Сергей Синякин - Лебеди Кассиды (сборник)
Откуда-то сверху доносилась странная музыка, показавшаяся вначале спейсеру Худову безобразной какофонией. Постепенно его ухо начало улавливать в лавине рушащихся с неба звуков музыкальные отрывки потрясающей красоты. Музыка была непривычной человеческому уху. Ее было трудно воспринимать и одновременно хотелось слушать.
Музыка оборвалась, и Худов вытер лицо.
— Ты устал, — сказал каратианин. — Тебе надо отдохнуть.
— Да, — послушно отозвался капитан. — Мне действительно необходимо отдохнуть. Утром я улетаю.
— Тебе трудно среди нас?
— Что ты, — усмехнулся звездолетчик. — Я уже привык.
— Помнишь Полынь?
Полынь… Планета призраков, превращавших людей в дым. Механизм призраков остался загадкой для землян, они поторопились покинуть планету, потеряв на ней треть экипажа крейсера Дальней Разведки. Тогда еще Худов служил на «Саматлоре». Ему ли было забыть Полынь?
— Сейчас бы этого не произошло, — сказал Отрогов. — Любой из нас легко обнаружил бы призрака и справился с ним.
— На Кольце вам это пригодится, проворчал Худов.
— Мы — люди, — сказал каратианин. — Это главное, что вам предстоит понять. Мы — люди, сконструировавшие себя. Обойдя запреты Техкома, мы создали свою плоть. Перед нами открылись новые горизонты. Главное не в том, чтобы любой ценой оберегать человеческое в человеке. Главное в том, чтобы сохранить в человеке разум и дать ему возможность для дальнейшего совершенствования.
— Это для философов, — устало отозвался Худов. — Найдется кому объяснить раскол человечества естественными и неизбежными причинами. Но что остается простому человеку?
Он ночевал в Городе.
Гостиница была пуста, и он сам выбрал себе комнату.
Остаток ночи Худов не спал. За окнами шла непонятная ночная жизнь планеты. Начался планетный водосброс. Океан исторгал в атмосферу огромное количество воды, и толстые струи бежали по стеклам. Капитан знал, что не убедил каратианина, как Строгое не убедил его самого. Возврата не будет. Карат больше не является составной частью Федерации, он стал миром нарождающегося Иноразума. Каратианам предстояло подниматься на свою вершину. «Это тупик, — в который раз подумал спейсер. — Уйти из общего потока — значит идти в никуда».
Но что-то не давало ему покоя. Он представил себе поколения каратиан, пересекающие космические просторы без кораблей, живущих там, где невозможно жить человеку, видящих то, что никогда не увидят люди. Он увидел вдруг, как разрастается этот кипучий, полный жизненных сил муравейник, осваивающий Вселенную с куда меньшими затратами, нежели это делали люди, и почувствовал нечто вроде зависти.
Эти непонятные ему игры и соревнования каратиан, странная игра цветов в паукообразном шаре, проекты, напоминающие живописные полотна, путешествия среди звезд — все это представилось сейчас Худову началом новой нарождающейся еще культуры.
Но сердце не принимало рассуждений. Оно яростно отвергало соблазны и требовательно задавало один-единственный вопрос: неужели следующий виток развития обязательно должен быть таким жестоким?
Капитан покидал Город на рассвете, когда багровый диск Рубиона поднялся над горизонтом и мир плыл навстречу дню в алой реке зари. Худов не стал дожидаться Строгова. Им больше не о чем было говорить.
Начала зеленеть трава. Из лопающихся коконов вылетали в небо фантастические бабочки. В розовое небо тянулись клейкие нити будущих лесов.
Ракета была в переплетениях высохшей травы, которая рассыпалась в прах от легкого прикосновения. Медленно и неохотно ракета устремилась туда, где в космической высоте ожидал человека спейсрейдер.
Худов получил от диспетчера координаты полетного коридора и расчетную точку ухода в тахиомир, называемую тахиардом. Диспетчер дежурно пожелал капитану счастливого пути.
Странные чувства испытывал спейсер Худов, покидая Карат. Сомнения мучили капитана.
Никакие запреты уже не могли изменить сложившегося положения.
Новый путь? Начало витка развития?
Человек всемогуший, пловцом пересекающий звездные реки, неутомимый, неуязвимый, великий… Заманчиво это было, чертовски заманчиво! И форма была здесь совсем ни при чем, все определялось содержанием.
Но именно к содержанию капитан испытывал недоверие.
Выходя в точку тахиарда и готовясь покинуть систему, капитан Худов в последний раз увидел Карат.
Нежной опаловой каплей планета висела в пространстве. Из многих виденных капитаном планет она, несомненно, была самой красивой. Худову показалось, что он видит звездочки каратиан, устремляющихся от планеты к звездам. Но это было всего лишь фантазией капитана — с расстояния, которое отделяло корабль от планеты, увидеть что-то было невозможно.
Под безоблачной чистой атмосферой планеты вытягивалась к звездному свету новая ветвь рода человеческого.
Капитан Худов дал бы многое, чтобы увидеть плоды, которые на ней вызреют.
