Евгений Константинов - Кабанье урочище
В первом туре она опекала Сфагнума и убедилась, что тот хоть и придурок, каких свет ни видывал, но рыбу ловить умеет неплохо. Во втором туре ей достался Стамбул, который тоже был не лыком шик, что и подтвердил, поймав рыбы больше всех. Другое дело, что Стамбул не очень нравился ей как человек, – сложно объяснить почему, но какой-то он был мутноватый.
Назвать мутным Магза просто язык не поворачивался. Если бы не было среди приехавших спортсменов Павла, Осока, возможно, положила бы глаз именно не Магза. Но Павел, это Павел, и она как-то твердо решила, что он для нее единственный и незаменимый. Нет, она не стремилась, во что бы то ни стало выскочить замуж за парня из столицы, просто она встретила и полюбила Павла.
Только о нем она и думала, глядя на собирающего снасть Магза. А потом ее подопечный начал ловить, и мысли о Павле временно улетучились, потому что Магз устроил настоящее шоу «великого слепого». В его действиях не было сосредоточенности, он сидел на носу лодки, слегка раскачиваясь, забрасывал блесну на совсем близкое расстояние и осуществлял нервную рывковую проводку, результатом которой почти каждый раз становилась поимка рыбы. Вперемешку клевала чехонь и сельдь. И та и другая рыба шли в зачет, но если по длине они были одинаковы, то по весу сельдь раза в два превышала чехонь. Даже с закрытыми повязкой глазами, Магз владел снастью виртуозно: заброс, короткая проводка, подсечка, быстрое вываживание, трофей в руках, на ощупь снят с крючка и передан ей. Осока только успевала фотографировать и фиксировать вес рыбы.
Господи, а как же тогда ловит Павел, если он после двух туров занимает первое место, а Магз всего лишь третий?! Вообще, что ли супер-круто профессионально!
* * *Павел ловил язя. Крупного язя. Он обожал такую ловлю. Огромная стая этой рыбы ходила поверху, проявляя себя постоянными всплесками, видимо, кормилась падавшей на воду мошкарой. Чтобы соблазнить осторожного язя, необходимо было не шуметь и бросать крохотную приманку с наиболее дальней дистанции.
Вопреки опасениям Павла его сегодняшний егерь Сэмэн, накануне изрядно принявший на грудь алкоголя, выглядел огурцом. Лодку вел ровно и ходко, своего подопечного понимал с полуслова, и в том, что Павел одного за другим ловил приличных по весу язей, во многом была и его заслуга.
По привычке Павел взял с собой в лодку три банки пива, но пока что пить не собирался по двум причинам: и отвлекаться во время такого клева не хотелось, и боялся, что после того, как угостит егеря – а как же без этого, Сэмэна может развести на старые дрожжи.
Стая язя не стояла на месте, и Сэмэну по просьбе Павла постоянно приходилось браться за весла, чтобы подгребать, удерживая необходимую для заброса приманки дистанцию с кормящейся рыбой. Все складывалось – лучше некуда до тех пор, пока егерь вдруг резко не остановил ход лодки и не принялся грести в обратную сторону.
– Что происходит? – поинтересовался Павел, не сделавший очередной прицельный заброс.
– Видишь вон те всплески? – вопросом на вопрос ответил Сэмэн. – Вода будто бы кипит, как в самом настоящем котелке, что над костром висит.
– Ну…
– Это не еще одна стая язей, – уверенно сказал егерь. – Это местная разновидность теляпии…
– Что-то я про рыбку с таким названием слышал, – напряг память Павел. – Точно! Мне одну теляпию – засушенную автор нашей газеты Владимир Стрижков родом из Курска по почте прислал. У них теляпии в местном водохранилище водятся.
– Говорят, имя этой рыбки сам Аристотель дал, – сказал Сэмэн, налегая на весла. – Еще по-научному ее называют рыбой Святого Петра. А наши егеря-аборигены прозвали этих рыбок проще и понятливее – лебяжьи пираньи.
– Опасны?
– А то! Им палец в пасть только засунь, вмиг сгрызут.
– И лодку могут прогрызть?
– Если лодка нормально накачена, то не прогрызут, у них строение пасти такое – не очень широко открывается. Но вот якорную веревку если она в воде, или что-нибудь из лодки выпирающее и не слишком объемное – вмиг схомячат. Хорошо, что у них популяция малочисленная – сами себя что ли пожирают. Но в любом случае я предпочитаю от этих тварей подальше держаться.
– И что же, нам теперь из-за этих пираний стаю язей упускать?
– А язя здесь уже нет – сам посмотри. Язь рядом с лебяжьими пираньями не ходит, быстренько на глубину опускается и был таков.
– Ну, и куда посоветуешь плыть? – Павел приложил ладонь козырьком ко лбу, осматривая просторы озера.
Выбор был. От места старта они удалились километра на три, чуть меньше было до группки островов, протянувшихся вдоль противоположного берега, судя по карте, они назывались «Кабаний архипелаг». Симпатичным в плане рыбалки выглядел и ближний, сильно изрезанный берег, который, опять же, судя по карте, назывался «Бобровые косы». Вдоль этих кос скользила чья-то лодка, кажется, в ту сторону со старта поплыли Тапир с Тридой.
– Трида на веслах, – словно, прочитав его мысли, сказал Сэмэн. – Видать, решила вашего пьянчугу аккурат в район бобровых кос доставить.
– Пьянчугу? – хотел было заступиться за коллегу Павел, но вовремя вспомнил, в каком состоянии был Тапир накануне, уже в середине ужина. И, вспомнив вчерашний рассказ Триды, осторожно спросил:
– Что значит – бобровые косы?
– В тех местах в Лебяжье несколько ручьев впадает, вот бобры их и перегородили, то есть, деревья повалили и плотины понастроили, да такие мощные, что в округе вода до приличного уровня поднялась. И так там все стало захламлено всякими ветками, кустами и останками деревьев, так топко стало, что человеку пройти по берегу озера практически невозможно. Ну, а если учесть, что на Лебяжьем плаванье на лодках официально запрещено – это только сегодня, благодаря убедительной просьбе Ношпы, исключение для вас сделали, – то до бобров никак не добраться. Вот они и расплодились – добряки хреновы. В последнее время ходят слухи, что они слишком уж хитрыми, даже умными стали.
– Из-за вспышки? – высказал частичную осведомленность Павел.
– Из-за нее, – прищурился на рыболова Сэмэн. – У тебя алкоголь с собой есть?
– Пиво. Будешь?
– Естесс…
В это время со стороны «Бобровых кос», там, где у самого берега виднелась лодка Тапира и Триды застучали выстрелы, и Павлу с егерем стало не до пива.
* * *Тапир еще никогда в жизни не испытывал похмелья. Сейчас его мутило, голова раскалывалась, руки тряслись. В то время, пока Трида налегала на весла, он неоднократно предпринимал попытки собрать хотя бы один спиннинг, но всякий раз откладывал снасть и хватался за толстую двухлитровую бутылку с минеральной водой.
За несколько минут до старта третьего тура Трида поинтересовалась, где ее подопечный предпочел бы начать ловлю.
