Андре Лори - Рубин Великого Ламы
О, божественный Тимур! скоро ли возродится твоя великая душа? Вернись! Вернись!.. Мы ждем тебя, о, Тимур!
Мы жгли благоухающее дерево у ног божественного Тимура; с лицом, опущенным к земле, мы предлагали ему зеленые листья чая и молоко наших стад. Мы, монголы, готовы восстать, о, Тимур!.. А ты, великий Лама, окропи счастьем наши стрелы и наши копья!
О, божественный Тимур, скоро ли возродится твоя великая душа? Вернись! Вернись!., мы ждем тебя, о Тимур!»
Гимн кончился, ламы снова растянулись в две линии, и тот, кто был во главе хора, приблизился почти к самой решетке, где стояла группа путешественников, и произнес несколько слов.
— Без сомнения, он желает говорить с нами, — сказал Оливье, — но я с трудом понимаю его слова. Господин доктор, позвольте попросить вас быть нашим переводчиком.
— К вашим услугам, — согласился Отто Мейстер, нисколько не сердясь при таком случае, который доказывал, что присутствие его все-таки было не бесполезно.
Он подошел к капитану и, став около него, переводил слова ламы, а затем ответ Оливье — на тибетский язык. Все это он делал с легкостью человека, для которого восточные языки не имели тайн.
Речь тибетца сводилась приблизительно к следующему: они увидели спускающийся с облаков воздушный корабль и пришли поклониться чуду. Благородные путешественники, вероятно, знают, что спустились в ограду великой кумирни?
Сам оратор был одним из сановников этого учреждения. От имени своих братьев он просил посетить кумирню, обращаясь к славным гостям, которых посылает к ним милость неба…
На такой прекрасный прием Оливье ответил устами Отто Мейстера с подобающей учтивостью; наконец, после некоторого обмена любезностями, он обещал, что утром, при наступлении дня, отряд путешественников, состоящий из капитана, переводчика и лорда Темпля отправится посетить кумирню; а пока они будут отдыхать.
Когда дело было устроено, все разошлись по каютам, между тем как ламы, погруженные в размышление, уселись на корточках вокруг аэроплана.
Предосторожность, которую Оливье считал необходимой, посылая сначала авангард на разведку, вполне оправдывалась установившейся за Тибетом репутацией негостеприимной страны. Из всех мест Средней Азии Тибет менее всего исследован европейцами.
Два или три путешественника, не больше, уже в новейшее время проникли в эту страну, но только один из них, француз, дошел до Лхасы и вернулся назад. Тибетцы действительно всегда на страже, их подозрительность вытекает из опасения властолюбивых замыслов Англии, от которой они отделены одной стеной Гималайских гор; опасения порождают разнообразные притеснения, которыми они подвергают всех европейцев, пришедших с юга. Какие бы то ни было исследования возможны только с восточной стороны, по дорогам из Китая.
Лхаса — святыня, святилище, земля жрецов, сохранила до нашего времени свой таинственный характер по своей недоступности, а для азиатов ее таинственность увеличивается еще от того, что это — священная резиденция Далай-Ламы, или Великого Ламы.
Великий Лама — это первосвятитель, папа и в то же время государь своей страны, которая находится под протекторатом Китая; но, мало того, он является бесспорным воплощением Будды на земле, то есть предметом поклонения для четырехсот миллионов верных буддистов.
Все знают, что Будда воплощается на земле таким образом, что вечно присутствует в виде какого-нибудь человека; дух его переселяется из одного человека в другого, который имеет различные черты, но одну и ту же сущность. Когда наступает момент переселения души Великого Ламы, тело его умирает, но душа его в ту же минуту входит в другое тело, предназначенное небом; тогда все верные ждут со страхом и в трауре, пока не откроется им новое воплощение божества.
Очень скоро через посредство лам они узнают, что где-то в отдаленной хижине открылось ламам воплощенное божество; иногда это бывает новорожденный, который в первый же день своего появления на свет объявил о своей священной миссии родителям, которые проникаются благоговением. Тотчас же снаряжается громаднейший караван, и народ, предводительствуемый ламами и нагруженный богатейшими дарами, пускается в путь на розыски молодого «Chaberou» (так называются великие ламы в детстве и первой юности); путешествие совершается с большой пышностью и великолепием. Молодого ламу везут в святилище, то есть в Лхасу, где он воспитывается и проходит буддийскую премудрость. С этих пор и до смерти он — воплощение Будды на земле. Как только он испустит последний вздох, душа его переселяется в ребенка, которого укажут ламы. Земной Будда знает все переселения своей души, бывшие раньше. Он рассказывает об этом со всеми подробностями, и даже больше, — он до тех пор не признается Великим Ламой, пока не выдержит публичного допроса о всех прошедших превращениях. Он также, по убеждению буддистов, обладает от рождения всеми знаниями и понимает все языки вселенной, но не следует забывать при этом, что для тибетцев вселенная заканчивается на востоке Китаем, а на западе и юге Индией. За этими границами, говорят они, существует только одно страшное безбрежное море…
Из всего этого видно, что настоящая власть вполне в руках лам.
Повсюду разбросаны обширные монастыри лам, или кумирни, которые поглощают все народные богатства. Невероятное количество золота, серебра и драгоценных камней уплывает из рук бедного населения, насыщая ненасытных лам. Но, несмотря на очевидные выгоды этого сословия, не следует думать, что всегда состав их пополняется добровольно. Нет, обыкновенно бывает, что родители с самого рождения решают судьбу своих сыновей, будут ли они в числе длинноволосых, то есть простых смертных, или с голой головой, то есть лам, которым с детства бреют голову. Ребенок, посвященный в ламы, с раннего детства воспитывается в какой-нибудь кумирне, где ему преподают буддийские законы. Существует три разряда лам: ламы, живущие по своим домам, странствующие ламы и ламы при кумирнях. Первого рода ламы ведут жизнь такую же, как все остальные кочевники, то есть пасут стада и живут в шатрах вместе с братьями и сестрами и едва ли исполняют какие-нибудь религиозные обряды; все их отличие от обыкновенных людей заключается в том, что они дают обет безбрачия и носят красные и желтые одежды. Странствующие ламы, как показывает само название, не имеют своего жилья, а должны постоянно странствовать, переходя через все пустыни Тибета. Повсюду они пользуются гостеприимством, но они предпочитают больше всего спать под открытым небом, под лучами солнца, прикрытые, как они говорят, обширным шатром, который называется вселенной. Что касается лам, живущих в кумирнях, то они там живут большими общинами в четыре или пять тысяч человек. Эти огромные цифры объясняются тем, что в семьях только один старший сын остается на свободе, все же остальные посвящаются в священное сословие.
