Михаил Грешнов - Эхо (Сборник фантастических рассказов)
Когда самолет вышел на полосу, в кабинете начальника аэропорта еще горел свет. Но вот все четыре окна погасли. Перес, однако, не торопился домой. Он подошел к окну и наблюдал, как серебристая птица в свете сигнальных огней набирала разбег и, поднявшись над лентой бетона, канула в темноту.
Начальник аэропорта устал за день, за все эти дни. Устал от тревоги, от ожидания и секретных шифровок: «Срочные перевозки», «Секретный груз…» И все это завершилось взрывом в пустыне. Не только взрывом — окриком: «Вшивая страна?..» Перес за свои пятьдесят лет вынес немало унижений и оскорблений. И сегодня, собственно, заурядный случай. Но почему перед глазами холеное, налитое краской лицо? Почему в ушах так больно звучит оскорбление ему и его стране? Страна в понятии Переса — это пространство, на котором расположены города и аэродромы, земля, по которой он ходит. Все здесь понятно и просто. Но когда пришли взрывы, Перес ощутил боль, которую чувствовала его земля. Может быть, впервые в жизни старый служака осознал кровную связь с землей. Оказывается, земле можно причинить боль, а человеку — почувствовать эту боль. Можно оскорбить землю и вместе с ней человека. «Вшивая страна!..» Жаль, что самолет ведет не он, Мария Кастелла Перес, он бы вытряхнул спесь из консультанта!..
Как ни странно, Мэллт тоже думал о земле и о взрывах. Очень ловко предпринято — испытывать бомбу между горами и океаном. Ветры дуют с материка, дождей почти не бывает. Радиоактивную пыль унесло в океан, утопило в воде. Если что и попало в горы, это никому не повредит, разве что бродячим индейцам… Снимок «The Heart of Desert», сделанный с самолета, показал в центре пустыни черную рану. На память Мэллту приходят стихи:
Как по маслу обошлось,
Все отлично взорвалось!..
Са ира, са ира!..
Все отлично взорвалось!
Это стихи о первом испытании водородной бомбы. Мэллт знал и ценил поэзию, цитировал Лонгфелло, Уитмена. Любил английских поэтов прошлого. Но Мэллт не предположил бы, что можно посвятить стихи водородной бомбе.
Все отлично взорвалось!
Чьи стихи, Мэллт не помнит. Они были тиснуты в крупнейших газетах, звучали восторженно:
Са ира, са ира,
Все отлично взорвалось!..
Французское «са ira», в тексте, несомненно, авторская находка. Так назывался во время революции 1789 года веселый танец. «Са ira» значит — «Лучше не может быть». Подумать только!..
Но и не будь «са ira», стихи выдавали восторг поэта, лившийся через край и, видимо, должный вызвать восторг всей нации. Как насчет нации, сказать трудно, но скачущие стишки нашли такой же вихлястый мотив, получилась песенка, которую мурлыкали под нос продавщицы в магазинах, аптекари, даже научные работники:
Са ира, са ира,
Все отлично взорвалось!
Естественно, тогда был ажиотаж вокруг бомбы. Наверно, ажиотаж породил и стишки. Они жили, жужжали в ушах, назойливые, как мухи. И сейчас жужжат.
Мэллт трясет головой, чтобы от них избавиться. Но тут же опять повторяет;
Все отлично взорвалось!
Дверь в кабину пилотов закрыта. Машину ведет Мигель. Оба пилота молчат. Они молчат после тех нескольких фраз на аэродроме. Все решено, и не надо слов. Фернандо косится на дозатор в нагрудном кармане товарища. Дозатор, как живой, наливается светом, кажется — кровью. Внизу ни искры, ни огонька. Только красная капля на груди Мигеля. Когда свет достигает накала рубиновой густоты, Мигель то ли спрашивает, то ли утверждает вполголоса:
— Начнем…
Фернандо поворачивается к нему;
— Машину тебе не жалко?
— Рухлядь! — говорит Мигель и подает рычаг на себя.
Машину тряхнуло. Мэллт потерял равновесие, удалился головой о спинку сиденья. Тут же самолет накренило, Мэллта оторвало от пола, швырнуло на бок, он едва не выдавил иллюминатор плечом. Вцепился в ремень, схлестнутый пряжкой на животе. Его опять бросило как мешок. В чем дело?.. Дверь пилотской кабины раскрылась. В прямоугольнике, который показался Мэллту ромбом, потому что машина еще не выровнялась, стоял Фернандо.
— Авария! — крикнул он, ринулся к пассажиру, помочь ему выбраться из сиденья.
Самолет делал судорожные попытки выровняться, его трясло как в ознобе. Он продолжал скользить на боку, и когда Мзллт с помощью Фернандо освободился наконец от кресла, они пошли к двери по стене — иллюминаторы лежали у них на пути, как пришитые пуговицы. Мэллт был человеком с крепкими нервами, он не поддался панике, ему даже казалось забавным, что они идут по стене и иллюминаторы под ногами как пуговицы… «Са ира!» — мелькнуло в его мозгу.
— Скорее, мистер Мэллт! — торопил Фернандо. — Будете прыгать! И мы будем! Самолет потерял управление.
Все это происходило в считанные секунды. Консультант ничего не успел понять и спросить.
— Внизу пустыня! — кричал Фернандо, балансируя между иллюминаторами. — Почва ровная — приземлитесь благополучно! — ободрял он Мэллта.
Тот все шагал, шагал через иллюминаторы. Замигало освещение в самолете. Потом свет опять загорелся ровно. Мэллт и Фернандо подошли к двери — вытянутому овалу, лежавшему на пути.
— Как только открою — прыгайте! — Фернандо, нагнувшись, крутил ручку двери.
Самолет по-прежнему скользил на боку, падал. Мэллт схватился за лямки — ощутил парашют за спиной. Конечно, он прыгнет — самолет падает.
Но когда Фернандо рванул на себя дверь и ветер хлынул в кабину точно из шахты, Мэллт заколебался.
— Прыгайте! — крикнул Фернандо.
Мэллт наклонился над шахтой, уперся руками в обе стороны дверного проема.
— Ну, — торопил Фернандо, — смелей! Парашют раскроется сам!
Мэллт все еще медлил. Фернандо пнул его под колени ботинком, ноги Мэллта рефлективно согнулись, и он нырнул в темноту, точно в воду.
Секунду ему казалось, что он летит рядом с машиной. Не зацепился ли парашют? Но вот железная птица промчалась выше, ушла вперед. Что-то огромное, круглое вспыхнуло в небе, хлопнуло, точно выстрел. Мэллт почувствовал рывок и закачался на стропах. Гул самолета растаял, Мэллт остался Ьдин между землей и небом. Тоненько свистело над головой: воздух процеживался сквозь купол. Это успокаивало Мэллта. «Нормально!» — подумал он, ему и раньше приходилось спускаться на парашюте. Вот только не видно земли, но она все равно даст знать о себе прохладой или шорохом ветра. Тогда он подогнет ноги, чтобы спружинить, и сядет благополучно. Потом его начнут искать и найдут. Пилоты, конечно, успели передать координаты места аварии. Поиски начнутся с утра, и его найдут.
