Орсон Скотт Кард - Ксеноцид
С кухни донеслась трель флейты: всех созывали на обед. Цин-чжао неподвижным взглядом уставилась на дисплей, над терминалом мерцал текст – последние документы дела Демосфена; имя этого писаки повторялось и повторялось.
– Я знаю, что ты существуешь, Демосфен, – прошептала она, – и я знаю, ты очень умен, но я найду тебя. Когда я сделаю это, твоя война с правительством подойдет к концу и ты скажешь мне, что случилось с флотом на Лузитанию. Тогда я разберусь с тобой, Конгресс тебя соответственно накажет, а отец станет богом Пути и обретет вечную жизнь в бесконечных просторах Запада. Мне с самого рождения было предначертано разрешить эту проблему, боги избрали меня для ее исполнения; ты можешь сдаться сейчас или потом – не важно, ведь все мужчины и все женщины когда-нибудь смиряются перед волей богов.
Флейта продолжала выводить тихую мелодию, отвлекая Цин-чжао от раздумий и соединяя ее с домашними. Для нее этот полушепот-полумузыка превратился в песню сокровенного духа, в тихую беседу деревьев, склонившихся над замершей гладью пруда, в воспоминания, непрошено вторгающиеся в сосредоточенность погруженной в молитву женщины. Так в доме благородного Хань Фэй-цзы призывали к трапезе.
Услышав вызов Цин-чжао, Джейн подумала про себя:
«Так вот каков на вкус страх смерти. Человеческие существа постоянно ощущают его, однако им как-то удается справиться с ним и продолжать жить, а ведь они отлично понимают, что в любую секунду могут перестать быть. Но это потому, что они умеют помнить, даже забывая; а я не могу забыть, не лишившись полностью знания. Я знаю, что Хань Цин-чжао близка к раскрытию тайн, которые оставались тайнами только потому, что никто всерьез не занимался ими. А когда эти тайны раскроются, я умру».
– Эндер, – прошептала она.
Интересно, сейчас в колонии день или ночь? Бодрствует ли он или погружен в глубокий сон? Для Джейн не существовало риторических вопросов – она либо знала, либо не знала. Поэтому она сразу узнала, что в Милагре сейчас ночь. Эндер спал, но сразу проснулся, как она поняла. Он все еще отзывается на ее голос, несмотря на то что за последние тридцать лет не раз бывали времена, когда они подолгу не общались.
– Джейн, – в ответ прошептал он.
Рядом с ним сонно заворочалась его жена, Новинья. Джейн услышала ее, почувствовала вибрацию ее движений, заметила тень, упавшую на передатчик, который Эндер носил в ухе. Хорошо, что Джейн так и не научилась ревности, иначе она бы возненавидела Новинью за то, что она лежит там – теплое тело рядом с телом Эндера. Но Новинья, будучи человеком, не раз испытывала это чувство, и Джейн знала, как бурно реагирует Новинья, когда видит, что Эндер общается с женщиной, которая живет у него в серьге.
– Тсс, – шепнула Джейн. – Не разбуди никого.
Эндер ответил ей движением рта, языка, лишь легкое дыхание слетело с его губ.
– Как поживают наши враги? Полет проходит успешно? – спросил он.
Таким образом он приветствовал ее уже много-много лет.
– Не лучшим образом, – ответила Джейн.
– Может быть, тебе не следовало блокировать их. Мы бы нашли какой-нибудь другой способ. Валентина…
– …Находится на грани разоблачения. Скоро весь мир узнает, кто скрывался под псевдонимом Демосфен.
– Скоро вообще все откроется.
Ему следовало добавить: «Из-за тебя».
– И все из-за того, что Лузитанию приговорили к смертной казни, – ответила она. Но не стала добавлять: «Из-за тебя». Переваливать вину друг на друга можно до бесконечности.
– Значит, о Валентине уже узнали?
– Одна девочка что-то нащупала. На планете Путь.
– Не знаю такую.
– Сравнительно недавно организованная колония, возраст – пара сотен лет. Население – китайцы. Предназначение – сохранить весьма нелепую и странную смесь древних религий. С ними якобы разговаривают боги.
– Я посетил не один мир с китайским населением, – заметил Эндер. – И на каждом из них люди верили в древних богов. Боги существуют на каждой планете, они присутствуют даже здесь, в самой маленькой человеческой колонии из всех известных. Они все еще исцеляют у гробницы ос Венерадос. Корнерой недавно сообщил, что где-то в глубинке возникла ересь. Появились пеквениньос, которые могут общаться со Святым Духом.
– Никогда не могла понять этой суеты вокруг богов, – хмыкнула Джейн. – Неужели никто до сих пор не понял, что боги всегда говорят только то, что хотят от них услышать?
– Не совсем так, – возразил Эндер. – Очень часто боги требуют от нас исполнения вещей, о которых мы даже не помышляли, настаивают, чтобы мы пожертвовали ради них всем. Не стоит недооценивать богов.
– Твой католический бог говорит с тобой?
– Может, и говорит. Только я никогда его не слышал. А если и слышал, то не понимал, что слышу голос самого Господа.
– А когда вы умираете, неужели боги каждого народа всех по отдельности собирают и отправляют куда-то на вечную жизнь?
– Я не знаю. Оттуда писем не приходит.
– А когда я умру, меня заберет к себе какой-нибудь бог?
Эндер помолчал немного, а затем начал рассказывать ей древнюю историю:
– Есть одна старая сказка о столяре, у которого никогда не было детей. Поэтому он сделал себе куклу, которая точь-в-точь походила на маленького мальчика. Он носил деревянного мальчика на руках, говорил с ним и всячески притворялся, будто это его сын. Столяр не был сумасшедшим – он отлично понимал, что это всего лишь кукла, поэтому и назвал ее Пиноккио. Но в один прекрасный день с небес спустился бог и вдохнул в куклу жизнь, и когда столяр обратился к ней, Пиноккио ответил ему. Столяр не стал никому ничего говорить. Он не выпускал сынишку из дому, но рассказывал ему много разных историй, описывал все чудеса, какие только существуют под небесами. Однажды столяр возвращался домой с верфи, спешил рассказать Пиноккио о далекой-далекой, только что открытой земле, как вдруг заметил, что дом его охвачен пламенем. Он попытался прорваться в горящую хижину, крича: «Сынок! Сынок!» Но соседи помешали ему, сказав: «Ты что, с ума сошел? Нет у тебя никакого сына!» Так он стоял и смотрел, пока дом не сгорел дотла. И тогда столяр вне себя от горя зарылся в еще дымящиеся уголья, начал посыпать себя пеплом и горько рыдать. Он отказывался слушать утешения. Он отказывался заново строить мастерскую. Когда люди спрашивали у него почему, он отвечал, что сын его погиб. Он жил только тем, что выполнял для людей всякую мелкую работенку, а они жалели его, потому что считали, что после пожара он свихнулся. Но прошло три года, и как-то утром к нему вдруг подошел маленький мальчик-сирота, потянул его за рукав и сказал:
«Папа, расскажи мне что-нибудь еще».
Джейн ждала продолжения истории, но Эндер замолк.
– И что, все?
– А тебе мало?
– Но зачем ты рассказал мне эту притчу? Это все мечты и желания. При чем здесь я?
– Мне просто пришла на ум эта сказка.
– А почему она тебе пришла на ум?
– Может быть, ее поведал мне Господь, – ответил Эндер. – Или просто я очень хочу спать и у меня нет ничего, что удовлетворяло бы твоим желаниям.
– Да даже я сама не знаю, чего хочу.
– Зато я знаю, – сказал Эндер. – Ты хочешь ожить, получить человеческое тело, стать независимой от филотической сети, которая объединяет ансибли. Если бы я мог, я бы подарил тебе свободу, о которой ты так мечтаешь. Если ты придумаешь, как это сделать, я пойду ради тебя на все что угодно. Но, Джейн, ты ведь даже сама толком не знаешь, кто ты есть. Возможно, когда ты выяснишь, как ты появилась на этот свет, что создало тебя, мы сможем что-нибудь сделать, если тебя, отключив ансибли, попытаются убить.
– Ага, значит, вот в чем суть твоего рассказа? Может быть, я сгорю вместе с домом, но потом моя душа вдруг переселится в тело трехлетнего мальчика-сиротки?
– Выясни, кто ты есть, что ты есть, и мы подумаем, нельзя ли переселить тебя куда-нибудь в более надежное место, пока все это не закончится. У нас есть ансибль. Может быть, нам удастся снова вернуть тебя.
– На Лузитании слишком мало компьютеров, чтобы вместить меня всю.
– Этого ты не знаешь. Ты не знаешь, что ты такое.
– Ты отправляешь меня на поиски души. – Произнося это слово, она подпустила в голос насмешку.
– Джейн, чудо состояло не в том, что кукла переродилась в мальчика. Чудом было то, что кукла ожила. Что-то произошло – и бессмысленные компьютерные связи вдруг превратились в разумное создание. Что-то создало тебя. Вот где отсутствует всякий здравый смысл. После того как ты справишься с этой задачей, все остальное тебе покажется незначительным.
Его речь превратилась в бессвязное бормотание. «Он хочет, чтобы я ушла, он не может бороться со сном», – подумала она.
– Я поработаю над этим.
– Спокойной ночи, – прошептал он.
И почти сразу отключился. Джейн еще подумала: «А он вообще просыпался? Вспомнит ли он утром, о чем мы говорили этой ночью?»
