Александр Силецкий - Легендарь
— Да нужно мне! — сердито отмахнулся Крамугас.
29. Легендарь
Тут в передней послышался ужасный грохот, стук, и в комнате объявился новый визитер — непомерно огромный мужчина с рыжими кудрявыми бакенбардами.
— Здравствуйте! — заорал он с порога. — Всем — сокрушительный привет! Я — из Центра! По заданию Центрального журнала. Слышали, надеюсь?
— Слышали, слышали, — угрюмо буркнул Фини-Глаз. — А вы как сюда…
— Да дверь была открыта — вот я и вошел! Кто из вас будет Крамугас?
— Ну, я, — произнес Крамугас крайне удивленно. — Здравствуйте.
— Вот и великолепно! — взревел бакенбардоносец. — Попросту немею от бурлящего восторга! Будем работать вместе! Рука об руку! До посинения! Я им такую отписулю пошлю — упадут и не встанут!
— Ничего не понимаю, — замотал головой Крамугас. — Какая еще работа?
— Блеск! — заверил бакенбардоносец. — Пальчики оближете! Я им буду писать статью! Огромную, невероятную! Убийственно-прекрасную! Статью-поэму! О том, как вы создавали легенду! О методе вашей работы! О вас — как о великом труженике пера! Вы и историк, между прочим, — начал загибать он пальцы, — вы и лингвист, вы и мыслитель, вы и путешественник, вы и писатель, вы и певец, на Бетисе-0,5 на вас молятся, я узнавал!.. Шутка ли сказать: кого Отчизна воспитала! Дядя всякого прогресса! Легендарь!..
— На все способен, — подтвердил внезапно Фини-Глаз. — Не остановишь! Уж такой, бен-знычть!..
— Бросьте, — поморщился Крамугас. — Это редактор дурака свалял, а я и попался на его удочку. Вы что же думаете: я и в самом деле?..
— Факты за вас говорят! — рявкнул бакенбардоносец, просветленно улыбаясь.
— Ну, я, наверное, пошел, потом еще увидимся, — засуетился Фини-Глаз, стараясь не глядеть на визитера. — Разумеется, не завтра в путь-дорогу, но ведь… надо же собраться, объяснить жене, что в этот раз — без всяких рудников… Серьезный разговор… Поход, конечно, долгий, да все ж, вероятно, не на двадцать лет!.. Ты ей при случае словечко-то замолви: так и так, мол, успокойся и молчи, а то вернется — плохо будет… Ну, и сына не забудь! Пускай он посидит немножко у тебя, пока я дома обо всем договорюсь…
— Я постараюсь, — эхом отозвался Крамугас. — Попробую. Уж что-нибудь придумаю… Пока!
— Аты, сынуля, не чуди, — добавил строго Фини-Глаз. — Иначе… Возвращусь — все розги обломаю об тебя, не пожалею. У меня их знаешь сколько!.. Ну, до встречи!
Он сердечно помахал всем на прощанье, даже сделал идиотский книксен и бочком, бочком выскочил из комнаты.
Юзюдюрик даже не пошевельнулся — так и продолжал, разинув рот, задумчиво таращиться в окно.
Бескрайняя сиреневая площадь перед домом, похоже, окончательно пленила молодца. А искрящиеся в солнечных лучах игривые барашки, что гуляли временами по поверхности роскошной лужи, — и подавно потрясли.
— Так-так, — меж тем по-хозяйски огляделся горластый визитер, — устроились, вижу, неплохо. Даже весьма! Так и надо! И район пристойный, и пейзажик за окном… Под стать, так сказать… Вот — каламбурчик! Значит, я — в рабочем состоянии… Отлично! Просто превосходно! Ну, и чем же занимаетесь теперь?
— Да вроде бы — ничем пока… — с оттенком раздраженья отозвался Крамугас.
— Не может быть! Ничем… Не умещается в башке! Как?! Великан пера — и вдруг без дела?! Рассказывайте сказки!.. Черный юмор, не иначе! Вы, видимо, вынашиваете новый грандиозный замысел, невероятный план, я верно угадал?! Боитесь сглазить, понимаю… Ну, хоть немножечко… О чем?
Крамугас перевел тоскливый взгляд с остолбеневшего у окна Юзюдюрика на клокочущего, пышущего жаром бакенбардоносца и внезапно понял: точка, отвязаться не удастся, все повторяется, вновь возвращаясь на круги своя, ну, может, на другом немножко уровне, но это как бы ничего не значит — твои желания отныне снова не идут в расчет…
Он сотворил нечаянно безумную легенду — и она пришлась всем по душе. Теперь настал его черед.
Теперь он — как творец — сам сделался объектом чьих-то сокровенных вожделений. Что ж, пускай…
Коли взмыл в вышину, оказался на этой далекой орбите — нельзя у ближних вырывать изо рта их кусок… Иначе и тебе в другой раз тоже не дадут…
Все по восходящей — и на круги своя, вновь подумал Крамугас, и постоянно — без надежды и конца: легенда к легенде и легенда на легенду — ложь на ложь, пожалуй, что и так… — и в этом, надо полагать, вся суть сермяжная, та основная многоразовая правда, до которой так охочи все, рядом с которой остальное — просто болтовня…
И это, вероятно, — навсегда.
Вот путь — единственный, наверное, для всякого творящего неправду, от которой кто-то без ума… Кто хочет без ума и дальше оставаться…
— Х-м-м… Что я делаю? Как делаю? — машинально переспросил Крамугас. — Когда — сейчас?
— Естественно! — воскликнул гость.
— Да вот, — Крамугас с пренебрежением пожал плечами, — интервью задумал брать…
И тут плотину словно прорвало.
Безудержная удаль и какое-то лихое, подлинно мальчишеское безрассудство вдруг заполнили его существо и плеснулись через край.
Черт с вами, с отрешенной яростью подумал Крамугас. Не я один такой, не я один. Потом — когда-нибудь — зачтется!.. Давай — снова, с самого начала! Наплевать!..
— Да, интервью, — повторил он независимо и твердо. — Для новой статьи. Перед вами, между прочим, — сын того самого Фини-Глаза. Тоже в своем роде необыкновенный человек… Видите, какой он? Весь в себе… Вот у него-то интервью и буду брать!
Юзюдюрик с отрешенным видом продолжал глядеть в раскрытое окно…
— Рад! Чрезвычайно! — осклабился ретивый гость из Центра. — И прекрасно! И прелестно! Все само образовалось… Так и надо! Вы себе садитесь, не стесняйтесь, говорите, обсуждайте, что вам нужно, а я примощусь где-нибудь здесь, в уголку, и буду наблюдать, записывать, фиксировать, чтоб не забылось, как все это делается. Ладно?
— Ладно, — вздохнул Крамугас. — Надеюсь, вы останетесь довольны… Ну так что же, Юзюдюрик, друг мой ситный, давай — за работу! Нехорошо расстраивать отца. Ведь я пообещал ему… Согласен?
Он достал редакционный позитронный диктофон и уже привычным жестом подключил его к сети.
Рассчитанный на всякие, подчас невыносимые, условия, диктофон предпочитал, однако, по старинке подпитываться током. Хоть каким…
Тем временем бакенбардоносец деловито загремел в своих чудовищных карманах, что-то долго там искал, перебирал, мусолил в пальцах и, наконец, извлек приятную на вид чеканную коробочку, ногтем приподнял крышку и в ладонь отсыпал несколько сухих стручочков.
