Филип Дик - Духовое ружье
— Конечно, есть, — сказал он, поднимаясь, чтобы достать ей чашку и блюдце. — Знаешь ли ты, откуда происходит английское «питать любовь»?
— Нет. — Лиля села за стол, неодобрительно посмотрела на пепельницу с куцыми окурками вчерашних брошенных сигар и поежилась.
— От латинского слова «каритас». Что значит любить или уважать.
— Хорошо.
— Святой Иероним, — сказал он, — использовал его как перевод греческом слова «агапе», что значит даже еще больше.
Лиля молча пила свой кофе.
— «Агапе», — продолжал Ларс, стоя у окна и глядя на дома Нью-Йорка, значит почитание жизни, что-то в этом роде. В английском языке нет таком слова. Но мы пока еще владеем качеством.
— Гмммм.
— Так же, как и пришельцы. И это было тем коньком, оседлав который, мы смогли уничтожить их.
— Приготовь яйцо.
— Хорошо. — Он нажал на кнопки на плите.
— Может ли яйцо, — спросила Лиля, отрываясь от своего кофе, — думать?
— Нет.
— Может ли оно чувствовать — как ты сказал? Агапе?
— Конечно, нет.
— Тогда, — сказала Лиля, беря теплое, сваренное, солнечное яйцо из плиты, уже прямо с тарелкой, — если бы на нас напали разумные яйца, мы бы проиграли.
— О, черт!
— Но ты любишь меня. То есть, я хочу сказать, ты ничего не имеешь против, в том смысле, что я могу быть той, кто я есть, ты не будешь одобрять, но позволишь мне существовать. Ветчины?..
Он нажал еще несколько кнопок, чтобы сделать ей ветчины, а себе гренок, яблочном соуса, томатном сока, джема и горячих хлопьев.
— Итак, — решила Лиля, когда плита выдала все меню, — ты не чувствуешь «агапе» по отношению ко мне. Если, как ты сказал, «агапе» означает «каритас», а «каритас» означает «испытывать любовь». Тебе, к примеру, было бы все равно, если бы я… — Она подумала. — Представь, что я решила бы вернуться в Нар Восток, вместо том, чтобы управлять твоим парижским офисом, как ты хочешь. На чем ты все время настаиваешь. Задумчиво она добавила:
— Чтобы я еще полнее заменила ее.
— Я вовсе не поэтому хочу, чтобы ты возглавила парижский офис.
— Ну… — Она ела, пила, размышляла, — Возможно, не сейчас, а когда я вошла, ты смотрел в окно и думал: «Что, если бы она была сейчас жива?» Да?
Он кивнул.
— Я только надеюсь, — сказала Лиля, — что ты не обвиняешь меня в том, что она это сделала.
— Я не виню тебя, — промямлил он с полным ртом горячих хлопьев. — Я просто не понимаю, куда уходит прошлое, когда оно уходит. Что случилось с Марен Фейн? Я не имею в виду, что случилось в тот день на эскалаторе, когда она убила себя из этой… — Он с трудом выдавил из себя слова, пришедшие ему на ум. -…этой «беретты». Я хочу сказать: «Где она? Куда она ушла?»
— Ты еще не совсем проснулся. Ты умылся — холодной водой?
— Я сделал все, что собирался. Я просто не пойму. Один день есть Марен Фейн, а на другой ее нет. А я прогуливался по Сиэттлу. И не видел, как все это произошло.
— Часть тебя видела это, — сказала Лиля. — Но даже если ты не видел этого — факт остается фактом, что Марен Фейн больше наст.
Он положил ложку.
— Что я люблю? Я люблю тебя! И я благодарю Господа — это просто невероятно, что ты не была убита из этом жутком пистолета, как я сначала подумал.
— Если бы она осталась жива, ты бы смог жить с нами обеими?
— Конечно, да!
— Нет. Невозможно. Как?
— Я бы что-нибудь придумал, — сказал Ларс.
— Ее днем, меня ночью? Или ее по понедельникам, средам, пятницам, меня по…
— Человеческий мозг, — сказал он, — не был бы сражен такой ситуацией, если бы ему представился шанс. Разумный шанс, без этой «беретты» и того, что она натворила. Знаешь, что показал мне этот старик, Винсент Клаг, когда вернулся ветераном войны, этим самым Рикардо Гастингсом? Что возвратиться невозможно. — Он кивнул в подтверждение своих слов.
— Сейчас — нет, — возразила Лиля. — Через пятьдесят лет — возможно.
— Мне все равно, — сказал он. — Я просто хочу ее видеть.
— А что потом? — спросила Лиля.
— Потом бы я вернулся в свое время.
— И ты собираешься разбазаривать свою жизнь пятьдесят лет или как долго это займет времени, чтобы изобрести этот Боевой Генератор Времени.
— Я бы заставил КАСН все узнать. Кто-то уже несомненно проводит фундаментальные исследования в этом направлении. Значит, теперь известно, что он может существовать. Это не займет много времени.
— Почему бы тебе не присоединиться к ней? — спросила Лиля.
Ларс озадаченно взглянул на нее.
— Я не шучу, — сказала Лиля. — Не жди пятьдесят лет…
— Похоже, около сорока, по моим подсчетам.
— Это слишком долго. О Боже, да тебе будет семьдесят лет!
— Ну да, — согласился он.
— Мой наркотик, — сказала Лиля тихо. — Ты помнишь, он смертелен для твоем мозгового обмена или какой-то другой чертовщины… но как бы там ни было, три его таблетки — и твой блуждающий нерв прекращает свою работу. И ты умрешь.
После паузы Ларс согласился:
— Ты абсолютно права.
— Я не стараюсь быть жестокой. Или мстительной. Но… я думаю, что будет умнее, здоровее, просто лучшим выбором сделать это. Принять три таблетки формофана, чем ждать сорок-пятьдесят лет и влачить жизнь, которая абсолютно ничем не значит…
— Дай мне обдумать это. Дай мне несколько дней.
— Видишь ли, — сказала она, — ты не только сразу присоединишься к ней, не ожидая гораздо больше лет, чем ты уже прожил, но и решишь все свои проблемы точно так же, как она решила свои. У тебя с нею будет еще и такая связь. — Она улыбнулась — мрачно, ненавидяще. — Я дам тебе три таблетки формофана прямо сейчас. — Она исчезла в соседней комнате.
Ларс сидел за кухонным столом, уставившись в свою миску с остывающими хлопьями, когда Лиля внезапно вернулась. Протягивая что-то ему.
Он протянул руку, взял у нее таблетки, положил их в карман своей пижамы.
— Хорошо, — сказала Лиля. — Решено. Теперь я могу одеться и приготовиться к рабочему дню. Поговорю, наверное, в советском посольстве.
Как зовут того человека? Керенский?
— Каминский. Он самая крупная шишка в посольстве.
— Я узнаю у него, могут ли они взять меня обратно. У них есть какие-то идиоты в Булганинграде, которых они используют как медиумов. Но они совсем никуда не годятся — по сведениям КАСН. — Она помолчала. — Но, конечно, это будет не так, как было. Старое уже не вернешь.
Глава 31
Он держал на ладони три таблетки формофана и разглядывал высокий стакан с холодным томатным соком на столе перед собой. Он пытался представить себе, как будто это было возможно, как это будет: принять эти таблетки здесь и сейчас. Пока она, девушка в спальне, независимо от того, как ее звали, одевается для предстоящего дня…
