Филип Фармер - Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы
— «Переносящий» сон? — воскликнул Чарбрасс.
— Да, — ответил Мюрель. — Хотя он мало чем отличался от снов, которые видели после смерти другие люди. Возможно, такие сновидения вообще универсальны и разнятся от человека к человеку только в некоторых незначительных деталях. Во всяком случае, я видел этот сон во время первого воскрешения… потом еще один раз, когда меня убили жители Самоа, и вот теперь — после гибели от руки Филлис.
— Я тебя не убивала, — возразила она. — Это Дик срубил тебе саблей голову. Я видела, как он расправился с тобой, а потом Кастер отправил меня сюда.
Мюрель равнодушно пожал плечами:
— Это неважно. В тот момент я просто не видел своего убийцу. Что же касается «переносящего» сна, то я видел его три раза — после самых эмоциональных эпизодов моей жизни. Мне снилась фигура в капюшоне, которая требовала, чтобы я перестал обманывать себя и оставил путь, ведущий меня в бездну. Иначе, говорила она…
Так и не сказав о наказании, эта призрачная фигура потянулась ко мне и вырвала мои гениталии. Я молил отдать их обратно, но загадочное существо отвечало, что сначала с меня взыщут долг за вновь обретенную плоть. В каждом сне я спрашивал его, как мне отдать этот долг. И каждый раз получал ответ, что должен узнать об этом сам. В конце второго сна мне удалось рассмотреть лицо под капюшоном. Я узнал в нем самого себя. Но в последнем сне мои черты смешались с лицом Борбича… и Филлис.
Чарбрасс доел ужин и, ткнув вилкой в сторону Мюреля, невозмутимо произнес:
— Будь честным до конца. Ты никогда не испытывал сексуального удовлетворения, верно?
Мюрель сидел, обхватив руками колени и слегка пригнувшись вперед. Услышав вопрос Чарбрасса, он выпрямился и сжал кулаки.
— Откуда ты узнал об этом?
— Нетрудно догадаться, — вмешалась Филлис. — Символизм твоих снов указывает на проблемы, которые беспокоят тебя.
— Между прочим, у меня было пять детей, — возмущенным тоном произнес Мюрель.
— Ладно, хватит оправдываться, — оборвал его Чарбрасс. — Лучше подумай, как тебе избавиться от этой фригидности.
— Хорошо, а что ты предлагаешь? — спросил Мюрель, и его лицо покраснело.
Блэк не верил в чудесные превращения. Он по-прежнему считал, что Мюрель лишь притворяется овечкой.
— Я думаю, что фригидность может быть связана с твоей негативной реакцией на Мир Реки, — ответил Чарбрасс. — Или, вернее, твое отношение к долине содействует этой проблеме. Ты пытаешься разрушить то, что погубило твою веру. Но истинную веру не может разрушить ни смерть, ни воскрешение.
Какое-то время Мюрель ничего не говорил. Свет костра озарял его аскетическое лицо и вьющиеся длинные локоны.
— Возможно, ты прав, — произнес он в конце концов. — Моя мать начинала истерику при малейшем упоминании о сексе, а отец предрекал мне мучения в аду за любую фривольность или намек на плотское наслаждение. Они с ранних лет убедили меня, что секс — это грязь, греховная похоть и мерзость.
Отец нашел для меня невесту, но я не захотел жениться. Они целый год твердили мне, что я должен плодить детей, выполняя тем самым завет нашего Бога. Мне досталась в жены робкая плоскогрудая женщина, зачавшая от меня пятерых детей. Мы почти не спали вместе, а когда это случалось, старались побыстрее покончить со своими супружескими обязанностями.
Я чувствовал себя обделенным. Мне казалось, что я могу обрести любовь и счастье с некоторыми из своих полногрудых прихожанок, но при каждой интимной встрече меня охватывал страх, и все кончалось новым разочарованием. Я становился все более холодным и самокритичным.
— А потом ты воскрес в долине и понял, что нет никакого адского огня, — вмешался Чарбрасс. — Все старые суеверия разрушились, и тебя больше ничто не могло удержать. По-прежнему считая секс грязью, ты решил вываляться по уши в этой грязи.
Мюрель поднялся на ноги.
— Да, это так. Однако ничто не помогало. Боров рад своему ложу из навоза, но я ненавидел свое. Тем не менее надежда не покидала меня. Я осознавал ту бездну, в которую падал, и из последних сил пытался пробиться сквозь стену льда к своим истинным чувствам. Насилуя Филлис под крестом, я понял, что это предел. Мое самое отчаянное богохульство не принесло мне никакого удовольствия. Даже Джо Троглодит отказался делать то, в чем я надеялся обрести иллюзорное счастье.
А потом рядом со мной упал этот мешок с дерьмом, посланный мне с неба вместо карающей молнии. И тогда, отплевываясь от нечистот, я понял, до чего докатился. Когда же Филлис ударила меня копьем в пах, она просто выполнила мое заветное желание. Мне всегда хотелось удалить причину своих проблем… и всегда не хватало мужества, чтобы сделать это.
— Твои половые органы тут ни при чем, — сказал Чарбрасс.
— Знаю. Причина в другом. Но самому мне в ней не разобраться.
— Я могу помочь тебе. Наверное, ты видел, как мы занимались с Филлис сегодня утром. У меня есть метод, который может привести человека к выздоровлению, однако большую часть работы должен выполнить сам больной. От тебя потребуется, искреннее желание стать здоровым.
— Ладно, посмотрим, — сказал Мюрель. — Вставай, Джо. Пора идти спать.
Титантроп угрюмо посмотрел на него и ответил громоподобным басом:
— Джо озтанетзя здезь. Джо нравитзя злушать то, что говорит Чарбразз И еще Джо нравитзя Блэк.
На лице Мюреля появилась горькая усмешка.
— После того как я хотел заставить его изнасиловать Филлис, он считает меня хуже обезьяны. Возможно, в чем-то он прав.
Сжав кулаки, Мюрель повернулся к ним спиной и исчез в темноте.
— Мне кажется, ему нельзя доверять, — сказал Блэк.
— Да, нам лучше вести себя с ним настороже, — согласился Чарбрасс. — Но мы должны помочь ему измениться. А этого не сделать без любви и доверия.
— Я не собираюсь нянчиться с ним и источать фальшивую любовь, — произнес Блэк. — Делайте что хотите, а я завтра отправляюсь вверх по Реке.
— Ты все-таки решил отправиться к Большому Граалю?
— Да. Даже если мне придется пройти сорок миллионов миль и путешествие займет шесть тысяч лет.
Филлис положила руку на его плечо и печально вздохнула:
— Ах, Дик, я настолько погрузилась в свои проблемы, что совсем забыла о тебе. Представляю, как ты огорчен, потеряв Почти построенный корабль. Это действительно ужасно! Мы работали, как рабы, целых двенадцать лет и в конце концов остались ни с чем.
Он кивнул:
— Именно поэтому я и не могу простить Мюреля, хотя вы с Чарбрассом сделали это без труда.
