Эдгар Берроуз - Карсон Венерианский
— Нет, — сказал я. — И да. То есть и да, и нет.
— К чему ты клонишь? — спросил он.
— Да, я пират. И нет, это не фалтар. Это всего лишь рыбачья лодка. Я удивлен, что старый моряк может принять ее за пиратский корабль.
— У тебя длинный язык, приятель, — сердито бросил он.
— А у тебя пустая голова, — вернул я. — Поэтому тебе нужен такой человек, как я, в качестве одного из офицеров. Я был капитаном моего собственного фалтара, и я знаю дело. Судя по тому, что я видел, у тебя не хватает головорезов, чтобы управляться с такой бандой, как вон те на палубе. Что скажешь?
— Скажу, что тебя нужно сбросить за борт, — прорычал он. — Отправляйся на палубу и доложись Фолару. Скажи ему, что я велел найти тебе работу. Офицер! Чтоб мне вырвали печень! Однако ты храбрый малый. Если покажешь себя хорошим матросом, я оставлю тебе жизнь. Это лучшее, на что можешь рассчитывать. Пустая голова!
Когда я спускался вниз, он все еще продолжал ворчать.
Не знаю, почему я намеренно старался вступить с ним в конфликт. разве что потому, что я чувствовал — если я буду пресмыкаться перед ним, он скорее всего почувствует ко мне презрение и убьет меня. Я встречал людей такого типа. Если ты им противостоишь, они уважают и, быть может, даже боятся тебя, потому что большинство тиранов — трусы в душе.
Добравшись до палубы, я получил возможность ближе присмотреться к своим товарищам-матросам. Несомненно, они были выдающимся собранием негодяев гнусного вида. Они рассматривали меня с подозрением, неприязнью и презрением, поскольку обратили внимание на мою богатую одежду и красивое оружие, которые для них говорили, что я скорее денди, чем боец.
— Где Фолар? — спросил я у первой группы, к которой подошел.
— Вот он, ортий улья, — ответил мне один из пиратов деланным фальцетом, показывая на огромного медведеподобного типа, который сердито пялился на меня с расстояния в несколько ярдов.
Те, кто слышал его слова, заржали над издевательской шуткой — «ортий улья» означает «моя любовь». Очевидно было, что они сочли мою одежду женственной. И я сам невольно усмехнулся, направляясь к Фолару.
— Капитан велел мне доложиться тебе, а ты должен определить мне работу, — сказал я.
— Как тебя зовут? — потребовал ответа он. — И что, по-твоему, ты можешь делать на борту такого корабля, как «Ноджо Ганья»?
— Меня зовут Софал, — ответил я. — И я могу делать на борту корабля или на берегу все, что можешь делать ты, и могу делать это лучше тебя.
— Ха! Ха! — нарочито засмеялся он. — Его зовут Убийца! Послушайте, приятели, перед нами Убийца, и он может делать что угодно лучше, чем я!
— Давайте тогда посмотрим, как у него получится убить тебя! — воскликнул кто-то у него за спиной.
Фолар обернулся.
— Кто это сказал? — прорычал он, но никто не ответил.
Снова из-за спины у него раздался голос:
— Ты боишься его, ты, пустослов.
Мне показалось, что Фолар не слишком популярен. После этих слов он окончательно потерял контроль над собой (которого у него и так практически не было) и выхватил меч. Не дав мне возможности обнажить оружие, он нанес злобный удар, который снес бы мне голову, если бы достиг цели. Я уклонился как раз вовремя, чтобы избежать этого. Прежде чем Фолар вернул себе равновесие, я выхватил свой меч и мы принялись за дело. Команда окружила нас стеной. Первые несколько минут стычки мы выясняли силу и искусность друг друга, и я слышал такие замечания: «Фолар разрубит этого идиота на куски», «У него нет шансов против Фолара — хотел бы я, чтобы они были» и «Прикончи мистала, парень, мы на твоей стороне».
Фолар не был искусным бойцом на мечах. Ему следовало быть мясником. Он наносил ужасные удары, которые убили бы гантора, если бы они достигли цели. Но он не мог попасть, куда целился, и каждое последующее его движение было совершенно явным. Я знал, что он будет делать, еще до того, как он начинал действие. Каждый раз, нанося удар, он полностью открывался. Я мог его убить полдюжины раз за первые три минуты нашей дуэли, но я не хотел убивать его. Судя по тому, что я знал, он мог быть любимцем капитана, а я уже и так сделал достаточно, чтобы войти в конфликт с этим достойным господином.
Чтобы дождаться подходящего момента и сделать то, что я намеревался сделать, мне нужно было протянуть время. Мой противник бросался на меня то оттуда, то отсюда, замахиваясь от плеча и нанося страшные удары, пока, наконец, мне это не надоело и я не кольнул его в плечо. Он взревел, как бык, схватил меч двумя руками и бросился на меня, как разъяренный гантор. Тогда я кольнул его еще раз, и он стал вести себя осторожнее, потому что стал понимать, что я могу его убить, если захочу. Теперь он дал мне возможность, которой я ждал, и в мгновение ока я обезоружил его. Когда его меч со звоном упал на палубу, я шагнул вперед, приставив острие меча к сердцу противника.
— Убить его? — спросил я.
— Да! — раздался громовой хор возбужденных матросов.
Я опустил меч.
— Нет. На этот раз я его не убью, — сказал я. — Подними свой меч, Фолар, и назовем это все недоразумением. Что скажешь?
Он что-то пробормотал, наклоняясь, чтобы поднять оружие, затем заговорил с одноглазым великаном в переднем ряду зрителей.
— Ты будешь присматривать за этим парнем, Нурн, — сказал он. — Следи, чтобы он работал.
После этих слов он покинул палубу.
Люди собрались вокруг меня.
— Почему ты не убил его? — спросил один.
— Чтобы капитан приказал вышвырнуть меня за борт? — спросил я. — Нет. Я работаю мозгами не хуже, чем мечом.
— Ладно, — сказал Нурн. — У тебя по крайней мере был шанс, что капитан этого не сделает. Но теперь у тебя нет ни малейшего шанса, что Фолар не ударит тебя в спину при первой же возможности.
Моя дуэль с Фоларом завоевала мне уважение команды, а когда они обнаружили, что я умею говорить на языке моря и пиратского корабля, они приняли меня как своего. Нурн возымел ко мне особенную симпатию. Я думаю, это потому, что он надеялся занять место Фолара, если тот будет убит. Он несколько раз пытался меня подбить на новую ссору с Фоларом, чтобы я убил его. Разговаривая с Нурном, я спросил его, куда направляется «Ноджо Ганья».
— Мы хотим найти Вепайю, — сказал он. — Мы уже год ищем ее.
— Зачем вы хотите ее найти? — спросил я.
— Мы ищем человека, который нужен тористам, — сказал он. — Они пообещали миллион пандаров любому, кто доставит его в Капдор живым.
— Вы тористы, что ли? — спросил я.
Тористы — это члены революционной политической партии, которая свергла предыдущее правительство империи Вепайя. Прежде империя занимала значительную часть южной умеренной зоны Амтор. Тористы — заклятые враги Минтепа и всех стран, которые не попали под их власть.
