Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)
Он боялся лишь одного: что времени осталось слишком мало.
19. КТО КОГО
— Суп готов! — приветствовал Каргрейвза Морри, когда тот поспешно вошел в корабль.
Доктор начал снимать скафандр и тут же заговорил:
— Некогда. Сделай мне пару сэндвичей.
Морри выполнил его просьбу. Росс спросил:
— Из-за чего такая спешка?
— Мне срочно нужно переговорить с пленником, — доктор повернулся было, но потом остановился. — Нет, подождите. Давайте сюда, парни.
Он выстроил их стенкой, словно футбольную команду.
— Я хочу кое-что попробовать, — они пошептались, и доктор скомандовал: — А теперь сыграем. Я оставлю дверь открытой.
Он прошел в трюм и ткнул фон Хартвика носком ботинка.
— Подъем!
И отломил кусок сэндвича.
— Я не сплю, — пленник с трудом повернул голову, потому что его лодыжки были подтянуты к связанным за спиной рукам. — А, еда! — обрадованно сказал он. — А я уже начал спрашивать себя, вспомните ли вы о правилах обращения с пленными.
— Это не для вас, — сообщил ему доктор. — Оба сэндвича я взял для себя. Вам они не понадобятся.
Фон Харттвик заинтересованно и без всякого испуга посмотрел ему в лицо.
— Вы так полагаете?
— Еще бы, — ответил Каргрейвз, вытирая рот рукавом. — Я собирался доставить вас для суда на Землю, но теперь я вижу, что нам некогда будет с вами возиться. Я буду судить вас лично и немедленно.
Связанный Хартвик пожал плечами.
— Вы можете делать все, что вам заблагорассудится. Не сомневаюсь, что вы собираетесь убить меня, но только, пожалуйста, не разыгрывайте суд. Давайте назовем это линчеванием. Будьте честны хотя бы перед собой. Во-первых, я вел себя совершенно корректно. Верно, мне пришлось убить одного из своих людей, но это была мера, необходимая во время военных действий…
— Это было убийство, — прервал его доктор.
— …при защите безопасности рейха, — не торопясь, продолжал немец, — и это событие совершенно вас не касается. Все произошло в моем корабле и не подпадает под юрисдикцию и идиотские законы вашей прогнившей демократии. Что же касается бомбардировки вашего корабля, то я уже объяснял…
— Заткнись! — рявкнул Каргрейвз. — Я предоставлю вам возможность высказаться позже. Итак, заседание суда открыто. Специально для вас повторяю: вся эта планета находится под юрисдикцией ООН. Мы официально вступили во владение ею и основали здесь постоянную базу. На основании чего…
— Поздновато, мой дорогой судья Линч. Новый рейх вступил во владение этой планетой три месяца назад.
— Я же сказал: молчать! Я обвиняю вас в оскорблении суда. Еще один звук — и мы сделаем так, что вы не сможете произнести ни слова. Я капитан корабля, зарегистрированного по всем законам ООН, и моей обязанностью является надзор за соблюдением этих законов. Ваши притязания необоснованны. Никакого Нового Рейха не существует, так что он не может ничем владеть. Вы и ваши сообщники не представляете никакой нации; вы обычные бандиты. Мы не обязаны и не будем принимать во внимание выдуманные вами фикции. Морри! Принеси еще сэндвич!
— Иду, капитан!
— Как капитан «Галилея», — продолжал Каргрейвз, — я представляю правительство своего государства. Поскольку я не имею возможности доставить вас для суда на Землю, я вершу суд лично. Вам предъявляются два обвинения: предумышленное убийство и пиратство.
— Пиратство? Мой дорогой друг…
— Да, пиратство. Вы напали на судно, зарегистрированное в ООН. По вашим собственным словам, вы участвовали в этом, неважно, отдавая приказы или нет. Все члены пиратской банды виновны в равной мере, а это — преступление, караемое смертной казнью. Равно как и предумышленное убийство. Спасибо за сэндвич, Морри… Откуда у тебя свежий хлеб?
— Он консервированный.
— Восхищаюсь нацистской предусмотрительностью… Я долго сомневался, квалифицировать ли убийство как предумышленное или непредумышленное. Но вы вырвали у меня оружие прежде, чем вы смогли застрелить вашего человека. А значит, вы совершили намеренный поступок. Итак, вы обвиняетесь в пиратстве и предумышленном убийстве. Признаете свою вину?
Поколебавшись, фон Хартвик ответил:
— Так как я не признаю себя подпадающим под юрисдикцию вашего так называемого суда, то и не собираюсь оправдываться. Даже если я соглашусь, что нахожусь на территории ООН, а я не собираюсь этого делать, то все равно вы не обладаете судебными полномочиями.
— Капитан корабля в чрезвычайных обстоятельствах имеет весьма широкие полномочия. Можете сами это проверить. Свяжитесь с того света с каким-нибудь медиумом и проверьте.
Фон Хартвик вздернул брови.
— Из этого замечания, которое вы, видимо, считаете очень смешным, я вижу, что приговор мне вынесен еще до начала разбирательства.
Каргрейвз продолжал задумчиво жевать.
— В некотором смысле, да, — признал он. — Я с удовольствием представил бы вам присяжных, но они нам не потребуются. Видите ли, нам не требуется доказывать что-либо, поскольку факты налицо. Мы все присутствовали при этом. Единственный вопрос состоит в следующем: что вам за это полагается по закону? Только по этому вопросу вы имеете право высказаться — если, конечно, хотите.
— Чего ради? Ваши ублюдочные нации много треплются о справедливости и равенстве перед законом, но их у вас нет и в помине. Вы стоите передо мной, и руки ваши обагрены кровью моих товарищей, которых вы хладнокровно убили, не дав им ни малейшего шанса, — и вы при этом еще обвиняете меня в убийстве и пиратстве!
— Мы это уже обсуждали, — ответил Каргрейвз. — По законам свободных людей между неспровоцированным нападением и ответным действием для самозащиты имеется огромная разница. Если в темной аллее на вас нападет грабитель, вам не требуется решение суда, чтобы прибегнуть к самозащите. Давайте дальше. Выкладывайте свои дутые оправдания.
Немец молчал.
— Ну, давайте! — настаивал Каргрейвз. — У вас есть возможность оправдаться, сославшись на невменяемость, и возможно вы даже сумеете меня в этом убедить. Я всегда считал, что люди с замашками сверхчеловеков — сумасшедшие. Вы можете убедить меня в том, что вы сумасшедший даже в правовом аспекте.
В первый раз за все время уверенность пленника в собственном превосходстве слегка поколебалась. Он побагровел и был готов взорваться. Но взял себя в руки и произнес:
— Давайте прекратим этот фарс. Делайте, что хотите, и кончайте свою игру.
— Заверяю вас: я не шучу. Что вы можете сказать в свое оправдание?
