Джейн Остин - Разум и чувства и гады морские
— Не думаю, — ответила Элинор.
— Ах, что вы, ну как же иначе! И как мило со стороны миссис Дэшвуд отпустить вас одних так надолго!
— Надолго?! — вмешалась миссис Дженнингс. — Да они едва приехали!
Люси замолчала. Элинор закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и вновь почувствовала мучительную боль и увидела символ… все тот же символ, пятиконечную звезду, возникшую перед ее мысленным взором.
Что бы это могло значить? Голова у Элинор раскалывалась от боли, а кругом продолжался обмен любезностями. Почему снова и снова в присутствии сестер Стил ей являлся все тот же символ, всегда сопровождаемый невыносимой болью? Элинор решила посоветоваться с полковником Брендоном, который во многих вопросах проявлял удивительную мудрость, но тут же припомнила печальный рассказ о его семье и решила: полковник и так достаточно несчастен, не стоит тревожить его еще больше.
— Жаль, что нам нельзя повидать вашу сестрицу, — сказала Анна Стил. (Марианна покинула гостиную, когда объявили их прибытие.)
— Вы очень добры, — ответила Элинор, благодарная за внимание, вернувшее ее к действительности и отвлекшее от пятиконечного многогранника, угрожающе повисшего перед глазами. — Марианна тоже очень расстроится, что лишилась возможности повидаться с вами, но в последнее время ее измучили мигрени, и общество ей чрезвычайно вредно.
— Ай-ай, какая жалость! Но мы с Люси ее старые подруги! Я уверена, что мы бы ее не утомили. Конечно, мы будем вести себя тише, чем ведро мидий!
— И пахнуть гораздо меньше, — торопливо вставила Люси.
С изысканной вежливостью Элинор отклонила это предложение. Марианна, скорее всего, прилегла или в домашнем платье, она не сможет к ним спуститься.
Глава 33
В ту ночь Марианна спала плохо, ее мучили тревожные сны. Они снова жили в Норленде, и Уиллоби жил там же. Она прогуливалась с ним по пляжу, рядом радостно прыгал Месье Пьер. Остановившись, они посмотрели друг другу в глаза. Уиллоби нежно протянул ей руку — он снова стал собой, каким был в Бартон-коттедже. Но, взяв его за руку и ласково прижав ее к лицу, Марианна поняла, что это уже не рука, а извивающееся фиолетовое щупальце осьминога, и щупальце это зажимает ей рот. Задыхаясь, Марианна проснулась в слезах.
Элинор тоже мучили кошмары. Чудовищная пятиконечная фигура, переливавшаяся иссиня-фиолетовым и кроваво-красным, оживала перед ней, танцевала перед ее взором, пульсировала и вибрировала.
Вскоре после полуночи она внезапно проснулась; все ее тело дрожало, лоб был покрыт испариной. До самого утра Элинор вглядывалась в чернильные глубины за стеклом купола. Она не сомневалась, что видения имели целью не только напугать ее, они были предупреждением — но о чем? О вероломстве Уиллоби? Но как поздно в таком случае пришло это предупреждение!
Тусклое свечение проплывавшего большерота высветило крошечную трещинку в стекле — в том самом месте, где в него стучалась рыба-меч. Все еще встревоженная дурными предзнаменованиями сна и измученная сопровождавшей их болью, Элинор еле успела различить паутинку трещин, когда большерот отправился на охоту за незадачливой стайкой копепод и море снова погрузилось во тьму.
Едва рассветные лучи дотянулись с небес в морские глубины, раздался гудок, достаточно громкий, чтобы разбудить всю станцию. Этот сигнал означал, что пойманы водяные и что вскоре подозреваемых приведут на Набережную Правосудия для испытания и, буде обвинение подтвердится, казнят рыбным ножом.
Марианна вначале сопротивлялась, но в конце концов поддалась на уговоры сестры и согласилась пойти вместе с ней и миссис Дженнингс посмотреть на церемонию. Руководил ею сэр Джон как уважаемый светом старец и знаток водного мира. Постепенно на набережной собралась толпа; многие наставили на происходящее лорнеты и театральные бинокли. Сэр Джон выстроил семерых дрожащих от ужаса подозреваемых у кромки воды. Сурово нахмурив брови, он указал на первого в шеренге. Его схватили трое станционных смотрителей и накрепко замотали в прочную сеть, как крупного марлина, коим он, в определенном смысле, вполне мог оказаться. Затем сэр Джон решительно поднял закричавшего от ужаса несчастного и, крякнув от усилия, швырнул его в воду.
— Что?.. — недоуменно начала Элинор.
— Все очень просто, — ответила миссис Дженнингс, вместе с толпой хлопавшая предполагаемому водяному, который беспомощно бился в сетях. — Если он и в самом деле водяной, то, чтобы не утонуть, он покажет хвост, и тогда сэр Джон выудит его из воды и распорет ему брюхо. А если хвоста не появится и станет ясно, что он самый обыкновенный человек, сэр Джон выудит его из воды и распорет ему живот в назидание остальным.
— Как же так? — удивилась Элинор. — Мне кажется, что…
— Эту тему не стоит обсуждать, душенька, — предупредила миссис Дженнингс.
После чудовищной церемонии, на которой открылось, что трое подозреваемых и в самом деле были водяными, а прочие четверо — людьми, и казни всех семерых, произведенной сэром Джоном самым надлежащим образом, даже Марианна не стала спорить, что им всем пойдет на пользу небольшая прогулка. Они устремились на Торговую набережную, где Элинор вела переговоры о замене нескольких старомодных жемчужных ожерелий матери.
Уже подойдя к ювелирной лавке, миссис Дженнингс вдруг вспомнила, что в дальнем конце канала живет дама, которую она просто обязана навестить, вернулась в гондолу и пообещала сестрам, что после за ними вернется.
Сестры Дэшвуд оказались в такой толчее, что ими некому было заняться; оставалось только ждать. Они сели у прилавка, перед которым стоял всего один джентльмен. Он заказывал себе всплывательный костюм: их конструкцию строго регламентировал закон, но состоятельные люди имели обыкновение переделывать и инкрустировать их так, чтобы они соответствовали последним веяниям моды. Приказчик ни на миг не отвлекался от джентльмена, пока тот не определился с размерами, формами и узором, но наконец со всеми нюансами было покончено. На нарукавниках, изукрашенных слоновой костью, золотом и жемчугами, будет написано «Славься» (на правом) и «Британия» (на левом). Джентльмен ушел со счастливым видом, лучась притворным равнодушием и искренним самодовольством.
Элинор не теряла времени и почти закончила свои переговоры, когда рядом с ней остановился другой джентльмен, в котором она с изумлением узнала собственного брата.
Их родственная привязанность и радость от неожиданной встречи были как раз под стать тому, как принято держать себя в магазинах. Как узнала Элинор, они с Фанни погрузились два дня назад.
