Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)
– Вот эти, с голыми лапками, уже миллионы солнечных циклов назад исчезли. Мы оперировали, что они ничего не умеют, ни поле генерировать, ни температуру менять. Про разряды я и колебать не стану. Тело даже изменять не могли! Только лапками одно хватали, а другое обрабатывали. Всё! Радиации не вынесли. Их время схлопнулось в окаменелую породу. А этот храм остался! Он излучает. Здесь спит несколько живых мягкотелых! Значит, они не ушли в пустоту! Они сохранили всё это! Они передали информацию сквозь века.
– Какую информацию?
– Они не исчезли. Они улетели. И ждут, когда можно будет вернуться. Это не гробница. Это храм.
– Почему он не разрушился за миллионы солнечных циклов. Мягкотелые сюда наведываются?
– Нет! Они берут энергию из недр планеты и генерируют защитное поле! Контурни́ на эти кубы со сферами. Профазируй. Воспринимаешь поле? Из-за него атака Восточного Континента не удалась. Она отразилась. Поэтому нас корёжило! Мы попали прямо под удар.
– Не понимаю. Это они всё такими маленькими лапками?
– Наверное, и головой научились оперировать. Ближе подкатывай, тут можно зарядиться.
– Будто растёкся под интенсивным солнцем! – восторженно проколебал А́уа́у, наполняясь энергией. – Даже ещё сильнее! Хорошо заряжает!
– Хватит, покатили дальше.
А́уа́у остановился.
Проекции на стенах и над пирамидами изменились. Теперь они показывали борьбу за выживание.
– С самого начала одни убийства, – проколебал А́уа́у. – Зубами, когтями, острым железом, потом на расстоянии, потом…
– Повернись! Воспринял?
Очередная проекция. Тысячи кругляшей на одном континенте генерируют в небо лучи ненависти, чтобы на другом континенте поверхность корчилась. Внизу непонятная надпись: «КЛИМАТИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ».
– Это мы?
– К сожалению. Значит, они сюда наведываются.
Э́уэ́у подкатила к твёрдым непрозрачным параллелепипедам у стены и стала изучать надписи на них. В каждой встречались те же непонятные знаки: «ОРУЖИЕ».
– Это для убийства, – проколебала Э́уэ́у. – Нам пора катить отсюда. Срочно! И ни одного колебания Уо́йуа́!
На поверхности Э́уэ́у выдала:
– Мы не самые умные на этой планете. И даже мозг у нас не самый большой! Но теперь наше время и нам решать, как жить дальше. Нам с тобой, А́уа́у. Ты понял меня? Мы должны сохранить планету. Пусть голую, с мёртвым океаном, без растений и зверюшек, без мягкотелых. Должны.
А́уа́у неуверенно перелился.
– Если Уо́йуа́ найдёт храмовые параллелепипеды, то наши коллективные лучи ненависти покажутся дружескими покалываниями. Нужно уничтожить шахту. Я устрою камнепад, а ты расплавишь верхние глыбы. По-другому в храм не проникнуть – поле не пустит. Справишься? Ты же это делал много раз!
– Размер не тот. Энергии мало.
– Энергии хватит. Катись ко мне. Прижимайся. Сильнее!
Кругляши слились в один шар, и он медленно перетёк в разлом. Котлован сотрясли резкие амплитудные колебания. Шар вытек обратно, обрёл свою форму и вращался, окутанный мерцающей плазмой, пока из оплывающего разлома не хлынула лава. Шар откатился, изменил тон плазмы, полыхнул молниями в стену котлована и покатил на поверхность, не воспринимая обрушившуюся стену.
На поверхности кругляши разъединились.
– Светает. Пора буксовать отсюда. На южное побережье, – проколебала Э́уэ́у.
– Если поймают и заставят генерировать лучи ненависти?
– Не заставят. Мы же не одиночки. Мы уже группа. Проколеблем, что катимся на своё лежбище.
За первой грядой они встретили местных. Три крепких кругляша, агрессивно излучая, быстро катили прямо на них. А́уа́у предупредительно заколебался и ощетинился молниями. Местные не восприняли. Расстояние сокращалось. Э́уэ́у тоже ощетинилась молниями. Местные замедлились. Двое покатили в разные стороны от третьего.
– Окружают, – слабо колебнула Э́уэ́у. – Побереги энергию.
А́уа́у вслед за Э́уэ́у убрал молнии. Местные заняли позиции и рванули вперёд. А́уа́у вжался в Э́уэ́у. Через мгновенье они слились в один вращающийся кругляш, окутанный плазмой нижних тонов спектра. Местные восприняли превращение слишком поздно и не успели среагировать. Молния полоснула каждого из них, испепеляя часть оболочки.
Атака сбилась. Местные протащились юзом, забуксовали и, жалобно излучая, покатили прочь от страшного мерцающего шара.
В лежбище археологов раздался сигнал тревоги. Кругляши, восприняв колебания землетрясения, в панике откатывались подальше друг от друга. Но вот колебания затихли и больше не повторялись. Поверхность не трясло. Уо́йуа́ собрал группу из пяти добровольцев и осторожно двинулся к котловану.
А через две гряды от них два кругляша катились вприпрыжку под гору, обмениваясь молниями всех тонов спектра и периодически сливаясь в один шар.
Сергей Васильев
Когда наступает весна
На пятый день Глаша умерла.
Мама сказала, что мы не будем ее есть, потому что в ней слишком много нуклеотидов, а я даже обрадовалась. Потому что Глаша мяукала и мурчала и ловила бантик, когда я его на веревочку привязывала. За что же ее есть? К тому же еда у нас еще была, хотя и не так много, как в самом начале.
Мама за мной всё время следила и ничего не разрешала. Но я и сама понимала, что лучше ничего этакого не делать, потому что проблемы у нас нешуточные. После того как Глаша умерла, стало скучно. Делать мама ничего не предлагала, а играть было не с кем. Можно было задавать вопросы. Но мама не на все отвечала. А если отвечала, то как-то странно. Она всё время делала что-то непонятное и сердилась, когда я ее отвлекала от забот по нашему выживанию.
Я спросила у мамы, где папа. Мама сначала заплакала, а потом сказала, что папа ушел на охоту и скоро вернется. Вот добудет нам еду и сразу вернется. Я обрадовалась. Потому что тогда у нас будет и папа, и еда.
Папа мне всегда приносил разные штуковины. Но в последний раз он принес какую-то непонятную штуку. Она была похожа на плазменный пистолет, только заряжалась не батарейкой, а блескучими круглыми палочками. Палочки светились желтым светом, и их было очень много.
Папа засунул в штуковину две такие палочки, приложил нам с мамой к шее и нажал на кнопку. А себе он не стал прикладывать, сказал, что на всех не хватит. Сначала было не очень больно, а потом мне показалось, что в шею воткнули горячий ножик, и я закричала. Мама сказала, чтобы я терпела, потому что мы лечимся. Я спросила, а как же папа. Папа сказал, что он совсем здоров, и отправился на охоту.
