Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)
– Именно так, – раздался еще один голос. – Если воздействовать на сквид сегодня, то его реакция последует вчера. Вот что должны означать эти мнимые величины. Кометный газ! И ничего больше.
– Дело в том, что Тан Порус – особенный человек, – снова вмешался Харидин. – Вы полагаете, что его интересовало, как много мнимых величин возникло на промежуточных стадиях, если все они в конечном счете свелись к квадратному корню из минус единицы? На самом деле, ему требовался конечный результат, сводившийся к простенькому выражению, которое может объяснить эти непонятные приступы сонливости. Что же касается их физической природы – какое это имеет значение? Математика всего лишь инструмент, не более.
Последовало длительное молчание: удивленные присутствующие обдумывали услышанное.
* * *
Тан Порус занимал отдельную каюту на борту новейшего и самого шикарного межзвездного лайнера. Перед психологом стоял смущенный молодой человек, которого Порус не без удовольствия осматривал. Он был в поразительно хорошем настроении и, пожалуй, впервые за всю свою жизнь не выходил из себя, давая интервью деловитому представителю прессы.
Репортер в свою очередь молча изумлялся приветливости ученого. На собственном горьком опыте он убедился, что ученые в большинстве своем недолюбливают репортеров, а психологи – в особенности, и часто используют их в качестве объектов для отработки своих методов, вызывая убийственно смешные для окружающих реакции.
Журналист вспомнил, как однажды старикан с Канопуса убедил его, что величайшее наслаждение – жить на деревьях. Тогда потребовалось двенадцать человек, чтобы стащить его с вершины, а специальный психолог приводил в порядок его рассудок.
Сейчас же он имел дело с самым великим из психологов – Таном Порусом, который деловито отвечал на вопросы, как и полагается нормальному живому существу.
– И еще, профессор, – продолжал расспрашивать репортер, – я хотел бы узнать, как следует понимать эти мнимые величины. Не в математическом смысле, – торопливо добавил он, – тут мы верим вам на слово, а, так сказать, генеральную идею, понятную среднему гуманоиду. Я слышал, что у сквида четырехмерный мозг?
Порус взревел.
– О Ригель! Четырехмерная чепуха. Если говорить чистую правду, то мнимые величины, вызывающие столь удивительные фантазии у общественности, на самом деле свидетельствуют лишь об определенных аномалиях в нервной системе сквида. Но каких именно, я не знаю. С точки зрения основополагающих законов экологии и микропсихологии, ничего необычного в обнаруженном не было, Очевидно, ответ нужно искать в атомной структуре мозга этого объекта, но тут я бессилен. – В голосе Поруса появились презрительные нотки. – Ядерные физики настолько отстали от психологов, что нет смысла просить их разобраться в этом нюансе.
Репортер яростно записывал. Завтрашний заголовок уже сформулировался у него в голове: «Прославленный психолог обвиняет физиков-ядерщиков!»
И тут же возник заголовок для послезавтрашнего номера: «Оскорбленные физики разоблачают прославленного психолога!».
Научные распри пользовались большой популярностью в прессе, в особенности те, что случались между физиками и психологами, переносившими друг друга с трудом.
Репортер поднял сияющие глаза на Поруса:
– Профессор, вы, конечно, знаете, что гуманоиды Галактики очень интересуются личной жизнью ученых. Надеюсь, вы не обидитесь, если я задам вам несколько вопросов относительно вашей поездки домой, на Ригель-IV?
– Валяйте, – добродушно согласился Порус. – Скажите им, что я впервые за последние два года выбрался домой и сейчас нахожусь в предвкушении отличного отдыха. Арктур несколько желтоват для моих глаз, и обстановка здесь слишком шумная.
– Это правда, что дома вас ждет жена?
Порус закашлялся:
– Мгм, да. Самая очаровательная малышка во всей Вселенной. Можете записать: мне очень приятно, что я ее скоро увижу.
– Тогда почему вы не взяли ее с собой на Арктур?
Выражение добродушия частично испарилось с лица ученого:
– Работать я предпочитаю один. Женщины хороши, когда они на своем месте. К тому же мое представление об отдыхе – это отсутствие посторонних, я люблю иногда побыть в одиночестве. Этого, пожалуй, не записывайте.
Репортер отложил блокнот и посмотрел на своего миниатюрного собеседника с нескрываемым восхищением.
– Скажите, профессор, но каким образом вам удалось оставить ее дома? Надеюсь, это не секрет? – Он проникновенно вздохнул и добавил: – Очень скоро это могло бы мне пригодиться.
Порус хохотнул:
– Так и быть, сынок, скажу. Если ты первоклассный психолог, то должен быть хозяином в собственном доме.
Интервью подошло к концу, репортер собрался уходить, но внезапно Порус схватил его за руку. Зеленые глаза профессора сделались маленькими и злыми:
– Послушай, сынок, не забудь опустить в статье последнее замечание.
Репортер побледнел и отшатнулся:
– Конечно, сэр, ни в коем случае. Журналисты хорошо знают, что лучше не обезьянничать с психологом, иначе он сделает обезьяну из тебя!
– Неплохо сказано! Выражаясь литературно, знаешь ли ты, что мне это под силу, если понадобится?
Молодой репортер поспешил покончить с расспросами, втянул голову в плечи и вытер холодный пот со лба. Направляясь к выходу, он почувствовал себя так, будто стоит на краю пропасти. И мысленно решил: больше никаких интервью с психологами. Во всяком случае, пока ему не повысят зарплату.
* * *
На приближение к родной планете первым отреагировало сердце Поруса, застучав сильнее обычного, а затем его глаз достиг свет девственно-белого шара Ригеля, при этом мозг ученого бесстрастно констатировал: реакция В-типа, то есть ностальгия или условный рефлекс, связанный с тем, что Ригель всегда напоминал Порусу о счастливых переживаниях молодости…
Термины, фразы, уравнения закружились в его изощренном мозгу, но назло им он был счастлив. На недолгий период человек восторжествовал над психологом Порус отказался от анализа ради изумительной радости побыть некритично счастливым.
За две ночи до прибытия он пожертвовал сном, чтобы не пропустить появления Ханлона, четвертой планеты Ригеля. Это и был его родной мир, который населяли маленькие люди. Где-то там, на берегу спокойного моря, стоит маленький двухэтажный домик. Совсем крохотный, в отличие от высоких и громоздких зданий, что строят себе арктурианцы и прочие дылды гуманоиды.
Как раз наступил летний сезон, когда дома кажутся купающимися в жемчужном свете Ригеля, – какое это должно быть удовольствие после желтого солнца Арктура!
