Джин Дюпро - Город Эмбер: Побег
Я запихала в чемодан все, что смогла: одежду, обувь, хорошие часы с заводом, немного мыла, запасные очки. Никаких книг, сказали они, и никаких фотографий. И мы не должны никогда ни с кем говорить о мире, из которого пришли. Но этот дневник я все равно возьму с собой. Я обязана записать все, что будет происходить. Когда–нибудь кому–нибудь понадобится все это узнать.
Суббота
Я пришла на вокзал вчера вечером, как они велели, и села в поезд, на котором мне приказали ехать. Поезд шел через Спринг–вэлли, и я смотрела в окно на поля и домики и говорила «прощай» милому краю, где стоял и мой дом, дом, в котором наша семья жила из поколения в поколение. Мы ехали два часа, и наконец поезд остановился на маленькой станции среди холмов. На перроне меня встретили трое мужчин в пиджаках, которые отвели меня к большому зданию и проводили вниз в просторную комнату, полную людей — все с чемоданами, почти все с сединой или совсем седые. Здесь мы ждали чего–то больше часа.
Они много–много лет разрабатывали этот план. Смысл его в том, чтобы человечество — что бы ни случилось — не исчезло с лица Земли. Кое–кто говорит, что ничего страшного не случится. Я в этом вовсе не уверена. Катастрофа кажется вполне возможной. Нас убеждают, что все будет в полном порядке, но немногие этому верят. Если все в порядке, то почему же с каждым днем дела явно идут все хуже?
И конечно, этот план — доказательство того, что они и сами уверены: мир обречен. Все лучшие ученые и инженеры были привлечены к работе. Были приложены невероятные усилия — усилия, которые, возможно, с большей пользой можно было бы приложить где–нибудь в другом месте. Я думаю, что это неправильное решение. Но они предложили мне принять участие в проекте — может быть, потому, что я всю жизнь работала на ферме и знаю, как выращивать овощи. Несмотря на все свои сомнения, я сказала «да». Сама не знаю почему.
Нас ровно сто человек, пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин. Каждому из нас не меньше шестидесяти лет. И еще сотня младенцев — по двое на каждую пару «родителей». Я до сих пор не знаю, кто из этих пожилых джентльменов предназначен мне. Мы все незнакомы друг с другом. Они так и планировали: они сказали, что чем меньше у нас будет общих воспоминаний, тем лучше. Они хотят, чтобы мы забыли все о нашей жизни и о тех местах, где мы жили. А дети должны вырасти без всякого знания о внешнем мире, и тогда они не будут тосковать о том, что утратили.
Я слышу какой–то шум. Кажется, привезли детей. Да, вот они: каждого несет один из них — мужчина в сером пиджаке. Как их много! И какие они маленькие! Маленькие сморщенные личики, крошечные кулачки… Я должна прерваться. Они собираются раздать их нам.
Позже
Мы снова куда–то едем, на сей раз на автобусах. Сейчас ночь. Во всяком случае, я так думаю, хотя трудно сказать наверняка: снаружи окна автобуса закрыты щитами. Они не хотят, чтобы мы знали, куда нас везут.
У меня на руках маленький ребенок — девочка. У нее ясное розовое личико и совсем нет волосиков. Стэнли, который сидит рядом со мной, держит мальчишку — у него смуглая кожа и хохолок черных волос. Стэнли и я — хранители этих детей. Наша задача — вырастить их, подготовить их к жизни в этом новом мире, куда мы направляемся. К тому времени, как им исполнится двадцать, мы уже умрем. И они останутся одни и будут сами строить свой новый мир.
Мы со Стэнли нарекли их Звездочка и Лес.
Воскресенье
Автобусы остановились, но нам пока не разрешают выйти. Я слышу, как стрекочут сверчки, чувствую запах травы. Наверное, мы где–то за городом. Наверное, сейчас по–прежнему ночь. Я очень устала.
Что же это за место — место, которого не коснется ни одна глобальная катастрофа? Все, что мне приходит в голову, — такое место может находиться только глубоко под землей. Эта мысль приводит меня в ужас. Попробую немного поспать.
Позже
Поспать не удалось. Они попросили нас выйти из автобусов. Вокруг расстилались холмы, светила полная луна. «Теперь мы пойдем вон туда, — сказали они, показывая на черную пещеру в склоне холма, на котором мы стояли. — Пожалуйста, постройтесь в колонну». Мы построились. Было очень тихо, только плакали несколько детей. Я мысленно прощалась с этим миром, другие, наверное, делали то же самое. Я наклонилась, чтобы потрогать траву, и глубоко вдохнула запах земли. Я обвела глазами серебрящиеся холмы и подумала о животных, которые бесшумно крадутся сейчас где–то в темноте или дремлют в своих логовах, о птицах, мирно спящих среди ветвей, спрятав голову под крыло. И потом я подняла глаза к луне, улыбавшейся нам из бесконечной ледяной дали. По крайней мере, луна будет здесь по–прежнему, когда вы, мои дорогие, вернетесь назад. Луна и, может быть, эти холмы.
Мы вошли в пещеру и примерно милю спускались по крутому извилистому коридору. Идти было нелегко. Мои ноги уже далеко не те, что прежде. Мы шли очень медленно. Последняя часть была самой тяжелой: скалистый крутой склон, где было легко потерять равновесие и оступиться. Внизу у берега подземного озера нас, престарелых первопроходцев, ждали моторные лодки с фонарями.
«Когда этим людям придет пора покинуть это место, они пойдут назад тем же путем?» — спросила я человека, сидевшего на руле. Его лицо показалось мне добрым. «Да», — ответил он. «Но как они у знают, куда идти? — спросила я. — Как они вообще узнают, что выход существует?» — «У них будут инструкции, — ответил рулевой. — Они не смогут воспользоваться ими, пока не наступит час. Но когда им понадобятся инструкции, они окажутся под рукой». — «А если они не найдут их? Что, если они никогда не смогут выбраться назад?» — «Думаю, смогут. Человек ухитряется найти выход практически из безвыходных ситуаций».
Больше он ничего не сказал. Я пишу это, пока он грузит лодку. Я надеюсь, что он не заметит.
— Все, здесь конец, — сказала Лина, поднимая глаза.
— Наверное, он заметил, — сказал Дун. — Или она побоялась, что он заметит, и поэтому предпочла спрятать дневник, а не брать его с собой.
— Она, должно быть, надеялась, что кто–нибудь найдет это.
— Вот мы и нашли. Кстати, могли бы и не найти, если бы не Поппи.
— Точно. И не узнали бы, что мы родом отсюда.
Огненный круг поднялся высоко в небо, и воздух стал таким теплым, что они сняли свои куртки. Дун рассеянно ковырял пальцем землю, которая была мягкой и крошилась в руках.
— Какая же катастрофа здесь произошла? — спросил он задумчиво. — Совсем не похоже, что это место пережило катастрофу.
— Это, наверное, было очень, очень дав но, — сказала Лина. — Интересно, живут ли здесь по–прежнему люди?
Они сидели, глядя на холмы и думая о женщине, которая сделала эти записи. «Каким был ее город?» — думала Лина. Наверное, чем–то похож на Эмбер: город, который попал в беду и жители которого отчаянно ищут спасения. Умирающий город. Но ей было очень трудно представить в этом сияющем месте город, похожий на Эмбер. Как люди могли допустить, чтобы такому прекрасному миру был причинен ущерб?
