя вознесенными... А чтец тут же им читает Пастернака, а потом Аверченко. О дураках.
- Они считают, что я чокнутая, а я не чокнутая.
А Сапожников взял ее за руку и сказал погромче:
- Идем, мартышка... им до тебя еще расти и расти. Они всего лишь слегка начитанные... А ты дикий зверек. Они живут чужим умом, а ты своим. Ты необработанный алмаз. А они обкатанные, как голыши на берегу. Из них только узоры на стадионе делать.
После этого часть людей стала относиться к Сапожникову плохо, а часть - хорошо. И, естественно, ему нравилась эта, вторая часть. Особенно Сапожникову понравилась спина одного дядьки, потому что хотя тот и стоял к нему спиной, но с явным одобрением прислушивался к его тираде. Дядька обернулся и оказался профессором Филидоровым.
Глава 29. ГЛИНЯНЫЙ КОТ
Профессор Филидоров не любил проводить отпуски в доме отдыха. Там расписание, четыре раза в день и столовая в одно и то же время. А потом вокруг клумбы ходить в компании и все время быть интересным. И рассказывать иронические байки из поездок по чужим территориям. Ну, знаете эти разговоры: "Помнится, когда я был в Поукипсси... Или нет, это было в Майами-Бич... Простите, это было в Монте-Карло..." Или "Помню один вечер в Париже... Все было очень просто - я, Пикассо, томик Гейне, легкое вино..." И еще профессор Филидоров страдал на секс фильмах. Из-за голых актрис. И думал про их мужей. А Венера Милосская нравилась ему, потому что была толстая. А как признаешься? И еще сувениры. Никто из его коллег не купил бы на рынке глиняного кота. Разве что под пыткой. Бесформенный серый кот с розовым носом и щелью на спине. Это низкий вкус. Другое дело глиняный кот с мексиканского рынка. Это высокий вкус. А так как иностранный коллега не покупал котов у себя на рынке, а гонялся за ними в Москве, то высота вкуса была прямо пропорциональна расстоянию до рынка. Вкус шел на километры. Ну, и так и далее - как говорил Сапожников.
Но отпуск есть отпуск. А на даче жена, дочь, гости жены, гости дочери, гости гостей и другие гости. Поэтому профессор Филидоров снимал частным образом комнату в курортном месте, сговаривался с хозяйкой о еде и считал дикарями тех, кто так не поступал. А как организовать орду отдыхающих, профессор Филидоров не знал. В конце концов, каждый устраивается как может, если ищет уединения.
...Сначала на пляже он встретил физика, который вернулся из Швеции. Выпили саперави.
- Миин скооль, дин скооль, але вакра фликуш скооль, - сказал физик.
И профессору Филидорову было стыдно. Он не знал этого тоста и за что пьют. Оказалось, что пьют за девушек. Физик сказал:
- Тут на пляже есть наши.
И опять Филидоров не знал, кто эти наши. Он уже сам не помнил, в скольких местах он консультировал. Потом подошли трое наших с восклицаниями:
- Профессор! Отлично!
Они все были в плавках.
- Сегодня День шахтера. Надо отметить!
Ага. Это шахтеры.
- Сапожников тут... Вы знакомы?.
Профессор Филидоров дал им адрес своей хозяйки. Он жил на втором этаже, и в три стороны было видно море. Каменистая улочка вела вверх к его дому, а над ней зелень, зеленый навес листвы. Свет, тень, живое и каменное.
Профессор Филидоров нес авоську с сухим вином и печеньем.
Посидим тихонько у распахнутых окон. Будем дышать морем, пить сухое вино, глядя на луч пурпурного заката, а потом на большое лунное море.
Не постучавшись, вошли два незнакомых парня с лицами гангстеров.
- Здесь День шахтера? - спросили они.
- Здесь... Но... - сказал Филидоров.
Парни внесли ящик водки и два ящика пива, поставили у стены рядом с двумя филидоровскими "сухонькими".
- Мы за закуской, - сказали они. И ушли.
Профессор Филидоров похолодел. Он выглянул в окно. Много людей поднимались вверх по улице. Они размахивали руками и показывали на профессора. Они шли к нему.
Потом, перекрывая пение Нели, рев голосов и вой магнитофона, шахтер с лицом артиста Бориса Андреева и фигурой Ильи Муромца воскликнул:
- Надо выпить за самого старшего среди нас шахтера! Профессора Филидорова!
- Я не шахтер... - стеснительно сказал Филидоров.
- Не верьте ему, - сказал Сапожников. - Он шутит.
- Ура! - крикнули все.
Кроме Сапожникова - абсолютно незнакомые лица. Ни "швед", ни трое "наших" в плавках так и не появились.
Со двора два гангстера подносили шашлыки, дым поднимался, как при казни еретика Джордано Бруно, и профессор Филидоров уже не боялся хозяйки, он боялся дружинников. И жителей города.
