Игорь Ревва - Выбор
- Не успеет, - возразил я с улыбкой.
- Ты уверен?
- Я тебя когда-нибудь обманывал? Я его найду, обещаю тебе.
- Мы его найдем, - поправила меня Кира. - Мы с тобой.
- Ты что, тоже собираешься лететь в Америку?! - удивился я.
- А что мне делать в Москве без тебя? - пожала плечами Кира.
Я принялся сверлить ее взглядом (по моему скромному мнению - весьма суровым). Но Кира никак на этот мой суровый взгляд не отреагировала, и я понял, что уговаривать ее бессмысленно. Когда у Киры делается такое лицо нарочито отрешенное и ничего вокруг не замечающее, - то с ней лучше не спорить. Ее горячий темперамент не переносит холодных и трезвых рассуждений. И во избежание взрыва эмоций я не стал переубеждать Киру. Хочет лететь со мной - пожалуйста. Я, честно говоря, только рад буду...
До шести часов утра мы составляли план действий. Потом начали собираться в дорогу.
Я привык путешествовать с определенным комфортом. Поэтому у нас с Кирой возник небольшой спор... Если можно, конечно, назвать спором ее ехидные замечания по поводу чемоданов, что я собирался брать с собой. В конце концов Кире удалось убедить меня отказаться в эту поездку от многих необходимых (но с ее точки зрения совершенно лишних) вещей. Например, моего любимого "чемоданчика". Так что к концу сборов у меня оказалась одна полупустая сумка, куда Кира с довольным видом запихнула также и свое барахлишко.
Удивительно, как это Кира может путешествовать налегке?! То есть настолько налегке, что почти ничего не берет с собой! Когда она перебиралась из Каракаса ко мне в Москву, ее багаж ограничился всего лишь двумя чемоданами. Кира в течение недели по дешевке распродала все, что можно, включая свой дом и ВЭС-клуб. Выручила она за все это едва ли больше ста тысяч франков. Я пытался ее вразумить, но Кира лишь досадливо отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи.
Потом уже, когда эта взломщица превратила свои сто тысяч в десять миллионов, до меня дошла причина ее пренебрежительного отношения к деньгам. Конечно! Зачем торговаться из-за каждого франка, если можно пополнить свой бюджет за счет инспекции налогового комитета Великой Колумбии? А на мой вопрос, зачем же ей тогда вообще нужно было открывать этот ВЭС-клуб, Кира легкомысленно пожала плечами. Дескать, это была не ее идея, это все придумал ее бывший муж - скотина и импотент, - который сбежал как раз в эту дурацкую Америку со своей мексиканкой шлюхой, ну, туда ему и дорога, а ей все это безразлично, тем более что в этой дурацкой Америке она наверняка найдет эту тварь и оторвет ему все, что ему и так не нужно, и вообще - не мое это собачье дело. Вот так вот!..
Когда Кира заводится, остановить ее практически невозможно. Да я, в общем-то, и не пытался...
Некоторые разногласия возникли у нас также из-за маршрута. Я считал, что лучше сразу лететь в Америку, а Кира настаивала, чтобы мы сначала посетили ее любимую Колумбию. Дело в том, что я высказал опасения по поводу провоза через таможню своего пистолета. Кира же уверяла, что из Колумбии она провезет в Америку хоть пушку. Мы немного посовещались, потом поспорили, потом поорали друг на друга и решили все-таки лететь сразу в Америку. Во-первых, провезти в Колумбию свою "Кобру" мне тоже будет не так-то легко, а во-вторых, достать в Америке пистолет, по словам этой хвальбишки, сумеет даже младенец. Я поймал Киру на слове, и всяческие споры прекратились.
Когда вещи были уложены, часы показывали уже половину восьмого. Я выждал еще полчасика и потом позвонил Борису Васильевичу, нашему директору. Естественно, что дома его не оказалось - воскресенье, человек отдыхает на даче. Звонить же туда я не стал, потому что было еще слишком рано.
Кира после этого моего объяснения как-то слишком уж странно на меня посмотрела. Почему звонить человеку домой в восемь утра - это нормально, а для звонка на дачу - слишком рано? Самостоятельно этого Кира понять не смогла, а я постарался увильнуть от ответа, ибо вразумительного дать не мог. Я сегодня чувствовал себя каким-то растерянным и неуклюжим, вроде тех героев кинокомедий, что постоянно все роняют и вечно опаздывают на поезд. Но в любом случае столь ранний звонок нашему директору был бесполезен, потому что я смог бы всего лишь договориться о встрече. Отпрашиваться же в отпуск (или, там, командировку - не знаю, еще не придумал) следует не по телефону. А еще лучше - не делать этого в воскресенье, а подождать понедельника, окончания совещания и т.д. Но я совсем не уверен, что у НАС есть в запасе так много времени. Поэтому я и решил, что будет гораздо лучше сразу поехать к нему. Пока я доберусь до его дачи, Борис Васильевич как раз проснется...
... К тому моменту, как я добрался до дачи нашего директора, он успел уже не только проснуться, но, наверное, даже и позавтракать. Потому что дорога заняла у меня больше двух часов. И это несмотря на раннее утро, когда автомобильное движение на улицах было не таким оживленным. Впрочем, я мог задержаться и на гораздо больший срок. Потому что я очень волновался и, когда в целях экономии времени решил выехать на магистраль против движения, сразу же напоролся на патруль.
Переулочек, где я допустил столь грубое нарушение, был крохотный и совершенно пустой. Но доказывать что-либо патрульным - себе дороже. Тем более что правила я, что ни говори, нарушил. До сих пор помню их ошарашенные физиономии, когда моя машина едва не столкнулась с патрульной, собиравшейся в этот самый переулочек заезжать. И несдобровать бы мне, если бы...
Начальник патруля внимательно посмотрел мне в глаза, и я сразу понял, что все будет в порядке. Он нахмурился, кивнул мне и, обернувшись к трем патрульным мотоциклистам, строго велел тем следовать вместе со мной на протяжении всей дороги. Кроме того, он приказал одному из патрульных оповестить всех на трассе, что сейчас по ней в сопровождении мотоциклистов пойдет машина, "Медведь-74", девяносто девятого года выпуска, темно-синяя и т.д... И пойдет она с наивысшей скоростью, и чтобы дорогу очистили, и т.п...
- Возле развилки на станцию - выключите сирены! - дал он указания мотоциклистам. Затем с осуждением посмотрел на меня, обреченно махнул рукой и полез в патрульную машину.
Хорошо, что он оказался одним из НАС, подумал я, выруливая на магистраль. В противном случае лучшее, на что я мог рассчитывать, это штраф тысячи в полторы и лишение водительских прав на три месяца, не меньше.
Эх! Если бы Борис Васильевич был одним из НАС! Насколько меньше было бы проблем! И мне не пришлось бы придумывать, как бы так помягче сообщить ему, что я, дескать, хочу отлучиться на парочку недель. После исчезновения Костенко подобные просьбы директор склонен будет рассматривать с подозрением, подумал я. И не ошибся.
