Повелители утренней звезды - Гамильтон Эдмонд Мур
Бэйрд наклонился и с диким усилием вытащил Вейла из его сломанного ходока, а потом достал его кислородную фляжку и повесил ее себе на шею.
— Мы возвращаемся на базу, — приказным тоном сказал он. — Давай, шевелись.
— Мы не сможем! — истерично закричал Вейл. Слезы боли потекли по его щекам.
— Я не могу сделать ни шагу! — визжал он. — А когда напрягаюсь, давление разрывает мне кишки!
Однако Бэйрд был неумолим.
— Ты пойдешь, — сурово сказал он. — Я помогу тебе. Нам нужно подняться на плато.
Обхватив Вейла одной рукой и наполовину приподняв, наполовину волоча его за собой, он начал подниматься по каменистому склону. Расстояние было невелико, однако из-за огромных усилий, которые требовались даже для незначительного продвижения, эта задача казалась бесполезной. Непрерывные вспышки молний освещали дорогу и указывали Фаррелу путь. Он призвал на помощь все свои силы, и теперь ему казалось, что раньше, выполняя любую, даже очень трудоемкую работу, он никогда по- настоящему не доводил свой организм до реального предела. Теперь же то, что ему предстояло сделать, было практически невыполнимо.
Ученые давным-давно подсчитали, что ни один человек без защитных доспехов не сможет далеко уйти в условиях ужасного притяжения Юпитера и что слишком длительное давление разрушит ткани тела любого, даже очень натренированного, астронавта. Бэйрд знал это, и потому надежды на успех у него было мало, но он все равно упрямо шел вверх и тащил Вейла.
Показался край плато. Немного воодушевленный, Фаррел стал карабкался дальше, волоча за собой стонущую «поклажу». Сила планеты-гиганта пыталась утянуть его обратно вниз, но он боролся, раз за разом упираясь пятками в скалу, хватая ртом воздух и задыхаясь от сернистых испарений. Когда ему становилось совсем тяжело, он опускал голову, чтобы глотнуть струйку кислорода из фляжки, висевшей под подбородком.
Они все-таки вышли на плато.
Но теперь Вейл уже совсем не двигался, оставив последние попытки выжить. Он упал на край склона, как мертвое тело, его искаженное от боли лицо было белым в свете молний.
Бэйрд склонился над ним и прохрипел:
— Вейл, ты должен двигаться! Это легче, чем даже альпинизм, — пошутил он.
Его противник в ответ только застонал, и Фаррела охватил приступ ярости.
— Ты не останешься здесь и не умрешь! — полухрипел-полукричал он. — Ты пойдешь со мной и расскажешь все о Шерриффе!
Он почти сумел поднять Вейл на ноги, и они вместе побрели вдоль края плато. Выглядел их путь более чем гротескно — две спотыкающихся и шатающихся фигуры, одна поддерживает другую, которая практически висит на ней, конвульсивно переставляя ноги.
Оставленные ими радарные маяки превратились для сбитого с толку мозга Бэйрда в череду контрольных точек, отстоящих друг от друга, как ему казалось, на сотни миль, а вес Вейла на его плече становился все больше и больше.
Они миновали седьмой маяк, осталось пройти еще только один. Но внезапно Вейл выскользнул из рук Фаррела, рухнул на скалу лицом вниз и остался лежать без движения. Бэйрд, оцепеневший от усталости и тоже готовый упасть в любую секунду, посмотрел на него сверху вниз, наклонился и попробовал встряхнуть распластавшееся тело, но Вейл не реагировал.
— О, нет, ты не можешь, ты не останешься! — выдохнул молодой человек, перемежая цензурные слова с ругательствами — Ты должен все рассказать!
Он наклонился еще ниже, просунул руки под тело Вейла, а затем, собрав свои убывающие силы и приложив, наверное, самое огромное физическое усилие в своей жизни, выпрямился, взвалив безвольный груз себе на плечи.
Сначала он подумал, что ему конец. Увеличенный гравитацией Юпитера вес Вейла, наложенный на увеличенный вес его собственного тела, грозил раздавить или просто сломать его ноги, которые завибрировали под этой нагрузкой, как струны. Но они выдержали. Раскачиваясь взад и вперед, шатаясь, как пьяный, Фаррел, несмотря ни на что, снова начал движение вперед.
Впереди уже виднелись ракеты и база. Бэйрд ковылял к ним, борясь с давлением воздуха и силой тяжести — даже не борясь, а в прямом смысле слова сражаясь. А потом вокруг него замаячили какие-то странные фигуры. Юноше потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это люди в ходоках. Их металлические руки тянулись к нему, как тянулся Вейл, но теперь уже не для того, чтобы ударить, а чтобы помочь, и он увидел за лицевыми пластинами испуганные лица.
В этот момент гора веса Вейла свалилась с его плеч. Твердая, холодная металлическая рука подхватила его подмышками и потянула к ракете. Бэйрд расслабился, и свет для него померк.
ОН ОЧНУЛСЯ НА КОЙКЕ.
Кэрью смотрел на него сверху вниз, а Фирмин, молодой медик их группы, что-то бормотал и постукивал по его телу.
— Говорю вам, по всем правилам он должен быть мертв, — разобрал Фаррел его слова. — Но я не могу найти ни единой раздробленной кости, у него даже вывихов нет!
— Вейл… — простонал Бэйрд.
— Вейл? — переспросил Фирмин. — Он мертв. И ты должен быть мертв. Ты нес его совсем без защиты. Я не верю, что это возможно!
— Вейл мертв? Но это значит…
Фаррел почувствовал, как его захлестывает лавина разочарования. Все его усилия — и какие усилия! — оказались напрасны, и Вейл уже никогда не расскажет правду всему миру, а значит, Шеррифф останется безнаказанным.
У Бэйрда опустились руки, и он едва сдержал слезы, но тут в памяти у него «всплыл» разговор с Вейлом на краю обрыва. Он вспомнил: был еще один человек, который мог все рассказать. Был Рейман, подельник Вейла в том преступлении на далекой Земле, и этого Реймана все еще можно было найти.
— Успокойся, — услышал Фаррел голос Кэрью, который увидел его взбудораженное состояние. — Тебе надо лежать. Мы улетаем через полчаса.
С этими словами он направился к выходу.
— Так скоро? — удивился Фирмин. — Предполагалось, что мы должны еще составить предварительные карты.
— Мы не можем, — быстро ответил ему Кэрью. — Разве ты не слышал, что происходит там, на востоке?
Все трое прислушались, и Бэйрд тут же услышал не просто раскат грома, который по-прежнему, не переставая, сотрясал измученные небеса, а более низкое, глубокое рычание, заставившее ракету дрожать.
— Это вулканы, — серьезным тоном сказал Кэрью. — Их активность возрастает, и мне это не нравится. Мы сделали свою работу и можем улетать.
Зазвенели сигналы, предупреждающие о старте.
— Боже мой, ты еще жив? — удивленно произнес Фарсетти, войдя в каюту и уставившись на Бэйрда.
— Со мной все неплохо, — отозвался тот.
— Неплохо? Это поразительно! Ты столько времени был без ходока! И теперь лежишь здесь и выглядишь лучше, чем мы.
Фарсетти говорил еще что-то, но Фаррел его уже не слушал.
Двигатели взревели, и ракета рванулась вверх, но не быстро, как это было во время ее старта с Земли, а медленно и мучительно, вырываясь из жесткой хватки Юпитера с помощью струй огня и с трудом рассекая сотрясаемый громом туман.
Люди лежали на койках в оцепенении, не способные даже слегка пошевелиться, и только когда ракета с ревом направилась к базе на Ганимеде, они смогли вставать и почувствовали небольшое облегчение. Приземлившись на спутнике Юпитера и устало выбравшись из ракеты, они огляделись вокруг.
КОГДА ОНИ УЛЕТАЛИ на задание, на стартовой площадке возвышалось около дюжины таких же ракет. Теперь же их было на два десятка больше, и они казались гигантским металлическим лесом, состоящим из серебристых башен и сверкающим под слепящим белым сиянием нависавшей над ними огромной планеты.
— Шеррифф прилетел! — услышал Бэйрд чей- то голос, и его сердце екнуло. — Значит, что впереди еще много вылетов.
— Ну уж нет, — с горечью сказал кто-то другой. — Если они хотят, чтобы я вернулся на ядро Юпитера, то пусть застрелят меня и заберут туда мертвым. Это единственный вариант, при котором я согласен туда попасть.
Шеррифф здесь? Для тут же закипевшего разума Бэйрда это означало совсем не то, о чем все говорили. Это означало, что у него осталось всего несколько дней, а может быть, даже несколько часов. Если он не уничтожит Меридена Шерриффа до того, как этот человек совершит историческое завоевание Юпитера, он никогда не сможет этого сделать. Мериден станет слишком велик, и дотянуться до него уже не получиться.
