Эдгар Пенгборн - Дэви
Не был тот отрезок дороги и слишком длинным — четверть мили, не больше. Солнце почти не опустилось, когда мы дошли до вершины холма — а мы дошли до нее, оставшись в живых, все четверо — и взглянули вниз, и увидели то, что могло спасти нас от тигра, а могло и не спасти.
Мы увидели обнесенную частоколом деревню, стены выглядели достаточно прочными, и она храбро стояла на краю дороги, не прячась в лесных зарослях, цивилизованная, респектабельная и важная. Она лежала довольно далеко под нами, в низине, так что мы могли видеть все, кроме ее северного конца, который был скрыт лесной порослью, подходящей почти к самой изгороди. За частоколом мы увидели красивый церковный шпиль обычной конструкции — вертикальный брус, поднимающийся от колеса, — и многочисленные крыши. Было даже несколько двухэтажных зданий. Рядом с дорогой, с нашей стороны, простиралась довольно большая расчищенная площадка с грядками, на которых рос хлеб, и черными круглыми пятнами, показывающими, где ночью разводили сторожевые костры, чтобы олени, бизоны, буйволы и более мелкие создания не вытаптывали посевы. Все это находилось далеко внизу, приблизительно в полумиле, и большую часть этого расстояния слева от дороги тянулись деревья и кусты, среди которых могло скрываться все что угодно.
Когда мы начали спускаться, Джед Север не смотрел ни на дорогу, ни на деревья, ни на чудесный солнечный свет. Он доверял своему инстинкту выбирать место, куда ступить, и смотрел вверх, на своего Бога, прося прощения за грехи всех нас. «И если будет на то воля твоя, — сказал он, — пусть грехи их лягут на меня, Авраам избранник Божий, Выразитель, Спаситель, а не на них, но пусть они дочиста омоются в моей крови[20], ныне и присно и во веки веков, аминь».
Кроме того, Джед пытался отодвинуть бедную Вайлет подальше от себя, на другую, возможно, более безопасную сторону дороги, сам шагая крайним от леса, и пот тек по его лбу, точно слезы. Его большие ручищи праздно свисали по бокам, с виду совершенно не готовые схватиться за меч.
Я помню, какие мучения причинила мне его молитва, несмотря на мои собственные страх и тревогу. Мне казалось, особенно после моего нового знакомства с ересью, что если и существует вещь, которую я не могу ни на кого переложить, так это мои грехи. Сегодня я не найду греха ни в чем, кроме жестокости и ее вариаций, — по причинам, не имеющим ничего общего с религией, — но тогда мне только предстояло пройти этот путь.
Мы все дальше спускались вниз по холму, и запах тигра становился менее отчетливым. Думаю, произошло какое-то изменение в едва ощутимых воздушных течениях. Он был рядом, но не напал. Мы шли все дальше по дороге — миновав лес слева, дойдя до хлебной плантации, пройдя ее, приблизившись к расчищенному участку и деревенским воротам, — а он так и не напал.
Из деревни доносился нежный перезвон тройных колоколов. Они часто делаются из лучшей катскильской или пеннской бронзы — Церковь может себе это позволить, — и ремесленники стараются отлить каждую группу так, чтобы она звучала мажорным трезвучием с квинтой в басах. Терция, извлекаемая последней, высоким дискантом переплывает к спокойствию, напоминающему мир, а обертоны рассыпаются сотней радужных капель. Эти деревенские колокола били пять часов: «Пора заканчивать работу, молиться и ужинать».
Молитвы Джеда закончились спокойно. Я все еще оглядывался назад, каждый раз, когда слева от нас оказывались деревья, но тигр не напал, в тот раз не напал. Я не видел его, в тот раз не видел.
Главные ворота таких деревень обычно открыты в дневные часы, и на посту стоит стражник, но не по пятницам, когда считается, что народу лучше быть в зоне досягаемости Бога. Так что в тот день огромные ворота из бревен оказались закрыты, но я заглянул в щелочку между бревнами и увидел, что стражник находится в своем соломенном шалаше, не спит, но отдыхает, лежа навзничь, закинув ногу на ногу и закрыв глаза полицейской фуражкой. Он довольно быстро вскочил, когда я окликнул его:
— Эй!
Ну что же, существуют вещи, которые говоришь и делаешь, когда подходишь к незнакомой деревне, а существуют вещи, которых не делаешь ни в коем случае. Я по своему обыкновению сглупил, а Сэм или Вайлет не успели остановить меня. Я это понял, когда стражник важной походкой уже подходил к изгороди с дротиком наперевес.
— Прикинься Мистером, — прошептал я Сэму. — Сможешь? Он кивнул и встал впереди меня как раз к тому времени, когда стражник открыл ворота и обрушился на меня с бранью за нарушение пятничного покоя. Что это за «эй»?.. Никакого воспитания!.. И вообще — что стряслось?
— Любезный, — сказал Сэм. — Я извиняюсь за неосмотрительную речь моего племянника. Я — Мистер Сэмюэль Лумис из Кангара, в последнее время из Ченго, а дама — моя кузина. Это ее муж Мистер Джедро Север, также в последнее время живущий в Ченго, но законный гражданин Манстера, в Вейрманте. Можешь обращаться к кузине «мэм Север», когда будешь просить прощения за свои собственные дурные манеры.
Сэм слегка поддернул рубаху, так, чтобы была видна рукоятка его ножа, потер мозолистым большим пальцем его кончик и искоса посмотрел на этот большой палец — не так, как будто ему было на все наплевать, а грустно, терпеливо и задумчиво.
— Мэм, я… — сказал стражник. — Мэм Север, я… Мэм, я… Так могло продолжаться до бесконечности. Сэм решительно прервал его потуги, учтиво спросив:
— Довольны ли вы извинениями, кузина? А ты, Джексон?
— О вполне, — сказала Вайлет, слегка переигрывая, но не слишком много, и я пробормотал свои собственные заносчивые вежливости, а Сэм кинул стражнику четвертак за беспокойство.
Сэм поразил меня так же сильно, как и стражник, — я никогда не предполагал, что он способен говорить в такой благородной манере. Возможно, Дион и нашел бы в его речи изъяны, но я не отыскал ни единого. Он напомнил мне о том, что я воображал об одном из старинных исторических персонажей, которого проходил в школе, по предмету с названием «Краткое изложение истории Былых Времен». Правда, правда, Сэм был столь же невозмутимым и величественным, как самые лучшие из них — Сократ, Юлий Цезарь, Шарлемань или тот знаменитый вспыльчивый засранец… сейчас я вспомню его имя… ну, тот, который разозлился и выгнал баронов, датчан, римлян и прочую шваль из очаровательной Англии и освободил Делавэр… Магнум Картер, вот кто это был.
— Ладно, любезный, — сказал Сэм, — в этом городке можно найти что-то вроде пристойного жилья?
— О да, сэр, в таверне «Черный Принц» найдутся свободные комнаты, я знаю тех людей и…
— Сколько отсюда до Хамбер-Тауна?
— Около десяти миль, сэр. Должна быть карета из Скоара, которая идет через Хамбер-Таун, завтра, раз в неделю, по субботам, и всегда останавливается здесь, хотя с этой войной…
