Марина Казанцева - Космический Патруль
Она глянула в окно и увидела, что близится рассвет. Какая тоска! Ей остаётся только ждать и надеяться, что в этот раз он вернётся скоро. Если бы у неё была хоть одна его вещь, просто какой-нибудь платок, или рубашка! Ей было бы легче ждать. Она могла хотя бы вдыхать запах его кожи, чтобы не сойти с ума от ожидания. Так почему же нет?
Джиневра легко поднялась со своей постели и, одевшись в тёмный плащ, выскользнула из своей опочивальни.
В коридорах догорали факелы на стенах, вся прислуга спала по углам и в переходах. Стража тоже досматривала утренние сны. Так что королева незаметно пробралась на этаж выше — туда, где располагались комнаты рыцарей. Двери нигде не закрывались, потому что в замке Камелот не было и понятия о воровстве. Поэтому Джиневра легко проникла в покой Ланселота. Проникла и остановилась, с наслаждением вдыхая тот аромат, который присущ обиталищу прекрасного молодого человека, особенно, когда в него влюблена такая женщина, как она сама.
Здесь были свалены по всем углам подарки, которые она ему подарила — сундуки, великолепная одежда, обувь, латы. Грудой лежала в углу белая шёлковая палатка. Постельное бельё, которое вообще было доступно далеко не всякому, даже богатому человеку и считалось невообразимой роскошью, было скручено и смято на широкой кровати. Словно обитатель этой комнаты не мог спать спокойно и крутился на кровати в страданиях бессонья.
Не было отчего-то у Ланселота оруженосца, чтобы навести порядок в его покоях. Поэтому Джиневра с нежным чувством в сердце и каким-то облегчением в душе принялась старательно прибирать и складывать одежду, ласково проводя пальцами по великолепным тканям. Ей нравилось обонять его тонкие шелковые рубашки, в каких не всякий рыцарь сможет появиться на балах.
Вся одежда Ланселота хранила чудесный запах его молодого тела, отчего Джиневра вдруг почувствовала в себе игривость кошки. Ей захотелось поваляться на его постели, и королева прилегла на эти беспокойно смятые простыни. Закрыла глаза и представила, что рядом с ней, утомлённый долгой любовью, лежит сам Ланселот. Сдерживаемое рыдание чуть слышно сорвалось с губ королевы. Она повернулась на бок и просунула руку под подушку. Пальцы тут же наткнулись на что-то твёрдое и острое.
Подушки полетели в стороны, и вот глазам Джиневры предстал маленький мешочек чёрной замши. Это ещё что такое?
Это было какое-то колдовство. Даже несведущая в чарах Джиневра явно ощущала какой-то странный зов, необъяснимое беспокойство. Она достала тонкий стилет, который всегда носила при себе, и разрезала шнурок, стягивающий расшитую колдовскими рунами кожу, потом разворошила содержимое мешочка. Там были какие-то вонючие чёрные комки, какие-то корешки, что-то, похожее на кошачий коготь и зёрна неизвестного растения. Вот оно что! Это же явно порча! Недаром Моргана с такой злобой и угрозой смотрела на него, прежде чем покинуть пиршественный зал!
Джиневра заметалась, ища, куда выбросить эту мерзкую находку. Открыла окно и хотела уже запустить в него эту пакость — со всей силы, подальше от людей. Может, долетит до рва с водой. Но тут же ощутила, что зов, идущий от мешочка, обрёл конкретность — ей захотелось отправиться в путь, причём во вполне определённом направлении. Её тянуло к той дороге, что пролегала на виду — перед глазами извивалась тонкая нитка тропы, ведущей в лес. Не туда, где обитал Лесной король, а в сторону. Выходит, это не порча, а приворот. Кто-то заманил рыцаря в нужное ему место.
Как помнила Джиневра, рыцари, отправляясь на поиски Грааля, разбредались в самых разных направлениях. Дело в том, что поиски Грааля были скорее поводом, нежели целью. На самом деле, когда рыцарь объявлял, что отправляется «граалить», он просто искал приключений. Когда он возвращался, иной раз через долгое время, и привозил с собой какой-нибудь трофей, его даже и не спрашивали, нашёл ли он тот самый мифический Грааль. Вот почему Джиневра даже приблизительно не могла знать, куда поедет Ланселот. Но теперь у неё появилась надежда, что он мог подчиниться зову талисмана и поехать именно по этой тропе. Тот, кто подсунул рыцарю этот приворот, не смог вовремя убрать его и тем оставил след. И это, королева была теперь уверена, не кто иной, как эта ненасытная гадина Моргана. Сейчас Ланселот едет куда-то, где его ждёт неожиданность и, вероятнее всего, позор.
* * *Одетая в чёрное фигура стремительно летела над верхушками деревьев. Внизу извивалась пустынная в столь ранний час лесная тропа. Растительность постепенно становилась всё более мрачной — это был не светлый лес Зелёного Короля, а перемежаемая непроходимыми болотистыми местами колдовская чащоба. Над холодными болотами стлался тяжёлый сизый туман — он заволакивал ниточку тропы. Где-то здесь сейчас должен блуждать рыцарь Ланселот — три дня назад он покинул Камелот.
Тропа была единственной, и она уверенно вела в одном и том же направлении. Однажды пойдя по ней, невозможно свернуть куда-либо, и путник будет всё больше углубляться в странный колдовской лес, напрасно надеясь свернуть в сторону и избежать опасности болот. Уцелеть можно только в одном случае: если следовать тропе, скрытно идущей среди окружающих её мрачных и уродливых деревьев. Всё, что слева или справа — неизбежная погибель.
Джиневра поднялась ещё выше, чтобы видеть, что там, впереди и кончится ли когда-нибудь это болотное однообразие. Далее болота кончались, и свету наступающего дня представал пышный зелёный лес. Он взбирался по пологой возвышенности, а далее, уже на горе, стоял замок. Его узкие бойницы, словно тёмные глаза, внимательно обозревали лесистые окрестности. Поэтому королева пошла на снижение и бесшумно заскользила над верхушками деревьев.
Буки, грабы, дубы — вот что составляло богатство этого леса. Небольшие поляны, поросшие высокими травами, были затемнены, поскольку свет солнца не достигал их, теряясь среди густой листвы лесных великанов. Тропа уверенно бежала среди этого зелёного могущества и, нет никакого сомнения, направлялась прямо к тёмному замку, стоящему на горе. Очевидно, этот замок и есть та цель, к которой направлял Ланселота приворотный талисман.
Если кто и был в пристройках замка, то не заметил, как чёрная тень, словно огромная летучая мышь, скользнула к забранному решёткой окну центральной башни. Невероятным образом эта мышь прилепилась к каменной кладке стены и приблизилась к утопленному в толще камня окошку. Единственная его узкая створка его была приотворена, позволяя проникать в помещение свежему воздуху. А внутри беседовали два голоса.
— Не очень нравится мне то предприятие, в которое ты меня склоняешь. — проговорил мужской голос. — Он слишком силён: слышал я, как он расправился с твоим старшим. А ведь Гавейн всем силачам силач.
