Константин Кедров - Поэтический космос
"Эр - точка, просекающая насквозь поперечную площадь".
Это одномерная вселенная. Ее "точечные" обитатели не подозревают о существовании линии или плоскости. Их мир - сплошной дискретный мир точек. Мир квантовый. Они "скачут", как фотоны, из ничего в ничто.
"П" - беглое удаление одной точки прочь от другой, и отсюда для многих точек, точечного множества, рост объема".
Это наилучший образ нашей разбегающейся, расширяющейся вселенной.
"Эм - распыление объема на бесконечно малые части", Образ сжимающейся вселенной, скажем, в областях черных дыр.
"Эс - выход точек из одной неподвижной точки, сияние".
Наилучший образ нашей вселенной в первый момент "творения" - взрыва.
"К - встреча и отсюда остановка многих движущихся точек в одной неподвижной. Отсюда конечное значение К - покой, закованность".
Это опять же в районе черных дыр и максимального гравитационного уплотнения массы.
"Ха - преграда плоскости между одной точкой и другой, движущейся к ней".
Это может быть стена уплотнения В области подлета к черной дыре. Между "нами" и "ними" образуется плотная стена. Уплотняется вся вселенная, пока не перейдет в стадию "Эль" - растекание по плоскости до бесконечности.
"Че - полый объем, пустота" - это наша вселенная В будущем на стадии максимального расширения. Находясь внутри нее, мы окажемся как бы в полом объеме.
"Зэ - отражение луча от зеркала - угол падения равен углу отражения".
Это зримый образ нашей встречи с антимиром, частицы с античастицей. Зеркальное отражение без соприкосновения.
"Гэ - движение точки под прямым углом к основному движению, прочь от него. Отсюда вышина".
Это антигравитация, полет, невесомость и сиигулярность, то есть область преодоленного тяготения.
Модели Хлебникова многослойны: это просто звуки (язык птиц), это звуки-знаки (язык богов), звуки речи (язык людей), звуки - модели пространства, звуки - модели пространства-времени нашей вселенной на разных стадиях существования - то, что мы только что рассматривали, и, наконец, седьмой уровень - "знаки звездного языка" метавселенной. На этом уровне они звучат для нас просто как "заумный язык", поскольку вселенные метавселенной на уровне привычного языка непередаваемы, ибо говорит поэт: "У нас три осады: осада времени, слова и множества".
Осада времени - это разобщенность вселенных, в каждой свое время и свое пространство, не совпадающее с нашим.
Осада множества - множественность вселенных в метавселенной и принципиальная невозможность сведения их к одному знаменателю.
Осада слова - это ясно выражено в теореме Геделя О неполноте, где доказано, что любой язык, любая знаковая система зиждется на противоречивых утверждениях, то есть язык в принципе не может быть полным описанием реальности.
У языковедов появился термин "метаязык", то есть язык из другой знаковой системы, который восполняет неполноту другого. Каждый язык неполон, и в то же время он выступает как абсолют, как метаязык по отношению к другому.
Так "звездная азбука" Хлебникова размыкается на всех уровнях. Язык птиц переходит в язык богов, язык богов становится языком людей, язык людей превращается в систему геометрических символов, в космогонические модели, а космогонические модели размыкаются в "заумный язык" невнятного для человека лепета метавселенной:
Боги великие звука, Пластину волнуя земли, Собрали пыль человечества, Пыль рода людей... Мы, дикие звуки, Мы, дикие кони, Приручите нас:
Мы понесем вас В другие миры...
Хлебников приоткрыл тайну своего метаязыка в записных книжках. В этом языке семь слоев. Это:
1) звукопись - птичий язык;
2) язык богов;
3) звездный язык;
4) заумный язык - "плоскость мысли";
5) разложение слов;
6) звукопись;
7) безумный язык.
Их комбинации в разных сочетаниях дают множество звуковых вселенных.
Поскольку сам Хлебников объяснил, что звук в его драме "Зангези" - это модель пространства, мы можем вычертить контуры каждой вселенной.
Птичий язык соответствует одномерной вселенной - движение точек на плоскости.
Язык богов - двухмерная вселенная - плоскости разных культур.
Звездный язык - трехмерные модели знакомых нам объемов, движущихся в пространстве.
Заумный язык, или плоскость мысли, - это четырех мерное пространство, то есть то, что нельзя охватить обыденным зрением.
Разложение слова - это пространство микромира, опять же ускользающее от обычного видения.
Звукопись - язык четвертой, пространственно-временной координаты, где звуку-времени соответствует пространственная окраска и форма.
И, наконец, так называемый безумный язык иных вселенных, которые мы в принципе не можем представить, ибо ещё Фрэнсис Бэкон писал, что "вселенную нельзя низводить до уровня человеческого разумения... но следует расширять и развивать человеческое разумение, дабы воспринять образ вселенной по мере её открытия".
Прочитав звездную азбуку, легко понять смысл имени Зангези: "з" - луч света, преломленный и отраженный в косной преграде "н"; преодолев эту преграду, свет знания устремляется ввысь, как возвышенный звук "г", и, преломившись в небесной сфере, луч истины снова возвращается на землю молнией звука "з" - ЗаНГеЗи.
В имени Зангези - композиция и сюжет всего произведения. Имя Зангези похоже на щебет птиц - это "первая плоскость звука" и первое действие драмы. Каждое действие переходит в новую плоскость, новое измерение. Все вместе они составляют действие в эн-мерном пространстве-времени.
Первая плоскость - просто дерево и просто птицы. Они щебечут на своем языке, не требующем перевода:
"Пеночка, с самой вершины ели, надувая серебряное горлышко: Пить пэт твичан! Пить пэт твичан! Пить пэт твичан!..
Дубровник. Вьер-вьёр виру сьек-сьек-сьек! Вэр-вэр-виру сек-сек-сек!
Сойка. Пиу! пиу! пьяк, пьяк, пьяк!.."
Сын орнитолога Велимир Хлебников в юности сам изучал язык птиц. Эти познания пригодились поэту. Звукопись птичьего языка не имеет ничего общего с формализмом. Хлебников никогда не играл словами и звуками.
Вторая плоскость - "язык богов". Боги говорят языком пространства и времени, как первые люди, давшие им названия. Значение звуков ещё непонятно, но оно интуитивно соответствует облику богов. В этой "плоскости богов" было создано стихотворение "Бобэоби".
Суровый Велес урчит и гремит глухими рычащими звуками. Бог Улункулулу сотрясает воздух грозными звуковыми взрывами;
Panp, rpanp, anpl жай Каф! Бзуй! Каф! Жраб, габ, бокв - кук Ртупт! тупт!
Конечно, и язык птиц, и язык богов читается с иронической улыбкой, которую ждет от, читателя и сам автор, когда дает такого рода ремарки:
