Тимур Алиев - Проект «Сколково. Хронотуризм». Хроношахид
– Расскажи мне, как ты готовишь плов. Плов, понимаешь?
Он следил за каждым движением невысокого, с аккуратной бородкой человека. На вид ему было около тридцати или немногим больше, он уже успокоился и тоже наблюдал за Кириллом, но рот раскрывать не торопился.
– Понял? – поторопил его Кирилл. – Ты что – глухой? Или немой?
«А вдруг?» – кольнула шальная мыслишка, но первая часть предположения оказалась неверной. Человек негромко, себе под нос проговорил что-то, и в его голосе Кирилл уловил не то раздражение, не то досаду. «А, ну да, конечно». – Он, как фокусник, тряхнул рукой, и в ладонь скользнул тонкий, сантиметров двадцать длиной стержень. Кирилл перехватил его поудобнее, нажал крохотную кнопку в торце, и по потолку и стенам харчевни запрыгала ярко-зеленая точка. Женщина взвизгнула и ничком свалилась на диван, ее муж с трудом сдержался, чтобы не поступить так же, вжался в спинку дивана и вытаращил на Кирилла глаза. Двое за соседним столиком перестали жевать, один повернулся так резко, что на пол свалился чайник, покатился по полу, расплескивая кипяток. Но навести порядок было некому – привратник и выскочивший из-за стойки человек пялились то на стены, то на потолок, следя за передвижениями огонька лазерной указки.
– Нравится? – Кирилл покрутил в пальцах указку, навел «прицел» на лоб повару и снова нажал кнопку.
Огонек погас, все понемногу успокоились, даже закутанная в зеленое женщина перестала вздрагивать от каждого шороха. Повар не сводил взгляд с указки, губы его дрожали, пальцы сжались в кулаки.
– Ты мне рецепт, я тебе это.
Кирилл положил указку на столик и потянулся к поясу плаща, к спрятанному за ним диктофону. И едва успел нажать кнопку – немногословного повара прорвало. Минут пять он распинался перед заморским гостем, в его речи Кириллу не раз и не два удалось разобрать немало знакомых, но произнесенных со странным ударением и акцентом слов. Но речь, несомненно, шла на нужную тему, и Кирилл не волновался, доверившись камере и диктофону. Другого выхода у него все равно не было. Наконец повар выдохся, умолк и смотрел то на Кирилла преданным, умоляющим взглядом, то нежно – на заморскую диковинку.
– Забирай. – Кирилл выключил камеру и диктофон, подтолкнул черенком вилки указку на край стола и поднялся на ноги.
Повар схватил игрушку и ринулся к стойке, ловко обогнул ее и скрылся за дверью. Дядя в черном поднялся со своего места, коротко глянул на Кирилла и поковылял следом за поваром, маленькая дверца со скрипом и грохотом закрылась за ним.
– Спасибо этому дому.
Кирилл бросил вилку в рюкзак и вышел через главный вход, кивнув на прощание привратнику. Тот залопотал что-то и состроил жалобную гримасу: дескать, продешевил я, на медный динар позарился, а тут такое чудо…
Но Кирилл был уже далеко, он пересек улицу, «подрезав» процессию носильщиков, тащивших на себе огромные корзины, и остановился у стены дома. Солнце уже палило вовсю, пришлось прятаться под капюшон и бежать обратно в тень. Стены, стены, дверные проемы, завешенные разноцветной тканью, полосатые козырьки навесов над разложенным на земле товаром, гул, крики, звон снова обступили его, повлекли за собой, не давая остановиться ни на минуту.
Кирилл брел вместе с толпой, рассматривал выставленные на продажу медные и серебряные блюда, чайники, подносы, кофейники, кувшины, доспехи, оружие и роскошные украшения. Все это изготавливалось здесь же – грохотали огромные молоты, сминающие куски оцинкованного железа, звонко перестукивались молоточки, выбивающие узоры на листах меди, визжал металл под зубьями пилы, вздыхали кожаные мехи, раздувающие горны. Здесь можно орать в полный голос, распевать песни, визжать – в общем, драть глотку без опасения, что тебя услышит сосед. В лучшем случае он тебя заметит, сам оглохший от звона, лязга и грохота.
Медные ряды тянулись по обе стороны, Кирилл уже устал вертеть головой по сторонам и отталкивать локтями желающих проверить, что лежит у него в рюкзаке. Одному любопытному пришлось хорошенько врезать носком ботинка по голени, и только после этого плешивый, с узкими злыми глазами оборванец убрался прочь, скривившись от боли. На инцидент внимания никто не обратил, похоже, что здесь именно так и принято обходиться с воришками. «А еще я слышал, что им руки отрубали». Кирилл свернул в первый попавшийся переулок. От грохота и лязга начала болеть голова, а может, это было виновато поднявшееся почти в зенит солнце. Кирилл глянул на часы: почти половина десятого утра. Долго же он просидел в той харчевне, надо наверстывать упущенное. И далеко ходить не надо: еще одно заведение – вот оно, до черного проема двери, откуда веет прохладой, всего несколько шагов.
Здесь Кирилл надолго не задержался, все прошло по отработанному сценарию. Съел три превосходно прожаренных кебаба с баклажанами, потолковал с поваром, оказавшимся по совместительству хозяином, зафиксировал все сказанное им и расплатился двумя фломастерами – желтого и синего цвета. Хотел в качестве бонуса добавить еще и красный, но передумал. Их в упаковке всего шесть штук, а обойти надо еще почти весь город, пригодятся, как и сэкономленные денежки, – лишними они точно не будут. Хозяин и так обалдел от счастья, проводил загадочного гостя до порога и что-то кричал вслед. Добрые напутствия, не иначе.
Толпа на улицах поредела, вернее, все движение шло в тени. Под защиту стен сбежались все – и покупатели, и торговцы, хозяева лавок на солнечной стороне улицы топтались в дверях и оттуда зазывали народ. Но на их крики никто не обращал внимания, Кириллу показалось, что все спешат поскорее разбежаться по домам, чтобы пересидеть пекло. Надо бы и самому найти подходящее местечко, чтобы и поесть можно было, и вздремнуть пару часиков после сытного обеда. Кирилл повертел головой по сторонам, стянул капюшон, но тут же накинул его обратно. Слишком жарко даже для ближневосточной зимы или ему просто кажется? Хорошо, что не стал никого слушать и не напялил на себя по местному обычаю два халата, давно бы уже спекся. А так пока ничего, жить можно и даже передвигаться, но лишь короткими перебежками.
Кирилл пересек открытый солнцу участок мостовой и оказался на другой стороне улицы, у стены одноэтажного дома. Впереди в череде домов виден просвет, там что-то вроде ворот, только что через них прошли один за другим два навьюченных верблюда. Надо бы посмотреть, что там делается. Кирилл успел сделать лишь несколько шагов, когда идущие перед ним люди замедлили шаг, а потом вообще остановились. Кирилл попытался пробраться вперед, но спины и затылки слились в могучий монолит, который колыхался и гудел – то ли приветственно, то ли угрожающе. Над толпой понеслись пронзительные отрывистые крики, что-то загрохотало по камням гулко и ритмично, и все, кто оставался на мостовой, бросились в разные стороны. Кирилл поднимался на носки, подпрыгивал, но толком ничего разглядеть не смог. Его толкнули под ребро, он охнул от боли, шарахнулся в сторону, толпа расступилась и выкинула его на опустевшую дорогу. Кто-то захохотал ему в спину, две женщины в разноцветных коконах перешептывались и хихикали, глядя на него, мальчишка в белой хламиде с драным подолом показывал на зазевавшегося иностранца пальцем.
