Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ В каюте было прохладно, но, в то же время, душно. И вообще как-то странно. Славе казалось, что он находится в тесной утробе матери - но не своей, а чьей-то чужой. "Сейчас меня родят, - подумал он, - в какой-то мир, еще худший, чем этот железный гроб." Крашеные металлические стены каюты были увешаны тростниковыми циновками и красными флагами. По самому большому флагу шел черный контур - портрет Че Геварры. Низкий потолок, тоже металлический, был расписан желто-зеленым орнаментом, то ли мексиканским, то ли перуанским. Точно такой же орнамент, только маленький, покрывал дно глиняной пепельницы, одиноко лежавшей на полированном журнальном столике. Слава сел в плетеное кресло, кресло заскрипело, но не развалилось. Зачем Макс отправил их в эту жестяную ловушку? В следующий раз надо быть с ним поосторожней. От кого еще Поганка мог узнать, что они окажутся в ботаническом саду, если они сами того не знали? - А что мы будем делать в Симеизе? - спросила Мила странного негра. - Отдыхать! - тот снова весело засмеялся, это как-то не вязалось с создавшейся ситуацией. - Простите, а как вас зовут? - задав вопрос, Слава смутился. - Зови Лешей, - хозяин добродушно ухмыльнулся и открыл бар, - Что пить будете? - Джин-тоник! - с вызовом бросила Мила.- Пополам. - Не развезет? - осторожно спросил хозяин. - Не развезет, - Мила осторожно отхлебнула из граненого стакана.- А ты богатый! - Не пьешь? - переспросил хозяин Славу, плеснув себе на дно бесцветной жидкости. Слава на минуту задумался. Пьет он теперь или нет? Сейчас, наверное, просто не может. И так всего слишком моного - не жизнь, а сплошной американский боевик. Тошно. - Сейчас не буду... - А почему вы нас не спрашиваете, кто за нами гнался? Зачем стреляли? Вам не интересно? - поджав под себя ноги, Мила обхватила стакан, как гранату. Только чеку выдернуть и кинуть... Хозяин снова принялся смеяться. - Вы меня тоже за Буратино держите?! Серьезно посмотрев девочке в глаза, Луис одним глотком влил в себя содержимое своего стакана и поставил его на журнальный столик. - Я вас здесь совсем не держу. Кто стрелял, мне безразлично. Зачем тоже. Мы уже почти приехали. Вы снимете себе квартиру и поживете немного в Симеизе. Красивый город, теплое море. Мои люди вам помогут. Что-то в его предложении показалось Славе знакомым. Но отказаться он не посмел. На берег они сошли вдвоем. Можно сказать, их просто выставили, даже дурацкую сумку отобрали. Велели найти комнату, привести себя в порядок и обязательно быть вечером на пляже. Спорить с хозяином не стала даже Мила. Куртку ей тоже не отдали, так и осталась в вязаной дырками хламиде. Платка не было. Слава уже привык, но мальчишки пялились, а толстые пожилые тетки брезгливо поджимали губы. Почему-то эти тетки все сильнее раздражали Славу. Раздражали вываливавшиеся из-под купальников куски жира и напомаженные губы между дряблых щек. Нашлепки на переносице, шляпки от солнца и сальные ляжки-окорока. Торчали бы они лучше дома, а вот остальным бы вообще без всего ходить... - Давай здесь посидим, - предложили Мила, - на яхточку ихнюю посмотрим. Она вся дрожала от обиды: - Вот сволочи! Ниггер джина только на треть налил! А гонору, а? Ты видал? - все никак не могла успокоиться девочка. Снова принялась вертеть в тонких пальцах разрисованный ножик. Они сидели под плоской крышей пляжного кафе, приютившегося на самом начале подьема с пляжа к домам, или наоборот - спуска от домов к пляжу. Вверх, сквозь заросший кустами-деревьями склон, шла нескончаемая лесенка. В детстве Слава бы с радостью устроил на ней бегалку-стрелялку с братом, назло родителям. Сейчас он просто оценил их с Милой позицию, как очень неудачную. Любой случайный гад с автоматом мог подстрелить их с любой точки. Сидеть вот так запросто в таком открытом месте им не следовало. Но Мила уже вертелась у стойки-раздачи и что-то заказывала, потом помахала Славе рукой. - Держи! - сунула ему две бумажные тарелочки с прожаренным мясом, положила сверху по паре кусочков хлеба. Сама взяла пластиковые стаканчики и бутылку красного вина. Славу даже замутило от дурных предчувствий. Сверху из динамиков полился разудалый Шафутинский. Яхта тихо покачивалась на своем месте. Это было хорошо, но очень страшно. Все время ожидать пулю в спину или нож. А главное из-за чего? Кого? Если бы знать, из-за кого, было бы проще. Теперь казалось, что здесь все воюют со всеми. Вот, к примеру, та жирная тетка ща как достанет из своего чемодана "узи"... Или вот ребенок голый трепыхается, камушки перебирает. Подкатится к нему граната случайно, и все... А эти из-за стойки, молодые ребята, как-то не так смотрят... Вздрогнув, Слава подавился, представил базуку под прилавком. Отпил из стакана, вроде полегчало. - Может искупаемся и пойдем, жилье подыщем? - спросил у Милы Слава. - Давай туда? - Мила кивнула в сторону огромной скалы, похожей на щербатый клык. С уступов скалы прыгали в воду самые смелые отдыхающие. Над уступами высоко вверх тянулись вертикальные участки белого камня, увенчанные полукруглыми чубчиками какой-то растительности. А совсем высоко, под небом, торчали неуместные перила, за которые держались толстые тетки и глядели вдаль. - На скалу? - Слава прищурился, - там должна быть лестница. Вон, тетки-то забрались... - Какие тетки! Я говорю - купаться! Искупаться было бы неплохо. Слава спустился вслед за Милой на пляж. Но расстегнув штаны, Слава вспомнил, что одет несколько несоответствующе. Его порванные в какой-то драке семейные трусы, с ярко-красными цветами, за плавки не могли сойти при всем желании. На этом пляже голых не было. Только две девушки без лифчиков скромно загорали на отшибе, возле больших камней. - Мил, пойдем туда? - попросил Слава, - А то тут люди, не удобно как-то. - Пойдем, - согласилась уж больно легко Мила. Наверное, ей тоже было неудобно. Они поднялись на валуны за девушками, ближе к скале, и обнаружили родные голые задницы, лениво прожаривающиеся каждая на своем персональном камушке. Иногда задниц было двое и даже трое. Две задницы оказались детские. До свободного камня пришлось плыть. Здесь вода была обжигающе-холодной, почти родниковой. Волны пробивались в нагромождение валунов, казалось, с ненавистью. От этой ненависти перепадало всем. Люди обдирали в кровь руки, ноги и животы об ощетинившиеся мидиями камни. Слава тоже ободрался. Мила нашла себе путь из мелкого заливчика, облепленного теплыми водорослями. - Давай на скалу сплаваем? - предложила Мила. - Зачем? - лениво переспросил Слава. Все вокруг было слишком тихим, ненормально, неестественно тихим и спокойным. Он уже боялся куда-то плыть, чтобы не напрототься на еще один труп или на что-нибудь похуже. Что может быть хуже чужого трупа? Только свой собственный. - Давй лучше здесь останемся, а потом вернемся на яхту за вещами. Нахрена им наши шмотки? - Как хочешь, - Мила рыбкой юркнула в воду. Навстречу ей неожиданно выскочила волна. Раздался громкий всплеск, фонтан жгучей воды окатил Славу. Еще он успел заметить, как образовавшийся от столкновения двух волн водоворот подхватил темное тельце и затянул куда-то под камни, злобно кидая от одного валуна к другому. Слава прыгнул следом. Широко загребая непослушный студень воды, он принялся обшаривать дно, перебирая меховые водоросли, боялся снова ухватить человеческие, милины волосы. Может быть, ее течением снесло ниже? Заложило уши, Слава вынырнул, вдохнул воздух и снова принялся обшаривать дно. Пока не уперся лбом о стену. Он дошел до скалы. - Эй, - послышалось сверху, - ты что-то потерял? Забравшись на едва видимый выступ, Мила болтала ногами в воде и утирала кровоточащую ссадину на лбу. - Давай на скалу поднимемся? - попросила Мила, - ну пожалуйста! - Тебе что, преключений мало? Еще отсюда лезть?! - Слава прикинул крутизну подьема и степень риска, потом вспомнил, что на скалу должна вести лестница. Но лезть все равно очень не хотелось. - Слушай, вечер уже скоро, - попытался возразить Слава, - нам возвращаться пора. - Ну, вот и оденемся, на горку слазим и вернемся. Глубокий порез на ноге никак не желал успокаиваться. Слава шел без носка, и кожа неприятно скользила по намоченной сандалии. Из-за этого он чуть не поскользнулся и не упал вниз, на камни. Хорошо, хоть сумка на плечах не висит - спасибо придуркам с яхты. - Ну вот, посмотри, красота-то какая! - Мила театральным жестом обвела горизонт рукой. Вокруг носились суетливо-безумные чайки со своими жадными криками. Наверное они хотели съесть всех людей на этой скале. Хотя куда удобнее, подумал Слава, клевать отдыхающих внизу. Они все такие маленькие, и копошатся, словно червячки. Пляж между скалой и пирсом кишел розовыми и коричневыми тельцами. А за пирсом почему-то начиналась длинная серая полоса почти совершенно пустого пляжа. Море тоже было пустым, только одинокие белые барашки иногда выскакивали тут и там на сине-зеленую поверхность. И пирс... Слава принялся истерично смеяться. - Что с тобой? - Мила, наконец, оторвалась от своей дурацкой медитации. - По-моему, нас ограбили! - Хихикая, Слава ткнул пальцем вниз. - Что? - Мила смотрела на Славу. - Нету! - Чего нету? - Теперь Мила тоже посмотрела вниз. Внизу все было по-прежнему, только чего-то явно не хватало. Не хватало белой сигары у причала. На ее месте чуть покачивался нелепый катерок с автомобильными покрышками, развешанными вдоль борта. Белой яхты-сигары не было вообще, то есть - до горизонта. - Смылись, - усталым голосом подтвердила Мила.- Пошли жилье искать? У тебя паспорт есть? - Есть. - порылся в карманах чужих брюк Слава.- Я все переложил. - И деньги? - Да. Они решили подниматься другой дорогой, не по камням и через пустеющий пляж, а по узкой тропинке с обвалившимися ступенями. Вероятно тут тоже была когда-то крепость, как в Судаке, или сторожевой пункт. Угадывалась кое-где кирпичная кладка. "Снова достопримечательности!" - подумал Слава и инстинктивно приготовился к драке. Вышли на ухоженную дорожку-серпантин, которая вела чуть вниз к лесенке до пляжа и кафе. - Дальше пойдем? - спросила Мила, испуганно оглядываясь по сторонам. - Кто не рискует, тот не пьет! - взял ее под локоть Слава. - Надо найти место для ночлега. Это задача номер раз! Слава пытался не выдать своей растерянности. Что делать человеку, попавшему в совершенно чужой и незнакомый город, можно сказать, в одиночку? Нет, не в одиночку. Почему-то Слава чувствовал, что без Милы, как ни странно, ему было бы намного труднее. Выйдя, наконец, на ровное место, Слава огляделся. Все просто: парковая зона отдыха, вот привычный коммерческий киоск, вот отдыхающие прогуливаются под темными пока еще фонарями... Скульптурная группа вдоль аллеи с цветами. Девушек с веслами нет, вместо них - античные гипсовые герои с пустыми глазами и отбитыми носами. "Геракл, несущий Ахинею," пришла в голову странная фраза. Детишки на велосипедиках гоняют. Держатся группками хорошо одетые девушки, их молодые люди курят чуть в сторонке. Тишь да гладь. Просто не верится. Слава принялся выискивать зачинщиков новой драки, Мила вертелась у киоска. - Давай тебе шляпу купим? - предложил Слава. - Зачем? - Мила слегка опешила. - Ты слишком выделяешься. - Слава достал деньги. - Ну и что?! Я хочу выделяться! - Да ты примерь! - Слава решился на хитрость. - Во, в зеркало посмотри! Тебе идет. И футболку давай? Черную, хочешь? - Футболку? - она недоверчиво разглядывала себя в зеркало. - Разве мне идет? - спросила Мила у продавца. - Конечно идет! Или вот эту примерь! - он протянул ей еще стопку шляп на выбор. - Еще серьги к этой шляпе... То, что надо! Слушай, - продавец кивнул Славе, - такой девчонке... - Хватит, - оборвал его Слава, протягивая деньги, - русскими возьмешь? - Хоть зелеными, - подмигнул продавец, - Массандра последняя осталась. Берите. - Хочу очки. - ткнула пальчиком в витрину Мила, - и леденец! Славе пришлось добавить купюру. - Дура, - зашипел он на девочку, - леденец-то зачем? Пожав плечами, Мила нахлобучила дурацкую шдяпу: - Захотелось. Ты же богатый! - серьги в пакетике она сунула в карман, а бутылку пришлось держать в руке, за горлышко. Пакет Слава сразу не спросил, а возвращаться постеснялся. Они пошли вдоль аллеи. Мила обняла его за талию и положила голову куда-то на грудь, до плеча не доставала, поэтому все время оказывалась где-то подмышкой. Из-за этого ее шляпа сползала на бок. Слава не выдержал первым: - Возьми меня лучше под руку. - Как? - Вот, - Слава чуть оттопырил локоть и положил ее ладошку себе на руку, - Держись легче, но не выскальзывай. Ты что, не умеешь под руку ходить? - Нет, - Мила встала в балетную позицию, чуть отведя ногу в сторону, этому меня еще никто не учил, - она хитро улыбнулась из-под шляпки. Хорошо, что уже темнело, и Мила не заметила слабого румянца не его щеках. Под руку Слава шел только один раз с мамой, за несколько месяцев до ее гибели. Она его учила, как надо правильно себя вести с девушкой. Брат и отец смеялись над его неловкостью. Савватий быстро забыл все ее уроки. - Не юродствуй. Иди спокойно и не дергайся. Вот, так лучше... - Правда? - она поднялась на цыпочки и, чуть отведя шляпку в сторону, поцеловала его в щеку. Аллея, обрамленная гипсовыми мускулистыми придурками, закончилась выразительными тумбами, перегораживающими въезд машинам. Машин, правда, было пока всего две - две лиловых "девятки" стояли с обеих сторон от лакированной ведущей в подвал двери с красной надписью "Бар". На втором этаже находилась прозаическая пельменная, работавшая до шести часов. Сейчас на ее чугунной двери висел амбарный замок. Сквозь штору был виден силуэт уборщицы, закидывающей на безвольные столы рогатые стулья. - Хочу в кабак! - направилась прямиком к двери бара Мила. - В таком виде? - Слава даже испугался. - А что? - она гневно сверкнула на него глазами, - Я плохо выгляжу?! - Да нет, - он еле придумал оправдание, - просто надо принять душ. Привести себя в надлежащий вид... Мила почесала в затылке: - Да, косички слиплись. Они пошли дальше. Дальше, сразу за отремонтированным домом с баром и кафе, оказалась нежно-голубая развалина. В ней кто-то жил. Называлась она "вилла Ксения" - на облупившейся стене было выложено название буквами, которые когда-то, давно, покрывала позолота. Мила сразу сунулась в проход наверх, и оттуда стала гровко звать Славу. Боязливо оглянувшись, Слава поднял с тротуара увесистый булыжник и поднялся по ступеням. Странное здание. Второй этаж, на котором они находились, оказывался крышей, а крыша затем переходила в тротуар с деревом, кустами и строительным мусором. Они вышли на соседнюю улицу. Улица повела их вверх, потом еще, потом загнулась налево. И они оказались на автодороге без тротуара. Сразу за бетонными плитами справа от дороги начинались шиферные крыши домов. - Вот это да! - восхищенно выдохнула Мила, разглядывая живую пропасть, заполненную зеленью деревьев, гигантскими шпилями-свечами кипарисов, держащими небо. Они казались пальцами этого сказочного города-ладони. Со всех сторон из зелено-голубой бездны поднимались дома. Они не могли целиком вырваться за грань, соединяющую вершины гор и горизонт. Солнце садилось, и тень поглощала город. Оставались только острые шпили-минареты, купола и кипарисы. - М-да, - Слава едва успел отдернуть ее в сторону, мимо пронеслась зеленая "Вольво". Они пошли под горку и оказались перед уродливым зданием-столовой, похожим из-за своих стекол на медузу. Дальше шла забегаловка-пивная. Там собирались мужики, стояли за стойкой с привычными кружками. Потом неожиданно показался культурный центр: автобусная остановка, за ней опустевший рынок, закрытые магазины. Растерявшись, Слава зашел в здание автовокзала. Касса закрыта, последний автобус уже ушел. Всего автобусов было три - двухчасовой, трехчасовой и шестичасовой. - Что делать будем? - спросил у Милы Слава. - Я устал. - Я тоже. - она поискала и нашла глазами скамейку. - Что? Комната нужна? - спросила самая старая из занимающих скамейку женщин. - Нужна. - одновременно ответили Слава и Мила. Старуха нахмурилась и встала, грозно оглядела их с головы до ног. Потом еще раз. - На машине? - спросила их, чуть пожевав губами. - Нет. - Ответив, Мила чуть отступила за славину спину и прижалась. - А вещи где? - старуха все еще хмурилась. - Друзья увезли... - снова встряла Мила. - На машине? Оставалось только кивнуть. - Потерялись? - старуха чуть подобрела, но не сдавалась, - паспорта есть? Кивнув, Слава предьявил свой паспорт. Пролистав странички, старуха вернула паспорт и подошла к полной женщине лет сорока: - Анна, возьмешь постояльцев? - Так им надолго? - она тоже оглядела Славу и Милу с головы до ног. Но дольше смотрела в глаза. - Не знаю, - честно признался Слава. - Сразу за неделю, вперед, - встряла бабка. - Нам разменять только надо, - Мила достала стодолларовую купюру. - Щас, - бабка крикнула вглубь вокзала, - Михалыч, банку открой! Немного подождали. Из здания вышел мускулистый парень лет двадцати с небольшим. Бритый ежиком, в темных очках и цветастой с пальмами и попугаями футболке: - Че надо? - равнодушно скользнул взглядом по милиной бумажке Михалыч, закрыто уже. - Ладно-ладно, - грозно цыкнула на него бабка, - разменяй хошь по своему курсу, хошь по симферопольскому. Ребята не обидяться. - Мне рублями надо, - встряла Анна. - Возьмете фантиками? - спросил Славу Михалыч, доставая ключи. Слава кивнул. Взяв купюру, Михалыч вошел к себе. Тетки остались шушукаться снаружи, лишь поглядывая через решетку, как Михалыч не торопясь проверяет деньги. Анне он выдал отдельно стопку, Славе отдельно. - Все? - переспросил Михалыч через окошко. - Все-все. - старуха сунула ему в руку бумажку. - Да ну тебя, Григорьевна. - вернул деньги Михалыч, - последний раз деньги тебе во внерабочее время меняю. Узнают из Симферополя - вышибут взашей! Будешь меня в своем кооперативе кормить? Бабки на скамеечке весело засмеялись: - Рикитером возьмем, охранять нас станешь... - Анна Андреевна, - представилась женщина, - ну, вы со мной идите. Я вас к хозяйке пристрою. Она завтра ваши паспортные данные перепишет. Деньги я ей отдам. Живите себе, отдыхайте... Неприятное предчувствие новой драки снова охватило Славу. Слишком все хорошо, слищком гладко. Он подозрительно присматривался к Анне Андреевне, темнеющим по склону кустам, но пока ничего не происходило. Оставив их на пару минут в квадратном дворике, Анна Андреевна проскочила в какую-то распахнутую дверь, прикрытую занавеской. Оттуда донеслись веселые голоса, детский смех. На улицу, вытирая руки о передник вышла хозяйка, глянула на Милу и Славу: - Вам с одной коечкой или с двумя? - С двумя, - сразу выпалил Слава. Вообще-то он хотел попросить две раздельные комнаты, но хозяйка уже протянула им ключ и пошла вперед. - У меня свой ключ, да вы не волнуйтесь. - хозяйка отперла хлипкую фанерную дверь с большим замком. - Если что пропадет, скажете, мигом вернут... - она мило улыбнулась Славе. - Вот, белье все застелено. Полотенца. Свет. Кухня. Баллон с газом. Он немного подтекает, так вы не волнуйтесь, окно не закрывайте, как уходить будете. Кастрюля, сковородка. Вообще, вся посуда здесь. Помыться хотите? У нас душ есть. Пойдемте покажу... - хозяйка выскочила на улицу. - Вот, и все удобства тут во дворе. А на ночь я запираю... Вода еще горячая осталась. - она развела руками, - извините, дел много. Анна Андреевна ваши данные мне на бумажку переписала. Завтра пропишу вас, схожу к участковому. А без прописки нельзя... Хозяйка снова заулыбалась, ожидая вопросов. Слава посмотрел на Милу. - Спасибо большое, - Мила тоже заулыбалась хозяйке, - Мы душ примем и погулять пойдем, нам надо друзей найти... - Дело хорошее, - сказала хозяйка, - только вы вечером-то после одиннадцати не шумите, ладно? И когда чужих приводите... Сами смотрите, чтоб тихо было. - Да, что вы, - потупился Слава. В душе вода оказалась холодной. Но все равно приятно, когда чистая струйка воды смывает со спины мыльную грязь и остается только хрустящая кожа. Сейчас такой хрустящей кожи не получилось. Вода кончилась. Ладно, хоть голову смыл. А борода? Черт с ней. Щетина или борода, здесь всем пофигу. Есть галстук, нет его... Хорошо хоть рубашка чистая, не совсем конечно - день носил, но Мила нашла утюг и обещала погладить. Ладно, да здравствуют прелести цивилизации! Или тоже купить черную футболку? Стирана - не стирана, что глажена, что нет. Хорошая одежда для таких мероприятий... А брюки? Он удивленно разглядывал мешковатые, темно-зеленые брюки с разводами. Куча карманов и кармашков. Бляха в виде растопырившего крылья серебристого орла на боковом кармане справа. Самопал. Крепится на двух загнутых заклепках. Тонкий, сложенный в два раза листок скрипнул в заднем кармане. Слава осторожно достал бумагу, развернул - мелкий убористый почерк, разборчивый. "Здраствуй, дорогой Петрушенька! - быстро пробежал глазами Слава первые строчки. - Вот уже ровно пять лет, как тебя нет с нами. Почему не отвечаешь на письма? Отец переживает..." Невольно Слава прервался, всегда считал, что чтение чужих писем противоестественно. Но как поступить на этот раз? Сообщить его родителям. Слава представил: "Дорогие мои, я грохнул вашего мудака-сына и теперь хожу в его штанах." Куда ему теперь деваться от всего этого? Бежать? Самому сдохнуть. Снизу на листочке чернила слегка расплылись под двумя каплями чужих слез. Слава захотел выбросить письмо, но передумал. Аккуратно сложил и сунул на место. Сидя перед овалом складного зеркала для бритья, Мила подводила губы розовой помадой. - Ну, что? Идем? - она выставила вперед ножку, чтобы Слава оценил ее силуэт в ажурной сеточке колготок. - Подожди, - Слава сел на кровать. - Держи рубашку, - швырнула ему прямо в лицо, обидно. - Мила, скажи. Только правду! - Слава смотрел ей прямо в лицо. - Где ты взяла сто долларов? Пожав плечами, Мила достала из кармана своих брюк сигарету: - У Леши-негра, - она закурила от зажигалки "зиппо". - И это тоже. Он мне подарил пятьсот баксов! Вывернув наизнанку карман порванных джинсов, Мила достала четыре купюры и повертела ими перед славиным носом, потом сунула обратно в карман и бросила джинсы на славину рубашку: - Можешь взять их себе. - А юбка и колготки? - Юбка здесь была, под кроватью. Забыл кто-то. Я ее укоротила, а колготки мои, в кармане ношу. - она зашвырнула в ящик стола катушку с нитками. - Ты же сам хотел - поприличнее. Что еще интересует моего Артемона? Ее глаза налились кровью, красивый накрашеный рот перекосила гримаса. Пожалуй, ей можно дать и все сорок, а не четырнадцать! - За что он подарил тебе пятьсот баксов? - напрямую спросил Слава. Но Мила почему-то растерялась и сразу успокоилась: - Не знаю. - Почему? Зачем? - Славины вопросы повисли в воздухе. Знакомые слезы замерли на длинных ресницах. Слава встал и вытер их одним движением. - Ладно, не реви. Дал так дал. Куда ты вырядилась? - В кабак, - с надеждой посмотрела на него Мила, - Ни разу в жизни ни была, ей-богу! - Врешь, - Слава устало натянул рубашку. - Нет. Я ее тебе даже простирнула немного и отгладила, чтоб пустили. Понюхай, как мылом пахнет! Вода горячая кончилась, пришлось в холодной... Рубашка была все еще влажная и пахла стиральным мылом. А ночной город пах цветами и шашлыком. Днем Слава не заметил здесь никаких цветов. Но теперь, в розоватой прозрачной темноте казалось, что цветы обступают со всех сторон. И шашлыки. Почти через каждые сто метров уютными угольками чадила жаровня, веселые мужички с золотыми зубами звали толстых теток отведать именно их шашлык, а не соседний. - Ну, и где твой кабак? - раздраженно спросил Слава, - лучше спуститься к морю, может, этот негр вернулся? - Нет, слышишь? Музыка! Где музака - там точно кабак. - Мила потащила его в темноту. Прохладно, Слава уловил едва заметную дрожь. Жаль куртки нет. Обнял девочку за плечи, мягко, чему-то смущаясь. Она прижалась сразу вся, целиком, словно пряталась в его руках от холодного и страшного мира. Почему-то сразу остановились, Мила зарылась лицом в его рубашку. Опять эта дурацкая шляпка сьехала набок! - Замерзла? - Слава с трудом убрал свои руки с ее хрупкой спины. Точнее, ладони оказались несколько наже, и там было очень даже не хрупко, а, скорее, наоборот. - Да, пойдем быстрей! - она отсранилась. Неужели испугалась? Они выйшли к незнакомому месту. Опять двухэтажный дом, наружная лестница ведет наверх, туда, где звучит музыка. Около лестницы на асфальте полукругом выстроились мотоциклы - рогатыми лбами друк к другу. Слава вдруг понял, что музыка, на самом деле, звучит тихо, хоть и кажется громче из-за темноты и тишины. Только музыка в кабаке и телевизоры кругом во дворах, бубнящие себе под нос текущие политические новости. Мила стала подниматься по гремящей чугунной лесенке, Слава поплелся следом. Белоснежные скатерти, десяток столиков в два ряда, вазочки с одним цветочком, салфетки. Слава пожал плечами: ресторан как ресторан. Только бармен у стойки смотрит на вошедших выжидающе. "Надеюсь, эта пигалица умеет держать в руках не только нож, но и вилку!" - Слава слегка покосился на Милу. Они подошли к стойке. Слава взял меню. Цены чуть выше московских. - Балык есть будешь? - спросил у Милы Слава. - А что это? - она разглядывала бутылки. - Два балыка, - Слава посмотрел на бармена, тот ободряюще улыбнулся. Слава посмотрел на балык и поправился: - Четыре балыка, салат и два бокала... - Бутылку водки... - оборвала его Мила. Бармен кинул четыре куска на решетку, достал две мисочки с салатом и вопросительно уставился на Славу: - Водку? - Красного. Французское есть? - Нет. Только Массандра. - Давайте. Расплатившись, Слава прихватил бутылку и подсел за выбранный Милой столик - в самой серединке у окна. Расставив тарелки, Мила задумчиво смотрела в окно. - Какой вечер чудесный. Мне никогда еще не было так хорошо, как сейчас с тобой. Даже на морфе... Слава слегка подавился: - Да? - пришлось вытереть губы салфеткой. Девочка сидела идеально прямо, как английская леди за завтраком. В правой руке плавно ходил нож, левая уверено держала вилку. Вино пьет маленькими глоточками. Смакует. Салфетка лежит на коленях, расправленная и накрахмаленная... Слава протянул руку и чуть не опрокинул сначала бутылку, а затем вазочку. Пришлось доставать свою салфетку двумя руками. На рубашке уже плыло несколько пятен. Заложив материю за воротник, Слава попытался представить, что он в костюме и галстуке. Дело пошло лучше. Мясо наконец-то кончилось, и Слава вздохнул свободнее. Кокетливо поглядывая на него из-под дурацкой шляпки, Мила чему-то улыбалась. Только сейчас он заметил, что все волосы убраны под шляпку, тонкие витые лезвия сережек подчеркивали хрупкость шейки, линию подбородка. Непослушный локон все же выбивался из-под полей. У Славы закружилась голова... Ночевать в одной комнате с ней? При всем желании дать ей сейчас меньше восемнадцать было невозможно. Четыре года разницы... Но четыре года через четыре года - это одно, а вот сейчас - другое. Мила посмотрела на него и слегка нахмурилась: - Что-то случилось? Ты сердишься? - она положила свою ладонь ему на руку. - Нет, - Слава осторожно убрал кисть. - Что, деньги считаешь? - перед ним опять сидела прежняя сумасшедшая девчонка с мерзким характером. Ответить Славе не дали. На свободный стул подсел один из парней, вшестером ужинавшиих за столиком напротив - у стенки. - Слушай, друг, - пьяно начал парень, - откуда на тебе Петрухины штаны? Видно, парень собирался взять Славу за грудки, но спьяну промазал и схватил салфетку, поэтому не удержался и упал на соседний столик. Его подхватили товарищи и попытались оттащить обратно к себе. Парень нелепо размахивал руками, орал: - Петруха! Петруху грохнули! Слезы текли по красным широким щекам. Парни, наконец, усадили своего приятеля на место, влили в него рюмку водки... А Славу отпустило мучавшее его целый день напряжение. Вот они, враги! Все парни были в черных футболках и высоких кованых ботинках на шнуровке. Кожаные куртки с заклепками болтались на спинках стульев. "Рыбки"! Эти "рыбки", правда, были не при деле: просто сидели в кабаке, пили свою водку. По-настоящему пьян среди них был только один, тот, который пристал к Славе. Остальные посетители сделали вид, что ничего не заметили, продолжали "культурно отдыхать". Толстый мужичок с подстриженными "ежиком" седыми волосами, цветастая рубашка, растопыренные пальцы, на столе - коньяк. Напротив мужичка - непомерно высокая блондинка в шортах канареечного цвета, сквозь слой макияжа электрически светится професиональная полуулыбка. Две пожилые дамы едят бутерброды с икрой и обмениваются короткими фразами. На одной из дам - полупрозрачный сарафан, открывающий взорам всех желающих морщинистую веснусчатую спину. Серьезные молодые люди в джинсовых рубашках, трое, напряженно говорят о делах. Две одинокие девушки в черных коротких платьицах. У одной в ушах блестят тяжелые золотые серьги. Из динамиков тихо шепчет джаз - саксофон, бас и повизгивающий органчик. Пьяная "рыбка" успокоилась. В самом деле: мало ли, кто какие носит штаны? Слава осторожно прикоснулся к руке Милы, кивнул на парней в черном. - Они. Мотать надо. Мила замотала головой. - Нет. Здесь хорошо. И эти за нами не гонятся, просто так сидят. - Да ты... - Я допью вино. Дослушаю музыку. Потанцуем? - Ну уж нет! Мила начала подниматься из-за стола. - Тогда я сама приглашу... Но она никого не успела пригласить. Грохнула входная дверь. На пороге стоял амбал в зеленой рубашке и синих тренировочных штанах с пузырящимися коленями. - Серега! - заорал амбал, растопырив загорелые лапы, и потопал к стойке. За амбалом ввалилось еще несколько таких же мужиков, в рубашках и тренировочных штанах. Бармен на миг брезгливо сморщился, потом заставил себя улыбнуться и пожал амбалу протянутую лапу. - Серег, налей, будь другом! Бармен налил водки в рюмку. - Стаканов, что ли, нет? А? - амбал развернулся к своим, - мужики, смотрите, куда льет! На стакан пожидился! Серег, ты ж, вроде, в Питере жил! - Да вот, вернулся... - ответил бармен, - работу дали. - Здесь, что ли? - амбал презрительно оглядел посетителей, скользнул взглядом по Славе, благополучно миновал деловых молодых людей и уперся в "рыбок". - А что, - начал оправдываться бармен, - хорошие деньги... - Да я ни за какие деньги не стал бы педрилам водку подносить! Другие амбалы, собравшиеся у стойки, одобрительно загалдели. Первый начал заводиться: - Кто у тебя здесь? Вот эти - кто? - он оттолкнулся лапами от стойки и подошел вплотную к парням в черных футболках. Парни спокойно пили водку, будто речь шла не о них. Амбал ткнул пальцем в одного, с небольшим "гребешком" на голове и стальной сережкой в левом ухе. - Ты посмотри на себя, а?! Парень нехотя поднялся. Улыбнулся. - Чо лыбишься, козел? - амбал расправил покатые плечи и с внезапной ненавистью уставился в глаза парню. Парень продолжал молча улыбаться. Потом сказал отчетливо: - Грудь широкая, батя? Широка грудь - легче перо воткнуть! И тут же, молниеносно выхватив из-за пояса длинную финку, вонзил ее амбалу в грудь, слева, как раз там, где под толстыми слоями жира и мяса должно было находиться сердце. Амбал даже не успел охнуть, просто свалился замертво. Его приятели, зарычав хором, кинулись, сбивая столики, к парням. Саксофон, бас и органчик утонули в женсом визге и хриплых матюгах. Три серьезных молодых человека вскочили с мест, в руках у всех троих оказались пистолеты. - Газовые, - предположила Мила. Они со Славой начали тихонько пробираться к выходу вдоль окна. Мила захватила недопитую бутылку "Массандры". Один из амбалов заметил пистолеты. - Стволом пугать? Гнида! От мощного удара в челюсть молодой человек свалился прямо на пожилых дам. Тут же схватив в охапку одну из них, ту, что в сарафане, он толкнул ее перед собой, а сам прыгнул следом и стукнул амбала по плоской макушке рукояткой пистолета. Остальные молодые люди одновременно открыли огонь. Мила оказалась права - пистолеты были газовые. Воздух тут же сделался сухим и твердым. Он отказывался течь в легкие, а воздух из легких отказывался течь наружу. Девушка с золотыми серьгами, хрипя, вскочила на стойку и сразу упала с другой стороны, сбитая брошенным стулом. Блеснула сталь... Нет, мельхиор. Мужичок в цветастой рубашке размахивал вилкой, пытаясь защитить от свалки себя, свою блондинку и свой коньяк. Пожилая дама в сарафане отвесила кому-то гневную пощечину. Даму снова толкнули - раздался ее оглушительный вопль. Видимо, она напоролась на вилку. Слава и Мила уже были у самого выхода, когда в дверях появился еще один парень в черной коже. Блестящая лысина, темные очки. Перебитый нос заклеен пластырем. Поганка! Поганка содрал очки и удивленно моргал, переводя взгяд с лица Милы на лицо Славы и дальше, на побоище у них за спиной. Мила опомнилась первой и со всех сил обрушила бутылку с недопитой "Массандрой" на круглую лысину. Бутылка разбилась, потекло вино, смешиваясь с кровью. Слава оттолкнул Милу в сторону и нанес Поганке сокрушительный удар в пах. Поганка согнулся пополам. Мила, проскочив мимо него, выбежала наружу, Слава на всякий случай добавил Поганке ребром ладони по затылку и ринулся за Милой, на свежий воздух. Скатившись по гремящей лестнице, Мила, не раздумывая, оседлала один из мотоциклов. - Он же... Чужой! - промямлил Слава, но пристроился позади. Мила, бормоча ругательства, выдергивала какие-то проводки из-под спидометра, соединяла их, разъединяла... Наконец, она облегченно вздохнула. - Толкайся ногами. Поехали. Мотоцикл начал разгоняться под горку, Мила повернула рукоятку на руле. Движок зачавкал и вдруг взвыл. Мотоцикл так резко дернулся вперед, что Слава чуть не упал. - Куда мы? - крикнул он Миле в самое ухо, пытаясь перекричать движок. Мила обернулась: - На пляж, к пристани. К яхте. - Она же уплыла! - Проверим. Может, вернулась. Поганка, видимо, быстро пришел в себя и вытащил своих людей из кабацкой драки. За спиной одновременно затрещали моторы остальных мотоциклов. - Держись! - взвизгнула Мила и круто свернула с дороги. - Там ведь... Слава ухватился за Милу так крепко, как мог. Мотоцикл запрыгал по каменным ступеням. При каждом прыжке мотоцикл пытался скинуть седоков, вырваться, влететь в деревья... Слава еле сдерживался, чтобы не зажмуриться. А ступеням все не было конца... Конец! Нет, следующая лестница! Мотоциклы преследователей трещали где-то рядом, за спиной. Дорога, Мила прибавила газу. Но "рыбки" не отставали. Наоборот, они были все ближе. Новая лестница, просто земля, крутой склон. Мила лавировала между темных стволов. Опять ступени... Мила заглушила мотор. Мотоцикл со своими седоками прятался в кустах. Через несколько метров - пирс. А яхта? Ярко светят фонари, размазывая голубые лучи по щербатым бокам огромной скалы. Яхты нет. Или... Резкий луч ударил по глазам. Отошел в сторону. И осветил пять мотоциклов, с ревом въезжающих на пирс. "Рыбки" сбились со следа. А откуда луч? И Слава увидел яхту. Она появилась из-за скалы, с крыши рубки светил мощный прожектор. К реву мотоциклов прибавился новый звук: с палубы яхты по "рыбкам" бил пулемет! Красный огонек метался в такт треску выстрелов, пули застучали по бетону, один из парней сразу упал. Зато остальные открыли ответный огонь. В луче прожектора люди казались не настоящими, двухмерными, словно вырезанными из бумаги. Вот один бумажный человечек поднимает тяжелый ствол... Слава узнал форму ствола. Гранатомет! "Муха"! Ствол дернулся. На палубе яхты полыхнул взрыв. Еще один. Что-то загорелось, пулемет смолк. И тут... Слава ощутил крупную дрожь. Неужели испугался? Неужели ноги дрожат? Тихонько ахнула Мила. Нет, дрожали не ноги. Дрожала земля. Огромное облако огня вырвалось из-под воды у подножия скалы. Облако все росло, росла дрожь. Слава понял, что не слышит ничего - кроме оглушительного грохота. И вот грохот дощел до предельной точки. Облако рассыпалось отдельными языками, языки - искрами... Но дрожь не прекратилась. Снова ахнула Мила и невольно вытянула руку по направлению к скале. Скала двигалась! Гигантская скала заваливалась вперед, прямо на яхту. Яхта быстро тонула, скала обрушивалась сверху, разваливаясь на неровные угловатые части. "Рыбки" замерли на пирсе возле своих мотоциклов. Мила очнулась, дернула Славу за рукав, прошептала: - Толкай! - Скала... - завороженно ответил Слава. Мила сильно ткнула его в бок. - Толкай бандуру, пока те не очухались! Слава толкал тяжелый мотоцикл в гору, невольно оглядываясь на скалу, продолжавшую оседать в черную воду, раскатываться грохочущими валунами. - Скорей! - шепотом торопила Мила. Земля все еще подрагивала под ногами - а может быть, Славе просто казалось, что дрожит земля. Он не мог забыть ужасного зрелища, хотя и море, и пирс, и остатки скалы давно скрылись за деревьями. Подъем вывел на дорогу, но Мила продолжала толкать мотоцикл руками - вверх по шоссе, круто забиравшему в гору. - Отойдем подальше. Они думают, мы там. Когда у обоих иссякли силы, Мила сдалась. - Ладно. Авось, не поймут, куда мы дернули. Садись. - она развернула мотоцикл к спуску. - А куда? Слава медлил садиться. Мила вскочила в седло, сама толкнулась ногами. Мотоцикл проехал несколько м
