Андрей Щупов - Дитя Плазмы
— И того у витрин тоже;..
Корбут развернулся, и Йенсен мысленно сравнил его с разворачивающейся орудийной башней. Мгновение, и стволы его внутренних орудий замерли на прогуливающейся цели. Еще один беззвучный залп, и вот уже любитель витрин знакомым сомнамбулическим шагом топает в неизвестном направлении.
— Все. А теперь к нему!..
— Минутку, Джек.
— Что такое?
Войдя в вестибюль института, оба прислушались к царящей тишине. На время операции в институте свернули практически все исследовательские работы.
Из-за остекленной будки проходной вылез было полицейский, но Корбут одарил его таким взглядом, что охранник поспешно шмыгнул обратно.
— Так что ты мне хотел сказать?
— Дело в том, Джек… Видишь ли, я чувствую, что игра в прятки провалилась.
Не могу понять, каким образом, но мне кажется, он догадался, кто мы такие и зачем его держим здесь.
— Глупости, — ворчливо произнес Йенсен. — Не забывай, на каком этаже он находится. Там кругом свинец, сталь и кевлар.
— Для него это не препятствие. Я не говорил тебе, но сегодня меня посетило скверное чувство. Я даже не понял сразу, настолько это было непривычно. Еще никто не вступал со мной в подобную дуэль!.. Словом, этот русский сумел настроиться на меня. Понимаешь? Он вычислил, где я нахожусь, а чуть позже сделал попытку заблокироваться. На какое-то время я потерял его из виду.
Словно кто-то включил затемнение или зажег дымовую шашку. Но я-то знаю, что это сделал он.
— Ты ошибаешься, Корбут.
— Нет! — Корбут зажмурился. — Это повторяется и сейчас. Еще там, в сквере, я его видел, а теперь нет. И при этом мне кажется, что он видит нас распрекрасно. И знает, что мы уже здесь, в здании.
— По-моему, ты сгущаешь краски, Корбут! Это обычное переутомление… — Йенсен крепко растер переносицу, нахмурившись, проговорил: — Хорошо…
Допустим на минуту, что ты прав. Он насторожен и всерьез раздумывает, не удрать — ли ему отсюда?.. Но если так, тем более нужно находиться возле него. По крайней мере до сих пор он мне верил.
— Это было вчера, а сегодня, он сотворит с тобой то же, что сделал я с агентами Берковича.
— Ты перебарщиваешь, дружище. Гуль — славный парень. Просто он угодил в неприятный переплет. Нервы и все такое… Наверное, мы чересчур торопимся, но нет у нас времени на эмоции, понимаешь? Можно, конечно, подтянуть к институту оцепление, запастись полудюжиной патрульных машин, но даст ли это что-нибудь? Мы пошли ва-банк, вот и надо идти до конца. А в общем… Не знаю, Корбут. Ничего я уже не знаю.
— Ты выдохся, Джек. Это видно невооруженным глазом.
— Как и все мы.
— Боюсь, в таком состоянии ты не самый лучший дипломат. А нам нужно перевезти его в Мемфис. Живого или мертвого.
— Не волнуйся, Корбут, он поедет. И, разумеется, живым. Я уже сказал, будь у нас время, мы наверняка сумели бы с ним подружиться.
— Кто знает… — Корбут в сомнении поглядел вверх. — И все-таки нам лучше остаться здесь. Хочешь, я попробую вступить с ним в дистанционный контакт?
Все-таки это безопаснее.
— Не надо. — Йенсен положил руку на плечо Корбута. — Желаешь оставаться — оставайся, а я поднимаюсь наверх. На этот раз твоя интуиция тебя подвела.
Гуль верит мне.
— Дай-то Бог. — Маленький человечек с щеточкой усов под носом обмяк и съежился. Он привык верить Йенсену и, несмотря на все свои возможности, подчиняться ему. — Хорошо, Джек. Я пойду вместе с тобой.
* * *Смуглое лицо Гуля казалось пугающе бледным. Опустив руки на подлокотники, он сидел в кресле напротив Иенсена и хмуро рассматривал собственные колени.
На нем красовался черный костюм из особой термостойкой ткани, нелепо торчали из-под брюк тупоносые армейские сапоги. Сменить обувку они так и не успели.
«Ты предал меня, верно? Я видел тех людей на скамейке и знаю, кого ты привел ко мне. Только не вздумай оправдываться. Как бы то ни было, ты поступил дурно. И знаешь почему?.. — Гуль кивнул самому себе. — Да, наверняка знаешь. Точно такие же дурные вещи теперь придется совершать и мне». — Губы говорившего не шевелились, однако Йенсен слышал знакомый голос совершенно отчетливо. С ужасом он обернулся на скрючившегося в углу Корбута.
— Что ты с ним сделал?
— Ничего. Как только я уйду отсюда, он очнется. Дело, видимо, в том, что он не такой толстокожий, как ты. Я попросту не рассчитал силы. Но думаю, ты простишь меня. Ведь это только начало. Со временем я, конечно, научусь более гуманно разрешать подобные проблемы.
— Гуль!.. — Рука Иенсена невольно поползла к груди. Под мышкой, в кожаной кобуре, у него покоился револьвер стандартного полицейского калибра.
«Оставь его, не трогай. — Гуль даже не поднял глаз. — Ты все равно не сумеешь выстрелить. В противном случае я бы с тобой не разговаривал».
— Выстрелю. — Йенсен порывисто вздохнул. — Я не убийца, но сейчас мне придется это сделать.
«Почему? — Гуль спокойно поднял голову. Глаза его внимательно взглянули на собеседника. Некоторое время в кабинете стояла напряженная тишина. — Так почему же?! — Губы русского по-прежнему не шевелились, но голос клокотал от ярости. — Почему, черт возьми?! Что я вам сделал? Не моя вина, что я такой.
Это вы курочите планету своими паршивыми полигонами, вы тешитесь в лабораториях паскудными экспериментами. Побольше взорвать, побольше отравить — вот и все ваши интересы! Вы, кажется, и на меня собрались надеть боевую упряжь? Что, не угадал?.. Ну, может быть, не ты конкретно, но кто-нибудь из ваших наверняка об этом мечтает. Я ведь не ровня вашим жалким агентикам. ЦРУ, наверное, спит и видит меня в своих рядах!..» — Гуль! — протестующе выдохнул Йенсен, оборвав желчный поток русского. — Ты не знаешь всего… В этом мире действительно сам черт ногу сломит, и ты действительно находишься под тройным колпаком, но… Главная цель вовсе не ты. Главная цель — каракатица.
— При чем здесь эта тварь? — Гуль заговорил.
— Она возвращается, ее интересует Каунт-Сити, город, где мы сейчас с тобой беседуем.
— Гуль, она движется к тебе.
— Этого не может быть!
— Может. Она перемещается по прямой и, должно быть, находится где-то совсем рядом. Помнишь, я рассказывал тебе о приборах, благодаря которым мы тебя разыскали? Их создала группа Корбута во время наблюдений за каракатицей. До сих пор эти приборы сработали лишь в двух случаях… Очень может быть, что вы с ней — одно целое.
— Нет! — Лицо Гуля перекосило. Он с трудом сдерживал дрожь, охватившую тело. — Ты снова обманываешь меня. Я не верю тебе!.. Ты же видел, я уже способен есть человеческую пищу! Еще немного, и я стану нормальным человеком! Нужно лишь оставить меня в покое. На месяц или два.
