Михаил Васильев - Искатели
"Окладистой бородой, — подумал Платон, как-то и забывший про нее. — Теперь увидел, что это такое. На древнего байкера стал похож. Еще бы пивной живот спереди".
— А что, волосатым даже неплохо, — заговорил Конг. — Мужественно так. Вроде гориллы, только без хвоста. Вот появлюсь в родной деревне — все анфиски отпадут.
— У горилл нет хвоста, — остановился Платон. — Точнее, не было. Сейчас ведь горилл не осталось.
В дверях кают-компании появился Титаныч, сказал:
— Я их, горилл, когда-то давно видал, в горах Конго. Успел увидеть. Помню, сыро там было очень. Тогда молодым был, о здоровье не заботился. Я, Платон, с твоим отцом и твоим дедом где только не побывал. — Металлический старик, кажется, опять переключился на любимую тему. — Все обитаемые миры мы обошли. И в экспедициях, археологических и разных, и на охоте. Ходили и на медведя, и на слона. И на мамонта. На планете Главк, Финей. Еще Ээт помню. Пока охоту разрешали.
Приключения на Марсе, или На другом конце радуги
— Теперь, считай, долетели. Почти, — сказал Титаныч.
В судовой телескоп неестественно близко — будто только протяни руку — был виден Марс. Шар, словно небрежно покрашенный темно-розовой краской, и покрашенный плохо: слой краски весь в трещинах и сколах. На этой блеклой поверхности отчетливо заметны купола базы РЗМ, похожие на несколько прилипших друг к другу, радужных мыльных пузырей. "Сверхновый свет", — всплывал в голове газетный штамп.
"Да, теперь рядом, — подумал Платон, тоже остановившись у телескопа. — И сокровища, и окончание всего этого. Какая она первобытная, радость победителя".
— …Сейчас чувствую такое облегчение, — оказывается, что-то подобное говорил рядом Титаныч. — Осуществилось, наконец. Этой молодежи и не скажешь, и не объяснишь, что все было невозможно почти. — Он покосился на Кукулькана, сидевшего рядом за пультом управления.
— Теперь слушай внимательно, Титаныч, — остановил его Платон. Будто только сейчас он опять стал деканом и организатором этой экспедиции. — Как только спустимся в порту базы, там же сразу нанимаем грузовые вездеходы и идем в этот кратер… Ну, там, на месте, я покажу куда. За пару суток или чуть больше доберемся. Легко.
— Надо вездеходов побольше брать, — озабоченно произнес Титаныч. — Золото на обратном пути придется везти да еще и статую большую. По прикидкам много его получается, солидный груз.
— Ничего, — вмешался Кукулькан, — все оплатим. Теперь у нас золота много. Почти в руках его держим, целая золотая гора… — И почему-то резко прервал себя, пристально оглядывая мониторы.
— Подожди, еще не держим, — ворчливо произнес Титаныч. — Как говорил в таких случаях сэр Сократ, не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Хотя, по правде, я и сам не знаю, что за гоп такой, почему через него прыгают…
— Что-то цифры мне на мониторах не нравятся, — не слушая его, сказал Кукулькан. Он стал с непонятной поспешностью что-то переключать, нажимать кнопки на пульте перед собой. Подбежавшая кошка внимательно следила, не понимая смысла этой игры.
— А сейчас, глядите, все цифры вообще замерли, — с удивлением произнес Кукулькан. — Будто нарисованные. Смотри, и на часах даже.
Платон, сейчас остановившийся в дверях кают-компании, тоже видел: стрелки на часах работы Карла замерли и даже как будто скакнули назад.
— Что-то глючит. Какие-то завихрения времени здесь. — Голос Кукулькана почему-то изменился, стал низким и тягучим. Кукулькан растягивал каждое слово, будто дразнился. — Слишком быстро мы к Марсу приближаемся, такой скорости и не бывает вообще.
В этой трудноразличимой речи все равно была заметна тревога.
Часы уже давно били, часто и непрерывно, отбивая, наверное, уже сотни часов. Платон видел, что стрелки на циферблате бегут наоборот, все быстрее и быстрее.
Кукулькан, непонятно почему, заговорил на каком-то странном незнакомом языке. Платон уже мог понять, что это не испанский и не индейский. Он тоже хотел что-то сказать и внезапно, неожиданно для себя, заговорил так же. Напрягся изо всех сил, но все равно произнес что-то непонятное для самого себя.
— Это вы слова наоборот говорите. — Очнулся в кармане компьютер. — Задом наперед. — И его голос стал незнакомым, появился даже какой-то акцент. — А я вот успел свою звукоподачу перепрограммировать. Спрашивай, если что непонятно.
Платон, двинувшийся вперед, чувствовал, что двигается медленно и вязко. Только мысли в голове мелькали с прежней скоростью. Что-то это все напоминало. Он как будто уже видел где-то подобное. Нет, не видел, ощущал! В видениях, созданных месоиндейским портсигаром.
Все вокруг вздрогнуло, словно было не незыблемой реальностью, а изображением в виртуальном фильме. Платон почувствовал, как пол под ним будто толкнул его снизу.
"Невесомость"! — понял он. Повис в воздухе, среди приборов, кресел и подушек, комнатных тапочек, кружек и месоиндейских кувшинов, каких-то растопырившихся тряпок и разнообразных бумажек. Как бывает всегда при наступлении невесомости этих вещей, до сих пор незаметных и даже незнакомых, будто стало больше. В воздухе плыла кошка, извивалась, растопыренными когтистыми лапами пыталась вцепиться в кого-то. Даже она сейчас выла каким-то некошачьим голосом. Пищали котята, шевелящие в воздухе лапками и острыми хвостиками.
Мир померк и исчез. Платон успел почувствовать какой-то астрономической силы удар. Непонятно, через какое время, может, через миллионы лет, ощутил, что снова висит в воздухе, внутри летающей тарелки "Обсидиановая бабочка". Будто в бредовом сне вокруг все было золотым. Темно-золотого цвета. Из золота! Стены, табуретки. Золотая фольга когда-то была бумагой. Плывущие в невесомости котята превратились в золотые шарики. Среди этого такого незнакомого, такого нелепого мира неподвижным и естественным остался только золотой бог, недавняя каменная скульптура.
"Вечный металл!" — подумал Платон. Обнаружилось, что мог думать.
Диана, оказывается, была здесь. Медленно движущаяся навстречу золотая статуя.
Опять удар. Все рухнуло, обрушилось вниз, грянули об пол глиняные индейские горшки. Платон тоже, теперь в обнимку с Дианой. Уже очнувшись на полу, ощутил под руками драгоценное живое тепло.
— Остановка "Марс", — стал слышен голос Кукулькана. — Вот и прибыли. Коллапс времени произошел. — В этом голосе одновременно ощущались важность и смущение.
— Еще один коллапс? — произнесла Диана, вставая на ноги. — Не слишком ли часто?
— Ничего, — пробормотал в ответ Кукулькан. — Главное, по Марсу не промахнулись. Судя по оставшимся приборам. Не подвела "Обсидиановая бабочка", моя "Цпапалотль".
