Николай Трублаини - Глубинный путь
- Диспетчер! - кричал я в трубку. - Алло... Алло... Кто у телефона?
Я узнал голос Макаренко.
- Ярослав Васильевич, я из Северной штольни. Нас заливает. Организуйте помощь.
- Вас до сих пор не вывезли?
- Нет.
- Сколько вас? Где Догадов?
- Четверо: Лида, техник, бригадир и я. Догадова нет. Они должны были за нами вернуться...
- Сохраняйте спокойствие, держите с нами связь. Сейчас посылаю помощь.
- У нас заливает телефон.
- Все будет хорошо, - сурово сказал инженер. - Я сам спускаюсь в шахту.
- Что случилось?
Но телефон уже молчал. Я что было силы дул в трубку. Вскоре я услышал другой голос:
- Северная штольня? Как дела?
- Я говорю плавая.
- Из телефонной будки?
- Да. Скажите, что случилось в шахте? Что это за новый взрыв.
Мой неизвестный собеседник замялся, словно не желая сказать правду. Наконец он проговорил:
- Товарищ Макаренко уже спустился в шахту.
- Скажите, что случилось?
- Сильно пошла вода.
- А взрыв?
- Прорвало изоляционную перемычку, - после паузы сказал наконец мой собеседник.
В то же мгновение я услышал в трубке какой-то шепот. Это шептал мой собеседник, а может быть, кто-нибудь другой говорил с ним. Мне показалось, что я разобрал слова "безнадежное положение" и одновременно словно уловил сдержанное всхлипывание.
Меня вдруг пронизал внутренний холод. Я хотел говорить, но не смог. Но вот в трубке послышался знакомый мужественный голос Кротова.
- Северная! - кричал он.
- Слушаю, - ослабевшим голосом ответил я.
- Кто это?
- Я, Кайдаш.
- Макаренко послал рабочих проверить электроустановку, которая передает ток в Северную штольню. Может быть, удастся дать вам ток. Скажите бригадиру, пусть попробует двинуть литостат и пробиваться к выемке.
- Слушаю. Разговаривать больше не могу, - теряя силы, ответил я. Прощайте!
Когда я произносил это, мой голос задрожал. Мне показалось, что кто-то в ответ мне чуть слышно прошептал: "Прощайте!" Но сердитый голос Кротова перебил:
- До свиданья!
Я оставил телефонную будку и, выбиваясь из сил, поплыл к литостату. Меня там нетерпеливо ждали. Бригадир Набокин уже не спал и стоял между техником и девушкой. Он поражал своим спокойствием.
- Как поживаете? - спросил он меня.
Вопрос, естественно, вызвал у меня раздражение. Однако я почувствовал, что бригадир из тех людей, которые способны и серьезно оценить обстановку и пошутить в минуту смертельной опасности.
- Послали помощь, - сказал я, взбираясь на литостат.
Теперь это было нетрудно сделать, так как вода стояла только сантиметра на два ниже площадки, на которой мы находились.
- Что случилось? - спросила Лида.
- Перемычку какую-то прорвало...
В глазах Гмыри появился такой ужас, что я сразу же пожалел о своих словах.
- Перемычку? - хрипло переспросил он меня.
Очевидно, нам грозила большая опасность, но сам я не знал, что это за перемычка и где она находится.
- Макаренко спустился в шахту и обещает нас спасти. А вам, обратился я к бригадиру, - приказано приготовить литостат и, когда наладят подачу электроэнергии, передвинуться ближе к выемке.
- Пусть подают. Только до сих пор ничего у них не выходило. Сейчас проверю моторы.
Машинист полез в кабинку управления.
Вода уже доходила до "капитанской палубы", как мы называли нашу площадку, и под ноги нам побежали едва заметные струйки.
- Что это за перемычка? - спросил я Гмырю.
- Изоляционная перемычка. Она должна была защищать штольню и туннель от подземной реки, которую выводили из озера.
- Это очень опасно?
- Шлюз еще можно закрыть, а на прорванную перемычку заплатки не положишь. Сюда вытечет вся вода из озера.
- Но нас обещают спасти.
- Если успеют...
Наступило молчание. Каждый думал свою думу, искал выхода из тяжелого положения...
А вода все прибывала. Она доходила нам уже до икр. В это время из кабины управления вылез бригадир.
- Слушайте, друзья, - обратился он к нам, - в кабину уже просачивается вода.
Мы ожидали, что он скажет еще.
- Моторы пока не работают. Но мне нужно сидеть там. Может быть, все-таки подадут электроэнергию. Вот почему я хочу запереться по-настоящему. Кабина закрывается герметически, только воздуха в ней хватит не более чем на час. Вы полезайте наверх, там есть две выдвижные лесенки. Поднимитесь еще на полметра повыше. Хотя меня и захлестнет водой, но я потом выскочу. Мы будем перестукиваться. Когда нужно будет остановить литостат - разумеется, если он пойдет, - стучите ногами. Если подоспеет помощь, пусть кто-нибудь из вас десять раз простучит мне, и я вылезу.
Он сознательно шел навстречу опасности...
Машинист скрылся в кабине и плотно закрыл дверь, а мы полезли наверх и разместились на выдвижных лесенках. На одной лесенке устроились Лида и я, а на другой, метрах в шести от нас, - Гмыря.
Скоро вода затопила задраенный люк, ведущий в кабинку машиниста. Теперь мы были с ним разъединены. Только трубка телефона еще на палец поднималась над водой, и Гмыря время от времени пользовался ею, чтобы сказать машинисту несколько слов. Еще десять - пятнадцать минут, и техник закрыл трубку, потому что вода почти сравнялась с ее краями.
И вдруг, когда всякая связь с машинистом прекратилась, литостат неожиданно задрожал, зашевелился. Значит, электрики добились успеха.
Медленно, вряд ли скорее, чем черепаха, подземный корабль повернулся и пополз. Снова вспыхнула угасшая было надежда на спасение. Преодолевая поток, литостат двинулся по направлению к туннелю. Лампочки, светившие в туннеле, давали нам возможность ориентироваться. Но как это делал находившийся под водой машинист?
Скоро мы почувствовали, что литостат наткнулся на какое-то препятствие. Вероятно, это были вагонетки. Мощная машина со скрежетом взяла немного в сторону и снова двинулась вперед. Вода поднималась все выше и выше, и меня тревожила мысль, сможем ли мы добраться хотя бы до выемки. Не остановит ли нас наводнение раньше?
Но что-то иное остановило литостат. Он словно споткнулся и вдруг перестал двигаться. Глухое гудение электромоторов замолкло. Вокруг успокаивалась вода, взволнованная могучей машиной.
Мы не знали, что случилось, но догадались: по-видимому, снова прекратилась подача электроэнергии.
- Больше чем полдороги прошли! - крикнул нам Гмыря. - Если бы было посветлее, уже видны были бы выемка и поворот в туннель.
После того как техник перестал чувствовать ответственность за жизнь многих людей, он словно размагнитился. Исчезла твердость, которую я наблюдал у него в первые часы моего пребывания в Северной штольне. Он не разговаривал и, казалось, начал дремать на своей лесенке.
