Ната Чернышева - Это был просто сон...
— Я вам верю, — сказала Ирина, ей было очень неловко.
— Хорошо. Продолжим? Что было до вашего первого дня на Анэйве. Самое последнее воспоминание, которое относится к вашему миру.
— Последнее?.. — Ирина потерла пальцем переносицу. — Плохо помню… очень плохо. Всю свою прежнюю жизнь… она как в тумане, как за грязным стеклом.
— И все же постарайтесь вспомнить, это важно.
— Я… укачивала сына. Он уснул. Потом пошла на кухню, надо было готовить обед… Не было хлеба. Сказала Рустаму… Рустам — это мой муж… сказала ему, что пойду за хлебом, там магазин совсем рядом, даже дорогу переходить не надо… Взяла пакет, сумочку, деньги, Игорька будить не стала. Он так крепко спал… Вот… вышла за порог, поздоровалась с соседом… Спустилась вниз, и вот там, на дорожке, что-то случилось.
— Что случилось?
— Что-то, — Ирина долго старалась припомнить, что же именно тогда случилось, но ничего не вышло. — Не помню, — сказала она беспомощно. — Я кого-то встретила или увидела или еще что-то. И все оборвалось. Следующее воспоминание — аэропорт Сихраува и Флаггерс, чтоб ему сдохнуть…
— Ну-ну, не надо так категорично, — примиряющее сказал Лилайон. — Сдохнуть — это уже слишком… С соседом, говорите, поздоровались?
— А вы его, что ли, подозреваете? — не выдержала Ирина. — Это учитель истории, очень уважаемый человек, он в нашей школе знаете сколько лет преподает! Еще моя мама у него училась!
— Вы его имя вспомнить можете?
Имя… Имя соседа Ирина вспомнить не смогла, как ни старалась. Но что тут удивляться? Ей стерли память, стерли безжалостно. Вот любимого учителя уже и не вспомнить как следует… Да что там учителя, сына не помнишь уже, не помнишь совсем, только общий образ годовалого малыша. А в деталях, а в подробностях — ничего. И даже фотографий нет, которые могли бы помочь. Даже сотового телефона с сынулькиным голоском! Все, все отняли, разбили, разрушили!
Ирина сердито отерла щеки. Ненавидела, всегда ненавидела плакать при посторонних. Слезы — это знак слабости, а на слабость Ирина не имела права. Тем более, здесь и сейчас.
Лилайон терпеливо ждал, пока Ирина возьмет себя в руки. А она вдруг прямо возненавидела его — за его слоновье профессиональное спокойствие. В самом деле, за каким чертом понадобилось это проклятое глубинное ментосканирование, если она, Ирина, уже рассказала ак-лидану буквально все до последней точечки? Нельзя было просто спросить? Обязательно надо было упаковывать в саркофаг и мучить…
— Скажите, а вы пытались устроить свою интимную жизнь после того, как освоились на Анэйве?
Хорош вопрос! Интимная жизнь…
— Нет, — неприязненно ответила Ирина.
— А почему? Можете не отвечать, если не хотите.
— Почему же. Отвечу. Не хочу я ничего устраивать! Я замужем. Не хочу мужу изменять, я его люблю. Понимаете?
— Вполне. Но ваш супруг далеко и неизвестно еще, встретитесь вы когда-нибудь или нет. Надежда на скорую встречу — это хорошо, но…
— Никаких "но", — отрезала Ирина. — Мы с Рустамом клятву друг другу в церкви перед Богом дали. Может, кому-то такие клятвы — пустой звук. Но для нас это очень важно. Я родила Рустаму сына. Я не смогу их предать. Даже если мне придется сдохнуть здесь от старости, безо всякой надежды когда-либо их увидеть снова!
— Предать, — задумчиво проговорил ак-лидан. — Слишком категорично вы мыслите. Время лечит, затягивает боль. И тогда приходят новые чувства. Надо уметь вовремя распознавать их. Чтобы груз прошлого не заставлял совершать ошибки. Не приносил бы новую боль.
— Красиво говорите, — согласилась Ирина, не желая спорить.
— Профессия обязывает. Так, а когда вы впервые увидели Алаверноша Магайона?
— Черт! — выдохнула Ирина во внезапном озарении. — Вы сейчас спросите, не мечтаю ли я подсознательно залезть к нему в постель!
Ак-лидан улыбнулся. Затем доброжелательно проговорил:
— Заметьте, это сказали вы. Не я.
— Какая разница! — вспылила Ирина. — А зачем вам тогда понадобилось спрашивать меня о моей интимной жизни?
— Хорошо, — доброжелательно сказал ак-лидан. — Я спросил. И что скажете?
— У нас… на моей Земле… жил когда-то ученый по фамилии Фрейд. Он считал, что все поступки человека определяются сексуальным чувством. Его методика легла в основу современного психоанализа. Вот я думаю, что в вашей профессии, ак-лидан, тоже был когда-то точно такой же Фрейд!
— Но вы же не будете спорить, что сексуальная сфера — одна из важнейших чувственных составляющих нашей жизни? — сказал ак-лидан.
— Я не спорю, — запальчиво сказала Ирина. — Но сексуальную симпатию к этому вашему Алаверношу вы мне не шейте. Нет ее, и быть не может!
— А почему?
— Он не человек! — вырвалось у Ирины прежде, чем она успела захлопнуть рот. — Ой!.. Извините…
Надо ж было сесть в этакую лужу! Честно говоря, ак-лидан просто достал уже своими вопросами. У Ирины уже болела голова от этих вопросов. Болела голова и зверски хотелось в туалет. Когда только эта пытка прекратится?..
— Не извиняйтесь, — мягко сказал ак-лидан. — Было бы странно ожидать от вас, человека из закрытого мира, чего-то другого.
— Но меня-то вы человеком называете, — пробормотала Ирина.
— Профессия обязывает, во-первых. А во-вторых, я и все мои предки до сорокового колена включительно воспитывались в галактической культуре. Между тем даже здесь, на Анэйве, несмотря многовековые традиции межрасовых браков, случаи жесткой ксенофобии встречаются гораздо чаще, чем нам того хотелось бы. Ваша реакция вполне естественна. Ведь в вашем мире ничего не знают о Галактике, верно?
— Не знают, — согласилась Ирина. — Мы в космос дальше Луны еще не летали…
— Ну вот, видите. Я бы очень удивился, если бы вы повели себя иначе.
— Вы только не подумайте плохого, — торопливо выговорила Ирина. — Я к вашей расе нормально отношусь. У меня есть друзья-Оль-Лейран. Но про интимную жизнь вы меня больше не спрашивайте, хорошо? Я ведь уже сказала, что не хочу изменять мужу. Мне оно не нужно, и вы мне, пожалуйста, поверьте. Без секса вполне обойтись можно, что бы там ни говорили эти Фрейды, наши и ваши.
— Хорошо. Я вам верю, — серьезно сказал Лилайон. — Продолжим? Вы расскажете, что связывает вас с Алаверношем?
— Господи, да ничего нас не связывает! — вспылила Ирина. — Мы просто знакомы. А еще у меня возникло странное такое чувство, будто я его давно знаю. Будто где-то видела уже и успела узнать. А где я его видеть могла? Я его впервые только в Детском Центре встретила, когда Раласву сэлиданум меня на работу взяла по приказу а-дмори леангроша! Не дома же я могла его видеть! Только в шайке Артудекта, негде больше. Память мне стерли, а чувства остались. Вот поэтому я и думаю, — нет, уверена! — что он с ними связан.
