Азамат Козаев - Имяхранитель
Я сыта круизом по самое горло. Больше не могу. Неспешно идем на «Эскипе», волоча бот на буксире. Огано понемногу приходит в себя и сейчас, когда над головой не давящий потолок трюма, а синее-синее небо, и кругом не тесные стены, а морской простор, я получила возможность как следует рассмотреть нашего случайного попутчика. Вот что поразило меня в первый же день, когда я увидела его на палубе при солнечном свете – светлые, невероятно светлые глаза, еще светлее, чем мои. Времени на разглядывание тогда было немного, и мое любопытство изрядно придавили отчаяние и паника, зато сейчас я только и делала, что подозрительно косилась на бородача. Кто такой этот Огано, где его дом и почему из ежедневных разговоров мне ничего не становится о нем ясно?
– Поразительное умение! – восхищалась я ночью, а Иван молча вымораживал меня внимательным взглядом. – Вот уже несколько дней мы говорим о том, о сем, но до сих пор Огано даже не намекнул, кто он, откуда, кто его родители и куда он направлялся, когда попал к пиратам в трюм!
– Предлагаешь задать эти вопросы в лоб?
– Нет, но мне это кажется странным, Ваня. Если ты вынужден будешь общаться с сотней человек несколько дней подряд, в ста случаях из ста хоть что-нибудь узнаешь об их прошлом, настоящем и будущем. Один неплохо рисует и не оставляет надежд на карьеру живописца, другой обладает задатками чиновника и надеется высоко взобраться по карьерной лестнице. Здесь же полная пустота. Его ответы ничего не значат и не проливают никакого света, он человек без прошлого и без будущего. А глаза? Ты видел его глаза?
Обломок мрачно кивнул. Не обратить внимания на эти странные глаза оказалось просто невозможно.
– Я уже где-то видел этот взгляд, – задумчиво пробормотал Иван. – Только не помню где.
– Неужели на всем Перасе найдется еще хоть пара таких странных глаз?
– Буду весьма удивлен, если Фанес не сможет сосчитать хотя бы до двух, – буркнул Иван. – У природы в ходу странное правило: вещей или вовсе не существует или их больше одного.
– Вспомни, где ты видел эти глаза!
Я умоляла, уговаривала – тщетно. Сама устала. Кажется, подняло голову мое любопытство, то самое, что несколько месяцев назад бросило меня по Ивановым следам, определило в школу фехтования и загнало ночью на пустынный морской берег. Теперь мне подавай секреты таинственного пленника пиратов!
Иван вел себя странно, а именно – спокойно. Мне казалось, что обломок должен просто вытрясти из Огано ответы на наши вопросы, но Иван вел себя холодно-отстраненно. Как-то за обедом в кают-компании спросил, где Огано удобнее сойти на берег. Тот спросил, куда направляемся мы, а, узнав, что в Гелиополис, ответил, что этот порт его устраивает как нельзя лучше. Виною тому, что я чуть не подавилась – мой неистребимый сыщицкий азарт. Милая бумага, пошло не в то горло, поперхнулась.
Любопытство + прозрениеЯ извелась. Мало того, что никак не могла понять Ивана, так еще тайны Огано навалились! В последнее время мне стало казаться, что я не столько тащу обломка под венец, сколько сама неудержимо валюсь туда, как в пропасть, а Иван держит меня из последних сил и не дает упасть. А вот если мой суженый превратится в медведя, в ураган или еще какое-нибудь стихийное бедствие, удержать его я не смогу ни при каком раскладе, будь мы связаны хоть десятком венцов сразу. После тесного общения с обломком это сделалось яснее ясного. И однажды, когда я чрезмерно увлеклась переживаниями по поводу Огановых тайн, Иван, усмехаясь, сунул что-то мне под нос. Я не сразу обратила на это внимание, а когда обратила, меня едва удар не хватил. Лихорадочно блестящие глаза, отсутствующий взгляд, нездоровый румянец, алчно приоткрытый рот – все это смотрело на меня с собственного лица, отраженного в серебряном зерцале.
– Дыши глубже и прикрой рот, – бросил обломок, – охолони, придержи коней. Ты не даешь ему прохода, играй тоньше.
– Тоньше?
– Да, тоньше. Ты производишь столько же шума, сколько слон в посудной лавке. Образно говоря.
Тоньше… Что значит тоньше? Но я на самом деле прикрыла рот и перед тем, как лишний раз показаться Огано на глаза, стала считать до ста. Помогло. Мало того, Иван, как исполняющий обязанности капитана, нашел для меня, юнги, прорву срочной работы, и следить за Огано не стало никакой возможности. Но однажды я совершенно случайно заметила маленькую странность в его поведении, ма-а-ахонькую странность, на которую сначала даже не обратила внимания.
Штормило. Дул сильный ветер, гремел гром, сверкали молнии. Качало изрядно. Мы коротали время в кают-компании. У старика Николайе обнаружилась добрая подборка каких-то настольных игр, от карт до лото. Грохотало так, что мы перестали различать отдельные раскаты, и все небесное непотребство слилось для нас в одну сплошную, нескончаемую какофонию. Да к тому же молнии повадились прыгать с небес, как заведенные, одна за другой. В общем, гремело и сияло за иллюминаторами непрерывно. И в какой-то момент я обратила внимание на холодный, просто ледяной взгляд Ивана, призывающий меня… к чему? Ну конечно! Огано несколько раз подряд положил на стол не те фишки, хотя в его умении командовать армией лотошных нумерованных бочат я уже имела возможность убедиться! Вот на что обратил внимание обломок, вот что говорил его ледяной взгляд! Вместо «девятки» Огано положил на стол бочонок с цифрой восемь, а вместо «пятьдесят» – «шестьдесят». На шутку с его стороны похоже не было, наш компаньон вел игру со всей серьезностью. Ошибся? Вот я, к примеру, не ошибаюсь. Если нужно положить на карточку бочонок с цифрой девять, я никогда не положу «восьмерку», разве что Иван насильно вольет в меня бутылку мадеры. Но мадеру мужчины потребляли умеренно, я бы сказала – эстетски, и ничем похожим на пьяное умопомешательство не пахло. В таком случае – что? Не видит? Но как же тогда…
Иван даже ухом не повел. Сделал вид, что бочата расставлены, как положено, каждый на своем месте. Так и доиграли, а потом обломок предложил сыграть в карты, и до самой полуночи мужчины провели за карточным столом. У меня как у юнги обнаружилась масса дел, и досиживать с ними я не стала. Едва голова коснулась подушки, меня будто украли из этого мира.
Буря улеглась, настало утро, и небо просияло. Ярко светило солнце, и сообразно всеобщей умиротворенности душа пела. До Гелиополиса было уже рукой подать, и все мы предвкушали миг, когда сойдем на твердую землю. Ивановых познаний в кораблевождении хватило на то, чтобы, сверяясь с навигационной линзой капитана, в точности восстановить наш маршрут, только в обратном порядке. Мы оставили за кормой острова Мадерас, Заховорнас, Ифидис, Псифео, Котрику, скоро должен был показаться материк. Еще несколько раз мы садились за стол в кают-компании и превращали его в игорный. Я смутно прозревала замысел Ивана, но ручаться за это не могла: обломку зачем-то понадобилось играть с Огано еще и еще раз.
Милая бумага, до порта остаются считанные мили. Я критически оглядела себя в зерцало. Нда-а-а-а… Кровь с молоком, грудь норовит порвать моряцкую куртку, на руках мозоли и цыпки, румянец не помещается на щеках. Круиз определенно пошел мне на пользу, не считая пары лет жизни, потерянных мною в плену. Впрочем, приобрела я гораздо больше. Иван пока не ответил на мое предложение. Молчит.
Гелиополисский порт. К причалу обломок вызвал морскую полицию, по акту передал им пиратский бот и предоставил необходимые разъяснения. Да, вот еще что: Огано попросил в полицейские дела его не впутывать и обойтись без его свидетельских показаний. Так сказать, все лавры без сожаления передал Ивану. Возможно, обломок этого ждал, ибо хитрая ухмылка оживила его плотно сжатые губы. До позднего вечера наш попутчик просидел в кубрике, не высовывая наружу и носа. Ему повезло, что осмотр «Эскипы» полиция отложила до утра. Старика Николайе все знали и любили. Акватория порта, где швартовались прогулочные яхты, с нашим прибытием стала похожа на место проведения какой-нибудь регаты: кругом оказалось полно судов, везде толпился народ. Для торжественного сошествия на берег я надела изящный дамский туалет, до круиза самый любимый, а, надев, с грустью отметила, что корсет перестал быть мне впору. В груди стал тесноват, в талии, наоборот, велик. Придется перешивать. Решено! Как заскучаю, организую увеселительные морские прогулки для дам, страдающих тучностью и чрезмерной ленью. Отбоя не будет от юнг изрядного возраста!
Капитаны взяли нас в плотное кольцо, и пришлось несколько раз кряду рассказывать о злоключениях на море. Потом нас потащили в приморский кабачок, который, впрочем, оказался вполне респектабельным заведением и на должном уровне принял светскую даму-героиню дня (то есть меня, милая бумага). Под самый вечер туда даже заглянул портовый полицейский комиссар с каким-то высокопоставленным морским чиновником, и оба самолично поздравили нас с удачей.
