Джек Вэнс - Эмфирио
«У меня примерно такие же представления, — откликнулся Уолдо. — Хищение так или иначе неизбежно, это закон природы. Каждое живое существо крадет у другого, чтобы выжить».
На лице Найона постепенно расплывалась блаженная улыбка. Гил страстно воскликнул: «Это противоречит уговору! Мы согласились честно зарабатывать на жизнь после захвата яхты. Уговор дороже денег. Если обещания ничего не значат, как мы можем доверять друг другу? Ради чего мы решились на это предприятие? Чтобы найти истину и справедливость!»
«Истину?! — рявкнул Найон. — Только глупец произносит это слово. Что есть истина? Я не знаю».
«Один из аспектов истины, — холодно ответил Гил, — заключается в том, что обещания нужно выполнять. В данный момент это обстоятельство важнее всех прочих рассуждений».
Найон начал было возражать: «Неужели ты считаешь...» Вскочив на ноги и воздев руки к потолку салона, Маэль прервал его: «Перестаньте спорить! Это безумие! Мы должны друг другу помогать, а не ссориться».
«Совершенно верно, — поддержал его Флориэль, снова враждебно покосившись на Гила. — Мы должны думать об общем благе, о том, как сделать предприятие прибыльным для всех».
Уолдо был проницательнее: «Давайте не будем обманывать себя и друг друга. Невозможно отрицать, что мы заключили договор. Гил прав, настаивая на его соблюдении».
«Вполне возможно, — согласился Флориэль. — Но если четверо из нас желают внести в этот договор те или иные поправки, должны ли мы отказываться от своего намерения только потому, что Гил Тарвок — неисправимый идеалист? Поиски так называемой «истины»...»
«Что бы ни скрывалось под этим словом!» — вставил Найон.
«... не позволят нам заработать на хлеб с маслом».
«Давайте забудем на минуту о моем «идеализме», — предложил Гил. — Я настаиваю только на том, чтобы соблюдались условия договора. Кто знает? Может быть, честный заработок позволит нам разбогатеть быстрее, чем воровство. Зачем вечно беспокоиться о преследованиях и наказаниях?»
«В том, что говорит Гил, есть определенный смысл, — признал Уолдо. — По меньшей мере можно попробовать».
«Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь разбогател, занимаясь грузовыми или пассажирскими перевозками с помощью прогулочной яхты, — проворчал Найон. — Зачем предаваться фантазиям? Что нам грозит, если мы потихоньку экспроприируем несколько набитых кошельков?»
«Наш договор однозначен и ясен, — упрямствовал Гил. — Никакого грабежа, никакого пиратства. Наше основное предприятие завершилось успехом: теперь мы владеем космической яхтой. И если мы — не самые глупые и бездарные из людей — не сможем честно прокормиться, пользуясь приобретенным преимуществом, то заслуживаем умереть от голода!»
Наступило молчание. На лице Найона застыла упрямая гримаса отвращения. Флориэль крутил головой, глядя по сторонам, вверх и вниз — куда угодно, только не на Гила.
Маэль тяжело вздохнул: «Хорошо, давайте попробуем. Не получится — попробуем что-нибудь другое. Или разделимся, разойдемся».
«Если мы разделимся, — встрепенулся Найон, — кому достанется яхта?»
«Можно ее продать и разделить деньги. Или решить этот вопрос по жребию».
«Вот еще! До чего мы докатились».
«О чем ты говоришь? — воскликнул Гил. — Мы преуспели! У нас есть звездолет! Чего еще ты хочешь?»
Найон встал и подошел к носовому иллюминатору, повернувшись спиной к приятелям.
Флориэль сказал: «Мы все еще можем попытаться получить выкуп. Например, если давить на одного лорда за другим, поочередно, рано или поздно удастся вытянуть из них правду. Не верю, что они не раскошелятся — никому не хочется кончить жизнь рабом на Уэйльских рудниках».
«Разумеется, с ними можно и нужно поговорить», — кивнул Уолдо, стремившийся восстановить атмосферу взаимной благожелательности.
Первым в салон привели лорда Фантона. Гневно моргая, тот переводил взор выпуклых глаз с одного лица на другое: «Знаю, чего вы хотите — выкупа! Не получится! Никто вам ничего не заплатит».
«Но вы же не хотите, чтобы вас, вашу жену и вашу дочь продали на невольничьем рынке?» — нежно спросил Найон Бохарт.
«Конечно, не хочу. Но ни я, ни мои друзья — никто из нас не может заплатить выкуп. Так что делайте все, что вам заблагорассудится. Никаких денег вы от нас не увидите».
«Кроме тех, которые за вас дадут на рынке, — напомнил ему Найон. — Что ж, возвращайтесь в каюту».
Привели лорда Зейна, одного из владетелей Спэя. Подбоченившись, Найон приблизился к заложнику с видом заправского тюремщика-садиста, но Гил заговорил первый: «Лорд Зейн, мы не хотели бы причинять вам лишние неудобства, но надеемся получить денежное вознаграждение за ваше безопасное возвращение домой».
Лорд Зейн беспомощно развел руками: «Надежды ничего не стоят. Я тоже на многое надеюсь. Оправдаются ли мои надежды? Сомневаюсь».
«Неужели вы действительно не можете убедить родственников собрать выкуп?»
Зейн, владетель Спэя, смущенно усмехнулся: «Прежде всего, у нас мало свободных наличных денег».
«Как же так? — возмутился Маэль. — Вы, лорды, взимаете 1,18 процента всех доходов Амброя!»
«Совершенно верно. Гранд-лорд Дугальд, владетель Буамарка — очень строгий счетовод. После вычета всех расходов, издержек, налогов и прочих сборов остается немного, поверьте мне!»
«Не поверю! — выкрикнул взбесившийся Флориэль. — Налоги, сборы! Вы что, за дураков нас принимаете?»
Найон спросил вкрадчиво-шелковым тоном: «И на что же тратятся деньги, поступающие в казну? Чудовищные суммы, позвольте заметить».
«С этим вопросом следует обращаться к гранд-лорду Дугальду. А что касается выкупа, никто вам за нас ломаного гроша не даст. Закон есть закон».
Лорд Ильсет, другой владетель Спэя, сделал сходные заявления. Подобно Фантону и Зейну, он утверждал, что никто не будет вести какие-либо переговоры о выкупе.
«Значит, продадим вас на Уэйле», — мрачно бросил Найон.
Ильсет с отчаянием протянул к нему руки: «Зачем злоупотреблять мстительностью? В конце концов, у вас есть звездолет лорда Фантона и все наши деньги на путевые расходы!»
«Необходимо внести еще двести тысяч талонов».
«Невозможно! Делайте, что хотите!» — с этими словами лорд Ильсет повернулся и вышел из салона. Найон крикнул ему в спину: «Не беспокойтесь — что хотим, то и сделаем!»
«Нам достались какие-то исключительно упрямые заложники», — уныло заметил Маэль.
«Любопытно, что все они, как один, настаивают на своей бедности, — задумчиво произнес Гил. — Хотел бы я знать, куда пропадают их деньги?»
«Врут они все, нагло врут! — фыркнул Флориэль. — По-моему, они не достойны никакой жалости».
