Спартак Ахметов - Алмаз «Шах» (сборник)
— Согласен.
— Предложение. Исследуй содержимое контейнера шесть.
Галин прошел к блоку контейнеров, извлек шестой ящик, в котором обычно лежала микропленка. Ломов поспешно сдвинул остатки еды.
— Тяжеловат что-то, — шепнул Галин. — Это не кассеты.
Контейнер сверху прикрывала пористая прокладка. Из-под нее в глаза полыхнуло серебристое сияние, переливчатое, как солнечные лучи на снегу. Красные, оранжевые, желтые тончайшие лучики кололи глаза почти до болевого ощущения. Покалывание распространялось даже на переносицу и лоб.
— Вах! — сказал по-татарски Галин. — Бриллианты.
— Брось… Откуда?
Гал погрузил ладони в контейнер, и они наполнились вспышками света. Словно камни беззвучно вскрикивали. На общем серебристом фоне отчетливо выделялись удлиненные желтоватые кристаллы, покрытые странными письменами; усеченные многогранные пирамидки голубоватого цвета; синие овалы, ограненные мелкими треугольными фацетами; ярко-зеленые камни каплевидной формы; янтарно-желтые квадраты. Лучи света, исходящие из кристаллов, сплетались в прозрачную невесомую ткань, которая струилась и трепетала. Размеры некоторых камней достигали пяти-шести сантиметров.
Ломов таращил глаза, Галин осторожно брал кристаллы, разглядывал со всех сторон, возвращал на место.
— Не просто бриллианты, — сказал он наконец. — Исторические алмазы. Вот эти два с арабскими письменами называются «Шах». Дико держать в руках сразу два «Шаха»… А вот еще один! Хм… А это, пожалуй, «Звезда Африки». Она получена при огранке «Куллинана», самого крупного алмаза. Смотри-ка, даже «Регент» есть. Раз, два… шесть «Регентов». Его нашли в Южной Индии, огранили в Амстердаме. Он украшал корону какого-то из Людовиков. Наполеон закладывал его ростовщикам, чтобы обеспечить военные походы… А вот этот один из самых древних. Украден мародером с трупа Карла Смелого, через сотни лет попал к Демидову. Входил в регалии английских и французских корон, оценен в миллион франков. Пропадал и появлялся в самых неожиданных местах. Называется «Санси»…
— Ясно, — оборвал Ломов. — Никакие это не исторические камни. Обыкновенный углерод из венерианской атмосферы, продукт жизнедеятельности Киана.
— Не скромничай. Самые настоящие бриллианты — уж ты поверь. В молодости я специально занимался историческими алмазами. — Галин не мог оторваться от драгоценной груды. — Я начинаю уважать бионетику. Это фирма! Мало того что Киан выдал на-гора алмазы, он еще сотворил уникальные бриллианты. Полагаю, они не отличаются от оригиналов. Может быть, даже на атомарном уровне. Цвет, структура поверхности, надписи на «Шахе»… Поистине фирма веники не вяжет!
— Ты серьезно?
— То есть серьезнее некуда!.. Как же Киан смог? Впрочем, понятно температура и давление на Венере соответствуют нижним пределам перехода графита в алмаз. А расплавленный свинец использован в качестве растворителя. Очень остроумно! Конечно, есть какие-то тонкости. Какие-то ваши бионетические штучки… Надо поспрошать Киана, как он вырастил уникальные копии.
— Ну смотри. — Ломов откинулся и сказал в пространство: — Киан! Информация принята и усвоена.
— Предложение, — завибрировал голос. — Дай оценку.
— Просто великолепно! — воскликнул Галин. — Ты сделал то, чего люди добиваются сотни лет!
— Ломов, не слышу тебя, не слышу, не слышу…
— Информация оценена положительно.
Послышались быстрые хлопки, будто из десятка бутылок последовательно вылетели пробки.
— Предложение. Ты берешь полированные кристаллы. Ты меня не рубишь.
— Не понял. — Ломов нервно усмехнулся. — Почему ты решил, что тебя срубят? Это чепуха!
— Ты человек, я береза. Человек сажает березу. Человек рубит березу. Информация достоверна.
— Какой дурак наболтал?
— Информация во мне. Была всегда. Заблокирована.
— Генная память! — вспомнил наконец Ломов. — Гал, это плохо. Мы не договоримся.
Галин пожал плечами. Бионетик задумался, потирая продолговатую голову. Решительно хлопнул по колену.
— Надо начистоту, без всякой политики… Киан, прошу рассказать все, что тебе приснилось. Если можешь, конечно.
— Даю дополнительную информацию, — пророкотал Киан.
…Лето выдалось жаркое, засушливое, и Береза целыми днями дремала. Чтобы увлажнить листья, хватало утренней росы, а мощные разветвленные корни уходили глубоко в торфянистую почву, собирая толику воды. Солнце — вот без чего она не жилица. Солнце кружило вокруг, ненадолго прячась за дальний лес, согревало каждый листок. Она тянулась к Солнцу, словно к жениху, и надеялась через несколько лет обвить рыжую голову зелеными ветвями.
Ни морозов, ни засухи Береза не боялась. Но помнила страшное лето, когда беспричинно разгневанный жених убил родники, выжелтил траву, иссушил торф. Сизый удушливый дым затянул окрестные леса. Подземными ходами пламя добралось до соседней рощицы и скосило ее. Береза видела, как кренились и проваливались деревья, как злые огоньки взбегали по согнутым в поклоне стволам. Солнце сожгло бы и ее, но она умолила, убедила в своей невиновности. Пошли дожди, пожары погасли…
С той поры минуло несколько лет. Леса залечили раны свежей зеленью, на месте сгоревшей рощицы веселится молодая поросль. Глубоко под годовые кольца упрятала Береза тонкое колечко страшного лета. И снова потянулась к Солнцу.
Весной приходили люди за целебными почками и березовицей, прозрачным пахучим соком; летом и осенью — за подберезовиками. В густой кроне свила гнездо березовка, а под корнями обитала малая серая ящерка-берестовка. Зимой Береза крепко спала и не чуяла, как припрыгивал длинноухий заяц поглодать вкусной коры или с криком и смехом катили лыжники.
Нынешней весной она опушилась раньше ольхи. В ожидании сухого лета Береза задумала вырастить берестовик. От грибников слыхала, что березовый гриб, или чага, — верное средство от плохой болезни. Она думала, что может спасти чью-то жизнь, что кто-то будет улыбаться синему ветру и зеленым запахам.
Потом случилась неприятность, о которой даже думать неловко. Под нижней коленкой завелся жук-древесинник. Омерзительно черно-бурый, с раздутой головой, он терзал белое тело, прогрызая длинные прямоугольные ходы. Муравьи не могли справиться с ним, и Береза попросила березовку слетать за лекарем. Дятел обещал быть, но все задерживался в дальнем лесу, где многие деревья тоже болели.
Береза в ожидании дремала…
Ее разбудили острые резкие удары пониже первого разветвления. «Слава богу, прилетел, — подумала Береза, медленно просыпаясь. — Только чего колотиться без толку? Зараза совсем в другом месте…» Она зашумела под ветром и наклонилась. Дятла не было. Под ней стоял голый по пояс загорелый мужик. В здоровенной руке он держал топорик, каким рубят мясо. Мужик зверски скалил зубы и неловко лупил по стволу, каждый раз попадая в другое место. Во все стороны брызгала мелкая щепа.
