Ник Перумов - Череп на рукаве
Горящий рвением Раздва-кряк забеспокоился.
– Господин обер-ефрейтор, осмелюсь обратить внимание...
Он обратился «господин обер-ефрейтор», не «командир», как обычно делали все. «Обер-ефрейтором» ребята называли меня, только когда требовалось, как говорится, придать делу официальный ход.
Осёл, подумал я. Что тебе не нравится, Селезень ты несчастный?.. Хочешь, чтобы нас всех...
– Всё в порядке, Селезень. Это флаг интербригады, у них официальное разрешение...
Дай бог, чтобы пронесло, взмолился я.
Однако Раздва-кряк заупрямился. Что называется, вожжа под хвост попала.
– Да нет, господин обер-ефрейтор, нам же господин вахмистр ясно сказал...
Я не успел ответить дураку Раздва-кряку. Потому что в этот самый миг двери «Старого мага» распахнулись и на деревянную балюстраду, опоясывавшую здание и где обычно устраивались танцы, вывалила целая орава ребят и девушек. Многие носили поперёк лба красные повязки – знак принадлежности к интербригаде.
И ещё через секунду я увидел Дальку. В камуфляжной майке и чёрных шортах, с красной повязкой, босую. В левой руке она держала открытую бутылку «Медведя», нашего знаменитого пива, а другой...
Другой она обнимала за плечи хлыщеватого вида парня, на полголовы меня ниже и примерно настолько же уже в плечах, с модной у нонконформистов всех времён и народов причёской типа «конский хвост».
Наверное, этим бы всё и кончилось. Но, на беду, Далька меня узнала. Мы стояли на хорошо освещённом месте, и лицом я был обращён как раз к ней, а забрало шлема поднято...
– Смотрите, какого шакала к нам занесло! – громко, так, чтобы все услыхали, бросила она. – Гадюка имперская. И с целой кодлой. В одиночку-то они нас боятся. Боятся ведь, верно, ребята?..
В принципе, ничего странного в том, что мы столкнулись с Далькой, не было – в интербригаде она состояла давно, и «Старый маг» тоже давно уже слыл их неформальным штабом. Так что вероятность налететь на неё тут на самом деле была велика... и, полагаю, тот, кто послал нас сюда, именно на такой исход и рассчитывал.
– Не реагировать, – быстро сказал я. – Пошли отсюда, ребята...
– Да она же нас оскорбляет! – дружно возмутились и Кряк, и индусы. Глинка поморщился, но ничего не сказал.
– Если обращать внимание на каждый... – начал я, и тут Далька, видно, совсем потеряла терпение. Как я говорил, она всегда отличалась пылким темпераментом. Во всех смыслах.
Она сбросила руку длинноволосого, легко сбежала по ступеням. Мои ребята явно растерялись – никакого оружия у Дальки явно не было, прятать его совершенно негде, не под обтягивающей же майкой и столь же обтягивающими шортами?..
Но в лицо она мне засветила вполне профессионально. Далька давно занималась сётоканом, и теперь, видно, решила продемонстрировать свои познания на мне. Это была не пощёчина – хорошо нацеленный удар, каким обученные бойцы ломают нос противнику, после чего тот уже совершенно небоеспособен вследствие болевого шока.
Я успел перехватить её руку. Отшиб в сторону. Думал, что это её приостановит, но куда там! Далька зашипела разъярённой кошкой, не хуже всё той же кошки засверкала глазищами и явно вознамерилась напасть снова.
– Мужики, да это же Фатеев! — вдруг крикнул кто-то из задних рядов. Я давно окончил университет, но, как видно, среди интербригадовцев были не только студенты.
– Фатеев, который в эсэсовцы подался!
Эсэсовец – на Новом Крыму страшное, несмываемое оскорбление. Вернее, его можно смыть, но только дуэлью. Мы – наверное, единственная планета, где Империя терпит существование собственного дуэльного кодекса. Кроме, разумеется, Гейдельберга.
Нас быстро обступили со всех сторон. Далька стояла прямо передо мной, грудь её бурно вздымалась, кулаки плотно сжаты – она явно намечала точку следующей атаки.
– А ну, разойтись! – заорал Раздва-кряк, для пущей убедительности наводя на толпу шотган. Все разговоры до этого, само собой, шли по-русски, и никто в моём патруле, кроме меня, понятное дело, не понимал ни слова, кроме первой фразы Дальки, нарочно произнесённой на общеимперском.
– Кряк, спокойно! – рявкнул я на имперском. – Все остальные тоже! Вы все, – я обвёл взглядом подступившую толпу, – вы осуществляете нападение на военнослужащих, находящихся в патруле и, следовательно, имеющих право, как и часовые, в случае посягательства на свою неприкосновенность, после второго предупреждения открыть огонь на поражение. Разойдитесь миром! Это первое предупреждение. Вторым станет выстрел под ноги. Третьего предупреждения не будет. Мы положим вас всех и будем в своём праве. Нас наградят, а вас, кто выживет, сошлют на Сваарг! Всё ясно? Р-разойтись!
Моя патетическая речь была встречена дружным хохотом.
Далька опять шагнула вперёд.
– Ну, давай, не жди, псица, — она вызывающе вздёрнула подбородок, – давай, не жди. Вот она я. Стреляй. Давай-давай, стреляй. Должны же были тебя научить хотя бы убивать безоружных!
Нам оставалось только одно.
– Маски! – коротко скомандовал я.
Нас окружали уже со всех сторон. Джонамани с Сурендрой оставались спокойны, а вот Кряк, похоже, запаниковал.
– Буду стрелять! – взвизгнул он, словно не слыша моей команды. Шотган он забыл, руки судорожно пытались взять на изготовку висящий за спиной «манлихер».
– Не сметь, Кряк! Маску надень!
– Да бей их, ребята! Чего трусить! — взвыла Далька и ничтоже сумняшеся ринулась на меня.
Тело моё отреагировало совершенно автоматически. Приём, которым меня изводил господин штабс-вахмистр, получился почти как в учебнике. Уход вперёд-влево и мгновенная контратака по двум уровням – голова и область почек. Прибавьте к этому, что мои кулаки были в увесистых боевых перчатках.
Такие удары, если проведены правильно, отправляют противника в глубокий нокаут. Дальку отбросило, ноги у неё подломились, и она подстреленной птицей рухнула на землю.
Болван Кряк только теперь додумался задействовать дыхательную маску, и, недолго думая, я рванул чеку газовой гранаты. Имперская слезогонка – штука ядрёная, от неё не спасёшься мокрым носовым платком или примитивным респиратором. Народ с воплями кинулся в разные стороны от повалившего из жестянки густого белого дыма. Что это такое, здесь, похоже, очень хорошо знали.
Я нырнул в едкую мглу. Маска работала идеально, автоматически выдвинувшийся прицел позволял ориентироваться, поэтому лежащую Дальку я увидел сразу. Бросился, подхватил на руки. Вынести из облака, вынести как можно скорее, пока не случилось серьёзного ожога всех слизистых...
«Сирень», полицейский слезоточивый газ, очень едок, 'но, по счастью, не летуч. Распространяется относительно медленно, поэтому облако не успело покрыть большую Площадь. Несколько шагов – и я вырвался из белой пелены. В коммуникаторе заполошно загалдели разом и Кряк, и Джонамани, я не отозвался. Осторожно положил Дальку на траву. Ветер дует на нас, облако не дойдёт сюда ни при каких обстоятельствах. Миг – и я нырнул обратно в клубящуюся тучу.
