Александр Казанцев - Колокол солнца (Клокочущая пустота, Гиганты - 2)
- Ах, кюре! Друг мой, Кола! Вы для меня будете здесь лучше всех лекарств. Отец Фома - изумительный лекарь. Я бы совсем встал на ноги, если бы решился принять его предложенную им мне кровь взамен моей потерянной при бесчестном, предательском пулевом ранении из-за угла.
- А что значит, Сави, принять его кровь? - наивно спросил Лебре.
- Наши лекари лечат многие болезни, "отворяя кровь", выпуская дурную, но ничего не оставляя взамен. Тело должно само восполнить потерю. Отец Фома Кампанелла, перенеся тяжкие мучения, как никто другой, познал, что такое потеря крови, и, находясь в темнице, написал медицинский трактат на опыте лечения самого себя, что позволило ему выжить. В этом трактате наряду с другими способами лечения он высказал мысль, что кровь другого здорового человека с успехом восполнит потерянную кровь больного. Но применить этот свой способ, отдав мне собственную кровь, отцу Фоме не удалось, ибо я не мог принять его жертвы, поскольку он для всего мира во много раз важнее, чем я, ничем не прославившийся, кроме вызывающих драк.
- Ты сурово судишь себя, сын мой, - заметил кюре. - Это и хорошо и плохо. Не всем в твои годы удалось написать пусть злую, но призывающую людей к исправлению комедию о педанте.
- Вы читали ее, отец мой? Я рад! Но ведь ее никто не издал.
- Пока мне попалась она в списках. И то, что ее прилежно переписывают, говорит в ее пользу.
- А ведь отцы иезуиты подослали в театр людей, чтобы ее освистали.
- Подождите! - прервал что-то надумавший Кола Лебре. - Если тебе нужна кровь здорового человека, то здоровее меня не найдешь во всей деревне. Давай попросим отца Фому Кампанеллу "отворить" мне кровь и перелить ее, как он того хотел, в твои жилы.
- Что ты, Кола! Я и так поправлюсь.
- Да таких, как ты, в гроб кладут.
Сирано загадочно усмехнулся, но о гробах ничего не рассказал, связанный взятым с него Ноалем словом дворянина.
После первой встречи с почтившими его приезд философами Кампанелла, придя к своему подопечному Сирано, узнал о готовности его друга детства предоставить ему свою кровь. Превратившись в лекаря, философ вооружился острым ножом и необрезанным бычьим пузырем, за которыми сбегал в свою лавочку Кола Лебре. С помощью кюре, который оказался не только способным художником, но и прекрасным ассистентом, Кампанелла артистически проделал неизвестную до той поры операцию. "Отворив" обычным способом кровь Лебре, он направил ее по отросткам бычьего пузыря, как во вскрытую вену Сирано, расположив Лебре выше его друга, чтобы кровь к нему шла самотеком. Тогда, конечно, еще не знали, что не всякую кровь можно переливать любому человеку, но кровь Лебре и Сирано, к счастью, оказалась, как ныне сказали бы, одной группы. Изрядно пополневший со времени наследования отцовской лавочки здоровяк Кола Лебре даже не почувствовал потери своей "избыточной", как он сам сказал, крови, которую полезно для него спустить. И он был искренне рад помочь старому другу.
Результат сказался быстро, щеки Сирано порозовели. Кюре смотрел на Фому Кампанеллу как на волшебника.
- Я преклоняюсь перед вашим искусством, святой отец, как преклонялся перед вашим трактатом о Городе Солнца, - сказал кюре.
- Это всего лишь долг человека, друг мой, - ответил Кампанелла. Лечение человека и лечение человечества.
После чего они вместе тактично оставили Сирано и Лебре вдвоем, дав им вдоволь наговориться: "А ты помнишь?", "А как тогда было?".
Когда кюре вернулся, они вспоминали как раз его козу, которая перешла сперва к соседу-крестьянину, а потом была отобрана солдатами сборщика податей.
- Мог ли кто-нибудь из нас тогда думать, - воскликнул кюре, - что мудрый философ, указавший на зло собственности, сам будет у нас в Мовьере! Поистине господь руководит нашими поступками и сводит воедино неисповедимые пути!
- Это не совсем так, дорогой учитель, - отозвался Сирано. - В том, что Фома Кампанелла здесь, виновны прежде всего вы, кюре. Если бы вы не внушили тогда мне, мальчишке, святость его идей отрицания такого зла, как собственность, кардиналу Ришелье не пришлось бы содействовать его освобождению... - На этом Сирано оборвал себя, и кюре так и не понял, каким образом тот причастен к освобождению Кампанеллы, как не понимали этого в течение столетий историки Франции, ибо те, кто это знал, не обмолвились и словом, а кардинал Ришелье сумел повернуть приезд Кампанеллы во Францию в выгодную для себя сторону.
Меж тем новые друзья Кампанеллы решили дать тому отдохнуть после дороги, беседы с ними и диковинного лечения.
Рене Декарт и Пьер Гассенди вышли в сад и завели между собой учтивый философский спор о сущности материи.
Гассенди во всем видел только материальную суть мира, Декарт же настаивал, что материальная основа становится человеком лишь при ее совмещении с душой, превращающей неодушевленное тело в мыслящее существо. Однако оба сходились на том, что мир воспринять можно, лишь наблюдая его с помощью реальных чувств, а не слепо представляя по канонам веры.
Пьер же Ферма направился к раненому молодому человеку, внешность которого навела его на некоторые мысли, о которых он хотел говорить с ним лишь наедине. Случилось это на другой день.
Умный кюре понял Ферма с полуслова, решив, что беседа с таким человеком, как этот юрист, поэт и математик, будет целительной для Сирано, и он увел с собой ничего не понимающего Лебре, который никак не хотел оставлять друга.
Пьер Ферма сел у кресла Сирано.
- Друг мой, - начал он, - ваша особенность лица, насколько я понимаю, приносила вам до сих пор лишь одни огорчения, а я зашел к вам именно потому, что отныне ваше "отличие" от всех нас, "приземленных", должно направить вашу жизнь совершенно по-иному.
Сирано при одном лишь намеке на свой нос насторожился, но ласковый и убежденный тон математика, о котором он столько слышал, по возрасту своему годившегося ему в отцы, успокоил его.
- Я хочу рассказать вам, молодой человек, что в вашем возрасте мне привелось совершить путешествие в Египет и побывать в подземном храме бога Тота, покровителя наук и мудрецов, принесшего людям знания с далекой звезды Сириус*. Я заговорил с вами об этом потому, что этот бог древних, как мне кажется, имеет к вам некоторое отношение. Его называли "Носатым" и изображали с клювом птицы ибиса, начинавшимся выше бровей, как у вас.
_______________
* См. роман-гипотезу "Острее шпаги".
Сирано улыбнулся.
- Мне придется удивить вас, уважаемый господин Ферма, но о моем "родстве" с языческими "богами", якобы прилетевшими со звезды, мне приходилось слышать еще в коллежские годы от одного индейца племени майя.
- В пользу правдивости легенды о боге Тоте, прилетевшем с Сириуса, говорит, например, то, - спокойно продолжал Ферма, - что древние египетские календари почему-то были связаны с Сириусом и периодом обращения этой двойной звезды в пятьдесят лет.
