В Храмов - Сегодня - позавчера_3
- А в этом санатории какой режим питания? - спросил я.
- Трёхразовый, - улыбнулся хмырь. Грустные у него улыбки.
Баня! Ещё тёплая! Вода горячая! Мыло! Бритва! Рай, гля! Ох, как хорошо! Камни ещё шипят! Пар! Веника нет, хоть так отогреться после ледяной воды этого проклятого болота!
Вертухай, что должен был меня снаружи охранять, занёс деревянную бадейку со вчерашним веником. Искренне благодарил его.
Когда я выскочил из бани, он внимательно осмотрел меня, покачал головой:
- Досталось тебе,
- Есть такое дело, гражданин начальник. Ещё раз - спасибо! Я настолько привык к отмороженному состоянию, что забыл, как это - когда тепло у сердца.
Он ещё раз покачал головой, внимательно сканируя взглядом сетку шрамов на моём теле.
- Давненько ты не мылся?
- Давненько, - ответил я и юркнул в тепло бани.
Я изначально не хотел выходить из уютного жара на холод, но нужно было показать себя этим глазам. Это же часть моей проверки. Часть "засланных казачков" так вот и "заваливаются" - из "плена" чистые приходят. А на мне - толстый слой застарелой грязи. Теперь и всё тряпьё в котором я пришёл - перетряхнут, ощупают. Пусть ещё на вкус попробуют. Да, немецкое, нет - не трофеи. Оно до сих пор мертвячиной воняет. Трофеи мои утопли в болоте. Чуть меня не утащили на дно те сапоги, шинель и пулемёт.
После бани - ужин. Роскошный. В тушёной картошке - волокна мяса. Душистый хлеб, который я целую вечность нюхал, зажмурившись. Компот из сухофруктов. У меня даже слёзы потекли по щекам.
- Ты что? - спросил вертухай.
- Я - вернулся. Я - дошёл! К своим! А теперь - хоть расстреливайте!
- Что это сразу - расстрел?
- Так, вспомнилось.
Расстрел
Не то что гипс снять, мне перевязку сделать не успели. Толпу военнопленных опять рассортировали, часть согнали в колонну, в эту часть попал и я, - и погнали по дороге. В этот раз нас охраняли не в пример серьёзнее.
Прошёл дождь ночью, мы все промокшие, продрогшие за ночь под дождём, месили грязь, в которую превратилась дорога. Через два часа проглянуло солнышко, но согреться не получалось - голодный, меня бил озноб. Может жар от раны?
К закату пригнали нас к полустанку, где нашу колонну влили в толпу пленных. И не только пленных. Очень много было мужиков в гражданской одежде. Начались пересуды меж пленными, прислушался. А-а, немцы хватают всех без разбора, у кого в штанах что-то болтается и оно не выбелено сединой.
Подогнали паровоз и состав товарных вагонов. Не удержался, хмыкнул - сразу видно - не уместиться такая толпа в эти теплушки. Где она, хвалённая немецкая расчётливость?
Паровоз подавал вагоны к пандусу, "утрамбовщики" из хиви-предателей заталкивали людей в вагоны плотно, как шпроты в банку в Риге.
Последний вагон, я всё ещё стою на земле. Наша колонна пришла последней. Мы - не влезаем. Ну, вот. Полна коробочка.
Меж немцами начался срач. Лай на их собачьем языке.
- Нас обратно погонят? - спросил кто-то.
- Нет, - ответил я.
- Тут оставят?
- Нет.
- А как?
- Сейчас и решают. Кто будет расстреливать, - оскалился я.
- Как так-то?
- Чё вы его слушаете. Паникёр!
Ну-ну.
Стали нас строить шеренгой.
- Ты пророк? - спросил один пленный с выцветшими следами от треугольников на отвороте.
- Держать нас тут негде - нет огороженного периметра. До темна нас на место перегнать не успеют. Вывозить нас нечем. Вот геморрой им создался. Нет человека - нет проблемы!
- Ты так спокоен?
- А толку от волнений? Умирать страшно только первый раз.
Несколько отчаянных взглядов на меня, потом по сторонам. Я смотрел на направленные на нас стволы пулемётов.
- Бежать надо!
- Да, поздно уже. Их больше, чем нас!
- Бежим, облегчим им задачу! - опять оскалился я.
- А чему ты радуешься?
- Что война для меня кончиться! Что рожи ваши мерзкие больше не увижу!
Они стали меня бить. Толпой. Ну, что. Правильно. Бить меня легче и безопаснее, чем немцев. Грохот пулемётных выстрелов, падающие на меня тела, кровь, крики, стоны, отчаянный вой.
Вдруг грохот прекратился. Мат-перемат на песьем лающем немецком, мат-перемат на русском.
Попытался прикинуться умирающем лебедем. Не вышло. Подняли, сунули в толпу. Блин, почти получилось! Какой был план - меня пока бьют - я ниже прицела пулемёта, заваленный телами дожидаюсь ночи, линяю. Не вышло. Бывает. Плохой план.
Опять на меня направлена чёрная дырка пулемётного ствола. Веснушчатый мордастый немец с закатанными рукавами кителя неторопливо меняет змею ленты. Взгляд его спокоен, собран. Как будто он не отнял сейчас десяток жизней и не собирается отнять ещё несколько десятков, а перебирает требования-накладные.
- Ну, вот и закончился твой путь, Витя. Прощай, Родина! Прощай, небо! Прощай, земля! Любимая, я иду к тебе! Наконец-то! - шептал я, смотря на неторопливые облака.
Загрохотал пулемёт. Я стиснул зубы, ожидая, когда пули ударят в грудь. Подался вперёд, чтобы очередью меня не "сдуло".
Но, ничего не произошло. Пулемёт смолк. Растерянный мордастый немец открыл затвор пулемёта. Заклинило? Бывает. Даже у таких надёжных машинок, как МГ-34.
На скорости лихо подлетел хромированный легковой автомобиль. Я уже начал чуть-чуть разбираться в местной автомобильной моде. Так вот - это было довольно крутое авто для этих лет. Старший из немцев на полусогнутых побежал к открывшейся дверце, оббитой изнутри красным бархатом. Или красной кожей? Выслушал, кивал, козырнул, махнул рукой, что-то проорал. Авто газанул, вспылил, умчал. Нас стали сгонять на дорогу. Тех, кого не дорасстреляли.
Так вот какой ты - рояль в кустах! Я, блин, долбанный горец. Опять мне не удалось умереть. Пулемёт заклинило, какая-то шишка нашла для нас применение. Иди, Витя, твой путь не окончен. Квест не закрыт.
- Бывает же! - хмыкнул вертухай.
- Самому не вериться. Да и ты не верь, оно проще будет, - ответил я ему.
- А потом что?
- Почти ничего. Пригнали нас в другой лагерь. Там нас гоняли железную дорогу чинить и вагоны разгружать. Кормили уже лучше. Правда, только тех, кто на работу ходить мог.
- А тебя? У тебя же рука была?
- А жрать-то охота! Ходил тоже на ремонт дороги. Шпалы и рельсы веревкой таскал. Как бурлак. Как ты думаешь - это является сотрудничеством с врагом?
- Хм-м. Даже не знаю.
- Вот. Видишь, я ещё и на немца пахал.
- Да, нет. Вот если бы ты к ним на службу перешёл. Предлагали?
- Заставляли.
- А ты?
- Смешной ты! Как ты думаешь, если бы я согласился, признался бы тебе?
- Бывает. Признаются. Они к немцам переходят, потом к нам перебегают.
- Нет. Там высокий входной порог.
- Что высокий?
- Чтобы немцам служить, надо своего грохнуть на фотокамеру.
- Да ты что? Вот суки!
