Владимир Немцов - Семь цветов радуги
Кузьма молчал. Он не поднимал головы, упрямо выставив лоб.
- Может быть, товарищ Тетеркин скажет, чем могла бы объяснить Анна Егоровна дергачевцам узоры на поле? - спросила Ольга.
- Я уже сказал. Виноват... Признался... Ну, что еще? - Кузьма задумался, рассеянно застегивая пуговицы на пиджаке. - Готов к любому взысканию... Пусть собрание решает.
- Собрание решит, - строго заметила Шульгина и приподняла свои брови. - Но ты сам понимаешь, Кузьма, насколько это нам все неприятно...
Ольга почувствовала странное, доселе не испытанное ею беспокойство. Будто это не комсомолец Тетеркин стоит сейчас перед товарищами, а она, Ольга, - это она отвечает за него, мучится и стыдится. Глаз не может поднять от пола.
"Да что же это такое? - старалась она овладеть собою. - Сама раскисла. Размазня ты. А еще секретарь!"
С тайным смущением Ольга вспомнила, как совсем недавно, придя домой после первого заседания бюро комсомола, когда ребята единодушно избрали ее своим секретарем, она долго стояла перед зеркалом и почему-то решила сделать себе простую гладкую прическу. Ей казалось, что так она будет выглядеть старше и главное - серьезнее. Смотрела на себя, сдвигала брови. "А ну, еще построже". Затем смеялась. "Ну, кто ты, Ольга? Кто? - спрашивала она себя. Обыкновенная, как тысячи девчат. Спичка из одного коробка... Не очень умна. Немного тщеславна. Упряма, самолюбива и обидчива".
Ей представлялось, что не таким должен быть секретарь комсомола... Вот и сейчас стоит она растерянно у рулевого колеса... Она штурман корабля, а куда повернуть, не знает. Ей неизвестно, какие встретятся на пути подводные скалы и мели. Воля собрания - это приказ капитана. Она ждет этого приказа.
Молчат ее друзья, и страшно неопытному штурману вести корабль сквозь мглу и туман.
Комсомольцы молчат. Стоит Тетеркин, понурив голову.
- Можно мне сказать? - раздался низкий голос в тишине.
С места поднялась Самохвалова - девушка с бусами. На ее круглых щеках пылал румянец. Казалось, поднеси к такой раскаленной щеке спичку, и спичка мгновенно вспыхнет.
- Говори, Самохвалова, - облегченно вздохнув, разрешила Ольга.
Девушка поправила на себе пышную белую кофточку и вышла в проход между партами. Смущенно перебирая концы кружевного платочка, который она держала в руках, Самохвалова негромко сказала:
- Меня и подругу мою Лену Петушкову товарищ Тетеркин на трактористок выучил... Большое ему спасибо за это, и не только от нас, но и от МТС, колхоза и от всех наших комсомольцев...
Сергей был доволен. Нашлось, кому заступиться за его брата. Однако, прислушиваясь к дальнейшим словам трактористки, пастушок понял, что его радость была преждевременной.
- Но, думается мне, - продолжала Самохвалова, в волнении теребя платочек, будто пытаясь разорвать его на части, - не по-комсомольски поступает товарищ Тетеркин сейчас на нашем собрании. Почему он все скрывает от нас? Вместе с ним наши трактористки добились экономии горючего. Премии получили...
- Я не стал получать, - перебил ее механик и снова уставился глазами в пол.
- Потому что совестно. - Девушка освоилась, стала говорить ясно и спокойно. - А где оно, это горючее? Почему мы не могли вспахать опытное поле? Когда пошли на склад, глянули, а там пустые бочки... Обидно нам за свои труды или нет?.. Обидно! Спросили мы у своего начальника - Кузьмы: "Как же это так все получилось?" А он отвечает: "Не вашего ума дело!"
- Погоди, Самохвалова, - перебила ее Анна Егоровна, вытянув вперед полную руку. - Кузьма говорит, что его трактор испортился. Вот потому он и пережег горючее.
- Нам он такого не мог сказать.
- Может, сейчас объяснишь про это дело, Кузьма? - мягко, как только могла, обратилась к нему Ольга. Ей показалось, будто Люд ее пальцами дрожит стол.
Тетеркин молчал. Он уронил кепку и сейчас смотрел на нее удивленными глазами.
Собрание загудело. Никогда еще в Девичьей поляне за все время существования комсомольской организации ни молодые, ни старые комсомольцы не встречались с фактами такого упорного запирательства. Кое-кто даже подумал, будто Тетеркин скрывает всю эту историю с горючим только потому, что куда-нибудь сплавил его, а сейчас боится признаться.
Невольно напрашивались самые невероятные предположения. Ребята были окончательно расстроены.
- Довольно тянуть! - крикнул кто-то из глубины класса. - Тетеркин не хочет с нами разговаривать.
- Ему и сказать нечего.
- Пора кончать!
- Что решило бюро?
Ольга подняла руку. Когда наступила тишина, она спросила:
- Значит, будем считать, что Тетеркин отказывается отвечать на наши вопросы?
- Ясно.
Все еще медлила Ольга, она выжидательно смотрела на Кузьму в надежде, что тот изменит свое поведение. Он скажет...
Упрямо сжав губы, Тетеркин старался не глядеть на товарищей.
- Разрешите тогда мне ответить за него.
Это сказал Бабкин. Он поднялся и, заложив руки за ремень гимнастерки, спокойно наблюдал за Ольгой.
"Вам?" - чуть было не вырвалось у нее. Но она быстро овладела собой и спокойно проговорила:
- Слово имеет товарищ Бабкин.
Тетеркин хотел было что-то вымолвить, но не решился и с грохотом сел за парту.
- Я не адвокатом здесь выступаю, - начал Тимофей, стараясь говорить возможно убедительнее. - И не собираюсь защищать товарища Тетеркина. Я думаю, что его основная ошибка заключается в том, что он не доверяет своим товарищам. Он готов принять на себя любую вину, получить любое взыскание, лишь бы сохранить в тайне свои опыты...
В зале послышался шум.
- Какие опыты?
- Почему мы не знали?
- Вот в том-то и дело, - продолжал Бабкин. - Никто об этом не знал, даже члены ОКБ, которые, к слову сказать, тоже не особенно распространялись о своих делах... Потайные двери в теплицу, ночная буровая разведка... Я совсем случайно узнал, что существует эта бригада.
- Ну и правильно, - пробасил кто-то из угла. - Чего раньше времени мы будем зря болтать!
- Вот и Тетеркин то же самое думал. Только к тому же он решил работать один, тайно, как изобретатели за границей. Тетеркин не понял, что одному работать гораздо труднее, в тысячу раз труднее, - убежденно сказал Тимофей и, взглянув на Кузьму, слегка замялся. - Я совсем не хотел этого, но...
Тетеркин смотрел на московского техника злобно, недоверчиво.
- Но... - повторил Бабкин, - мне пришлось подробно осмотреть конструкцию товарища Тетеркина...
Механик привстал, точно собирался броситься на москвича, и снова опустился на скамью.
- Не знаю, что скажут специалисты, - продолжал Бабкин, не заметив движения Кузьмы, - но я, хоть и не считаю себя таковым, думаю, что идея Тетеркина очень и очень стоящая. Представьте себе, ребята, - неожиданно для самого себя, с увлечением начал рассказывать Тимофей: - Кузьма придумал замечательную вещь! По примеру передовиков-стахановцев на заводах, он хочет один работать на трех машинах...
