Наталья Никитина - Полтора килограмма
– Это ты теперь типа Холмс, а я – Ватсон?
– Вроде того, – улыбнулся я.
– Так чего зря ботинки топтать? Давай сфотографирую твои почеркушки. Всего и делов-то!
Том приподнял рукав больничной рубашки и сфотографировал татуировку на мобильный телефон.
Через пару минут мы уже внесли в строку поиска сочетание из слов «Черные ножи Екатеринбург». Google
выдал ссылку на сайт местного байкерского клуба «Черные ножи». Именно логотип клуба был запечатлен в
виде татуировки на левом предплечье донора. Мы в замешательстве уставились на русский текст сайта.
– Может, позвонить Майклу? Он подъедет и переведет, – предложил Том.
– Нет, давай копировать текст в транслейтер, – нетерпеливо ответил я.
– Но это долго! – возмутился, было, он.
– Ничего. У нас масса свободного времени, – упрямо настаивал я.
Том принялся наугад открывать фотоальбомы: «Байк-шоу», «Открытие сезона», «Средиземноморье»,
«Посещение детского дома». Наконец, мы нашли раздел «Вечная память…». Чувствуя близость разгадки и
не веря, что всё оказалось так просто, я кликнул по этому заголовку. Там был список имен и фамилий. Я
начал открывать каждую строку по порядку. Четвертым в списке был некий «Алексей Мальцев». Я кликнул
по этой строчке.
На экране появилось изображение моего донора, сидящего на красном мотоцикле Yamaha. В руках
он держал шлем, который там, в далекой Камбодже, мог бы сохранить ему жизнь. Ниже мы перевели текст:
«Он был чутким от природы мотоциклистом – чувствовал железо, как живое существо, которое он укротил.
Он был новой звездой среди байкеров, молодые хотели на него походить, на него равнялись, его ставили в
пример, у него учились. Байкеры не умирают, они превращаются в ветер. Ему было всего двадцать семь
лет». Теперь я знал имя и возраст своего тела.
Том, увидев фото донора, присвистнул от удивления.
– Нет, ну ты подумай, какая замечательная вещь – татуировка! Жаль, что на мне ее будет не видно, а
то сегодня же подписал бы себя.
– Просто подарок судьбы какой-то, не иначе, – добавил я.
– И что теперь?
– Надо сообщить близким, что он жив, – предложил я. – Наверное, будет правильней заявить в
российское посольство, что я в результате аварии полностью потерял память и два года провел в клинике,
пусть сами сообщат родным.
– Подожди, есть маленький нюанс. Мы без согласия родных использовали тело в качестве донора.
Это уголовное дело, Дэн!
67
– Но мы скажем, что не знали его имя и поэтому не могли связаться с родственниками, – пытался
оправдать наш поступок я.
– Мы должны были сообщить об этом в российское посольство, ты же сам это только что сказал! —
воскликнул Том.
– А действительно, почему этого никто не сделал? – задал резонный вопрос я.
– Тело нашли в клинике Доминиканы, причем в таком захудалом районе, что остается радоваться,
что в ране не завелись черви из-за антисанитарии! Рассматривать татуировки там никто и не собирался! И,
если бы мои люди случайно туда не позвонили, лежал бы он сейчас безвестно зарытым под пальмой! – как
всегда эмоционально, брызгая слюной, оправдывался Том.
– И каким образом теперь получить документы? – возникший вдруг вопрос ошеломил меня самого.
– На основании твоего заявления в прессе, а также свидетельских показаний Джима и прочих
докторов лаборатории мы планируем оформить для тебя новый паспорт на имя Дэна Харта. Плюс есть
видеозапись операции.
– Но у этого парня есть мать! Она его ждет, и мы даже знаем, как ее найти! – не унимался я.
Рассказывать про данное во сне обещание я пока не стал.
– И что мы ей скажем? – Том кипятился, делая резкие взмахи руками, словно обрубая каждую свою
фразу. – Извините нас, пожалуйста, мы тут мозги вашего сына выбросили в мусорное ведро! Но вы не
расстраивайтесь, мы засунули другие, старенькие, однако в рабочем состоянии! Поэтому он теперь вас не
помнит!
– Том! Она мать! Я в долгу перед этой женщиной, – отчаявшись быть понятым, упавшим голосом
простонал я.
– Давай так: ты встанешь на ноги, а там решим, что делать. В клинике тебе всё равно документы не
нужны. Прошу тебя, не предпринимай ничего. Это может обернуться против нас же самих! Появление твоих
русских родственников в клинике сейчас будет очень некстати, – вконец убедил своими доводами Том.
– Ладно. Убедил, – проворчал я.
Наоми накормила меня обедом, и в ожидании очередной процедуры я машинально переключал
телевизионные каналы. На экране появилось холеное лицо мужчины лет сорока. В ту же секунду я
почувствовал страх, озноб и панику одновременно. Я оцепенел не в силах отвести взгляд и переключить
канал.
Перед глазами возник этот же человек, с ненавистью взирающий на меня, оскалив в застывшей
улыбке ряд безупречных белых зубов. «Думаю, ты умный человек и понимаешь, что я не отступлю! Не
жадничай, Харт, я не позволю тебе без меня стать самым богатым человеком в мире!» – ухмыляясь, с
издевкой в голосе говорил этот мужчина.
Броуди!
Воспоминание буквально сбило с ног мое сознание. Пустоты заполнились! Пазл сложился! И перед
глазами понеслись Хайаннис, Винчи, Джес, корпорация, Хелен… Воспоминания, словно фишки домино,
выстроенные вертикально в ряд, падали, роняя стоящую рядом. Я вспомнил абсолютно всё!
Не замечая вошедшую в палату Наоми, которая повезла мое кресло по длинному коридору, я
погрузился в себя. Лишь голос Бэйниона заставил вынырнуть из глубины сознания.
– Томограф больше не нужен, – хрипло сказал я, забыв даже его поприветствовать. – Я всё
вспомнил.
– Это же замечательно! Почему же тогда ты так подавлен? – подметил мой обескураженный вид он.
– Увы, не все воспоминания порадовали.
– Может, тебе с психологом пообщаться? – участливо предложил Бэйнион.
– Нет, мне сейчас нужен только Том.
– Обед закончился. Думаю, он скоро появится.
– Наоми, пожалуйста, отвези меня в палату, – обратился я к стоящей за спиной девушке.
Еще в коридоре я услышал звук поднимающегося лифта и интуитивно догадался, что это Том. Дверь
лифта поползла вправо, и я увидел долговязую нескладную фигуру друга. Я попросил Наоми оставить нас
наедине.
– Броуди знает, где я? – опуская приветствие, я выстрелил вопросом обескураженному Тому.
– Кто? Броуди? – было заметно, что друг слегка растерян. – Нет, не знает. А что конкретно ты
помнишь об этом человеке?
Том, прищурив глаза, всматривался в выражение лица, пытаясь понять, что творится в моей голове.
– Всё! Я вспомнил всё! Этого подонка показали по телевизору – и словно плотина рухнула!
