Павел Шумил - Эмбер. Чужая игра
— Паола, как так получилось, что я не смог достучаться до Гилвы, а ты смогла?
— Секретная дозвонка: Три коротких, один длинный вызов.
— Хитро! Не спрашиваю, кто придумал. Пакуй чемоданы, возвращаемся к родимому шалашу.
Родимый шалаш 5-го уровня защиты стоит на прежнем месте. Только на полу, на железном листе, в котором узнаю кусок ангара, кто-то разводил костер. Холодильник пуст, вся посуда, все столовое серебро и блестящие железки исчезли. В ангаре-конюшне окна-двери нараспашку, гуляет ветер. В общем, картина запустения. Ставлю на землю чемодан с Паолиными нарядами и, по старой традиции, кружу вокруг полукапсулы, восстанавливая былой уют.
— На дальней станции сойду. Трава по пояс… — напевает Паола. Трава действительно по пояс. Ввожу коррективы, и трава превращается в ухоженный английский газон. Паола тут же скидывает туфли. А я переправляю из Эмбера аппаратуру и записи.
— Лошадей переправлять будешь?
— Нет. Пусть пока в Эмбере.
Надеваю шлем, пропускаю набор тестов, потом запускаю аппаратуру в рабочем режиме. Как ни странно, все работает, хотя до Эмбера довольно далеко. Правда, Харон близко. Может ли это отпугнуть Змея?
Прохожу Посвящение по записи. Когда запись заканчивается, как всегда испытываю легкий шок. А опомнившись, вижу, что Паола стоит на коленях. Поражена, но не напугана. Скорее, восхищена. Резко оглядываюсь.
Белый единорог. Она. Ослепительно белая, искристая, цвета снега под солнцем. Живой символ Эмбера. Там, где Ее видели, эмбериты возводят часовни и храмы. Вот Она передо мной. Задумчиво смотрит. На меня смотрит. Стаскиваю с головы шлем. Честное слово, хочется встать на колени рядом с Паолой.
— Я что-нибудь не то делаю?
Чуть заметно качает головой и удаляется. Гордо, величаво и естественно. Чтоб так ходить, нужно родиться королевой. И тает прямо на глазах. Десять шагов — и Ее нет…
Еще долго смотрим вслед, потом друг на друга.
— Чего это она?
Паола одаривает меня убийственным взглядом.
Маленький дракон падает камнем с неба, бьет крыльями, но все равно довольно сильно припечатывается об землю.
— Шушик, ты видел?! Она была здесь! Она стояла рядом с нами! Ты видел Ее?! — в восторге кричит Паола.
— Почему-то так и думал, что без вас не обошлось, — невпопад отзывается дракончик.
— Почему это ты так думал? — тоном прокурора интересуется Паола.
— Кто играл Силами? Вы или Единорог?
— Какими силами?
— Я бы сказал, Камнем Правосудия, если б не сила всплеска. Не помню, чтоб с Камнем когда играли на таких энергиях.
Паола смотрит на меня и бледнеет.
— Что с тобой?
— Когда ты свою шарманку заводишь, перед твоим лицом висит в воздухе призрак Камня.
— Голограмма.
— Пусть голограмма. Она как камень, только чуть прозрачная.
Она лучше камня. Это многоканальная запись всех регистрируемых полей, обработанная на компьютере, очищенная от шумов и наслоений. Квинтэссенция его сущности. Но я не раз и не два пускал ее в нашей походной лаборатории рядом с Лабиринтом. Почему-то там не было всплесков Силы. Объясняю это Шушику.
— Энергию всплеска впитывали Камень и Лабиринт, — говорит дракончик. — Для них это — что глоток воды в пустыне. Или ты думаешь, что они задаром столько дней терпели твои опыты? Кстати, еще пара таких всплесков, и сюда сбегутся любители дармовщинки со всей округи. Сейчас они напуганы, но если всплески будут повторяться, потянутся сюда.
— Плевать. А ты не испугался?
— Испугался, — честно сознается Шушик. — За Корал. Она славная самочка, и с ней лучше дружить. Единорог вам что-нибудь сказала?
— Нет, — откликается Паола. — Только смотрела. Ой! А вдруг она о Змее предупредить хотела?
— Не бойся. Мы же здесь ради него.
— Не бойся, да? Ты десантник. А мне страшно! А ты как муха полусонная. Тебе собраться надо перед боем, а не шататься тоскливым привидением, вот!
Шушик поспешно прощается с нами и уходит в небо. Маленький, деликатный дракон. Это очень важно — то, что он сказал. Меняет весь расклад. Черт возьми, у меня на руках наконец-то появились козыри. Начинаю верить, что все и на самом деле может пройти мирно. А также понимаю, что Змей очень скоро будет здесь. Ему ли не узнать всплеск энергии собственного глаза? Если уж единорог встревожилась…
— Он скоро будет здесь.
— Кто?
— Змей.
Сначала исчезают цвета. Мир становится черно-белым и плавно превращается в негатив. Сажусь в кресло-качалку и водружаю ноги на стол. Сдвигаю на лоб широкополую ковбойскую шляпу. На меня нападает какая-то странная апатия. Чувствую, печенкой чувствую, шестым чувством космодесантника — я на водоразделе. Еще не позно отступить. Сохраню то, что имею. Этот мир, друзей… Если пойду вперед, получу в награду какой-то другой мир, но этот потеряю безвозвратно. Одно другого стоит. 50 на 50. Смешно, но вопрос о выборе не стоит. Не в моих правилах на месте стоять. Как бы глупо это ни звучало, но только вперед. Как лемминг.
Черно-белый мир-негатив описан в «Хрониках». Ничего страшного в этом нет. Видимо, Змею так больше нравится. Но черный свет — явление любопытное. Ослепительный черный свет. Манипулятором Логруса тяну из седельной сумки инфракрасную маску, но в ней вообще ничего не разобрать. Набор ярких и тусклых пятен, которые глаз не может сгруппировать в контуры предметов. Швыряю маску на стол и жду Змея. А вот и он. Здоровенный одноглазый питон. Не берусь судить о раскраске. При таком освещении понять сложно.
— Здравствуй, Змей Хаоса, — лениво говорю я. — С моей стороны требуются какие-то ритуальные фразы или телодвижения?
— Оставим формальности. — Змей поднимает голову на уровень человеческого роста и, покачиваясь, изучает меня. — Ты меня не боишься, — констатирует он. — И твой спикарт не готов к активным действиям.
— А разве надо тебя бояться?
— Нужно ли бояться смерти? — улыбается этот одноглазый пожарный шланг. Я морщусь.
Бояться смерти — что бояться сна.
Она для духа вовсе не страшна.
Дрожащим голосом сообщает Змею Паола.
Боится смерти только наше тело,
Но это уж совсем другое дело.
Спасибо тебе, храбрая моя. Иронично киваю Змею.
— Слышал? Давай поговорим о деле. Я хочу пройти высшее Посвящение, глядя в оба твоих глаза. Дворкин сказал, что это даст новое качество. Но сначала я должен пройти обычное Посвящение, глядя в твой правый глаз. Иначе симметрия восприятия будет нарушена.
— Ты хочешь заключить со мной сделку, человек?
— Это сказал ты, не я.
— Цена будет высока. Мой левый глаз.
— А если у меня его нет?
— Не играй со мной. Пять минут назад он был здесь. Я чувствовал его.
