Виталий Пищенко - Баллада о встречном ветре (сборник)
— А зачем ему юноши-атланты?
— Ну откуда же я могу знать?! — Толстяк едва не расплакался. — Он ведь нам не докладывает. Он нас с Айкеном и за людей-то не считает. Такой негодяй! Правда, Пол? Требует зачем-то и юнцов, и продукты для них, а жрецы отбирают самых здоровых, таких, как ему нужно… Человек триста уж вывез… А нам ничего не дает…
— Ладно, — оборвал его Старадымов, — как называется остров, на котором укрылся Веркрюисс?
— Сейчас, сейчас вспомню, — Маноло весь искривился от желания услужить, — сейчас… Ты не помнишь, Пол? Ну, конечно, не помнишь. А я ведь помнил… На Земле на этом острове один человек жил… Тот, который именем коньяка назвался. Хороший такой коньяк. Французский, кажется… Мартель! Нет, не мартель… Вспомнил! Наполеон!
— Остров Святой Елены, — негромко произнес Богомил.
59. ЮРИЙ СТАРАДЫМОВ
Яарвен вместе со своей подругой изумленными глазами смотрели на раскинувшийся под нами простор океана. Такую водную гладь им никогда не приходилось видеть. Но время не терпит. Прибавляю скорость, и наши новые друзья торопливо отворачиваются. Понимаю их состояние. Бот хотя и не допотопная авиетка, но когда резко набирается скорость, то ощущения у непривычных к полетам людей возникают не очень приятные.
Остров Святой Елены!..
Когда-то на его земном аналоге провел свои последние годы безумец, вознамерившийся стать властителем всего мира. Не удалось. Теперь здесь, на Терре Инкогнита, обосновался его духовный собрат. Неспроста он выбрал для своей резиденции именно этот островок. Правда, в отличие от Наполеона, Веркрюиссу больше повезло с климатом. В результате смещения полюсов остров Святой Елены на Терре Инкогнита оказался на экваторе. Живи себе, маразмируй от науки, паразитируй…
Удар был неожиданным. Бот словно запнулся о невидимое препятствие, ухнул вниз. Глаза Герова обеспокоенно уставились на меня, Джерри ухватился за пульт, наши гости смежили веки.
Все это я заметил за те доли секунды, которые понадобились мне, чтобы вернуть бот к послушанию. Однако выводить его из винтообразного пике я не стал. Пусть те, кто нанес по нам гравитационный удар, думают, что добились своей цели.
Силовое поле легко разрезало поверхность воды, и момент соприкосновения с этой стихией оказался почти незаметным. Просто стало сумрачно. Включать освещение я не стал, осторожно опустил бот на дно и подвел к основанию скалы, очертаниями напоминавшей обросшего водорослями лешего в шляпе.
— Нас хотели уничтожить? — наконец спросил Геров.
Джерри слегка усмехнулся:
— Нет, поприветствовали…
Бот под водой обогнул скалу и стал всплывать. Богомил забеспокоился:
— Юра, кроме нас, тут еще двое молодых людей…
— Веркрюисс наверняка полагает, что мы уже не существуем, — отозвался я, — иначе он нанес бы для уверенности несколько ударов по океану в районе, где мы ушли под воду.
Не понимая, о чем идет речь, атланты смотрели на нас. И если в глазах девушки была робость, то Яарвен глядел прямо и без излишнего подобострастия. Так смотрят на старших товарищей, которых уважают.
Невидимость невидимостью, но для большей безопасности я причалил бот под огромной безжизненной скалой в полусотне метров от берега.
— Никаких строений на поверхности, — обследовав остров с помощью приборов, задумчиво констатировал Джерри.
— Поди, как крот, в землю зарылся, — с отчетливой неприязнью бросил Богомил.
— Да, в скалах есть пустоты, — подтвердил Линекер. — Придется его выкуривать…
— А входы? — подал голос я.
— В том-то и дело, что не могу нащупать.
Яарвен осторожно предложил:
— В скалах могут быть расщелины…
Джерри с уважением взглянул на него:
— Да, есть… и весьма глубокие…
— А бот туда может протиснуться? — спросил Геров.
Линекер отрицательно покачал головой:
— Нет… Приблизиться вплотную и прикрыть вход силовым полем, пожалуй, можно. Но это опасно…
— Выбора все равно нет… — сказал я. — Либо мы обезвредим Веркрюисса, заставим его отдать аппарат Батгуула и вернемся на Терру, либо… Нельзя предсказать, что он еще может натворить. Каждая минута его существования в этой берлоге таит угрозу не только для Терры Инкогнита, но и для Земли, для Терры, для всего, — куда он только сможет проникнуть!
Тогда Яарвен тихо, как ученик, боящийся оскорбить слух учителя нелепостью, произнес:
— Разве четверо мужчин могут бояться одного негодяя?
60. ДЖЕРАЛЬД ЛИНЕКЕР
Расщелина вела в глубь скалы и, судя по показаниям локатора, проходила совсем рядом с ходами, проложенными в толще базальта. Пожалуй, по ней можно было добраться до логова таинственного Веркрюисса. Во всяком случае, стоило рискнуть.
— Один ты не пойдешь! — заявил я Юрию, постаравшись придать голосу максимальную твердость.
— Ни у кого из вас нет капсулы силовой защиты, — возразил Старадымов.
— А ты уверен, что там придется только защищаться? Или в том, что тебе не понадобится помощь?
— Помощь-то понадобится почти наверняка, — вздохнул Юрий. — Но если для меня эта экскурсия только рискованна, не более, для вас она смертельно опасна.
— И все же логичнее идти вдвоем, — высказал свою точку зрения Богомил, — одному нужно остаться в боте.
— Правильно, — согласился я. — Идем мы с Юрой, а ты будешь прикрывать нас.
— Почему именно я? — Геров отнюдь не был в восторге от моего предложения.
— Просто я, в отличие от тебя, имею навыки спелеологии.
Возразить Богомил не успел, потому что неожиданно заговорил Яарвен:
— Я тоже пойду с вами, Великие, — произнес атлант, и быстро добавил: — Если под землей есть люди моей страны, мне проще будет договориться с ними.
Предложение стоило того, чтобы его обдумать. Да и парень он был здоровый, что тоже не помешало бы в случае чего. Но Старадымов неожиданно взорвался:
— Да он раздавит вас, как лягушек!
Сравнение пришлось мне не по душе, и я недовольно пробормотал:
— Так уж, как лягушек…
Старадымов рассмеялся:
— Ну, если тебе больше нравится, как могучих львов!
Его смех несколько снял напряжение. Юрий поспорил еще несколько минут, но довольно вяло, и мы принялись, тщательно взвешивая аргументы, обсуждать сложившуюся ситуацию и пути проникновения в подземный мир Веркрюисса. Яарвен хорошо знал горы и помогал нам своими подсказками. Его возлюбленная не отрывала глаз от мужественного сосредоточенного лица своего избранника, который на равных говорил если не с богами, то с весьма достойными собеседниками.
