Владимир Ефимов - Симуляция
?????????
[Image003]
Приложение к части III
Камикадзе (япон., буквально - ветер богов), лётчик-смертник в вооруженных силах Японии во время 2-й мировой войны 1939-45, вступавший в бой с надводным кораблём противника на самолёте одноразового действия (см. также Тейсинтай). В 1945 в ВВС Японии насчитывалось до 5 тыс. самолетов одноразового действия, называвшихся "Бака". В головной части самолета помещался заряд взрывчатого вещества массой до 1 т. Самолёт, имевший небольшой реактивный двигатель и ограниченный радиус действия, пилотируемый К., достигал цели, пикировал и врезался в неё. Во время боевых действий на Тихом океане. В 1944-45 погибло свыше 2500 лётчиков-смертников.
Большая советская энциклопедия
Хидеаки Касе обнаружил в одном из архивов книгу, по которой камикадзе готовились к боям. В ней говорится: "Представьте себе, что вы у цели. До нее осталось лишь два-три метра. Вы видите каждую заклепку на палубе вражеского корабля. Последние секунды... Вам кажется, что вы парите в воздухе. Перед вами возникает лицо матери. Она не плачет, нет - все как всегда. А потом вы слышите тихий звук, такой, будто разбили хрустальную вазу. Вас больше нет".
BBC World Service
ИМЯ ТРАНСФОРМЕРА
Нет ни большого, ни маленького,
нет ни прямого, ни обратного
направления, нет ни правой стороны, ни
левой, ни верха, ни низа! И ни завтра,
ни вчера - тоже нет! Ничего нет.
Вздохните же Вы, наконец, свободно!
Евгений Васильевич Клюев. Между
двух стульев
У Чирка неожиданно обнаружилось имя, даже два. Я, конечно, и раньше не считал, что он так и живет с одним прозвищем. Документы у него были в порядке - как-то же оформляли ему юристы визы, когда мы посещали Дрейф... Но раньше имя ему не было нужно. Он прекрасно обходился погонялом, точнее, насколько я знал, тремя. Или одним, в трех редакциях, если угодно: Чирок, Чир или Чиркаш. Я даже знал, что получил он свой ник за титановые подковки на ботинках, дававшие на асфальте такую искру, что все китайские пиротехники отдыхали. Теперь же сами собой всплыли имена, как у всех законопослушных граждан, первое и второе. Чирка, оказывается, звали, Берндт Ошима. И эта странная рифма его имен с именами прежнего носителя дьявольских алгоритмов произвела на меня сокрушительное впечатление.
Герберт Иноэ был невысоким человеком с мелкими чертами и глубокими залысинами, сохраненными то ли ради имиджа, то ли по упущению косметологов. Чирок возвышался на полголовы над моим средним ростом и шевелюру имел буйную и неухоженную, хотя уже и с проседью. Руки Иноэ были миниатюрны и изящны, такие могли бы служить ювелиру или художнику. Руки Чирка были сверхчутким инструментом при настройке и складывались в пудовые кувалды, когда без этого было не обойтись. Тем не менее, Чирок все более становился похожим на Герберта. Это сходство сквозило в мимике, в движениях, в манере говорить, как будто талантливый актер имитировал стиль игры своего коллеги. Я ожидал чего-то в этом роде, но не думал, что это будет так страшно. Мы не обсуждали эту щекотливую тему, и, казалось, сам Чирок, оказавшийся Берндтом, отнесся к переменам в себе совершенно спокойно. Правда, я заметил, что он стал довольно много времени проводить перед зеркалом, как бы репетируя какие-то жесты или беззвучные речи.
Однако, когда Чирок, он же Берндт Ошима, однажды, прервав разговор, уставился мне в глаза неподвижным взглядом манекена и замолк на несколько минут, терпение мое лопнуло. Щелкнув пару раз пальцами у него перед лицом, я крикнул:
- Эй! Сигнал проходит!?
- Ты чего?
Я сел на табуретку и, вздохнув, пояснил:
- Он так смотрел...
- А что, - спокойно ответил Чирок, - Так удобно.
Он вообще последнее время оставался спокоен при любых обстоятельствах.
- Так вы с ним скоро станете одним человеком.
- Не думаю, что ты прав... Когда используешь по отношению к нам слово "человек". Настолько все по-другому, что можно нас назвать и новым видом. И, кстати, в рамках этого вида я и Герберт очень сильно различаемся. Как обычные люди различаются между собой.
- Блин, - взорвался я, - Сверхчеловек, вира-майна! Возрожденный арий!
Но он только отмахнулся.
* * *
Мы опять снимали комнату.
Сначала я думал, что мы остановимся пожить у Чарли Нуара. У него были прекрасные гостевые комнаты, и принял он нас с радостью, поскольку мне даже не пришлось убеждать его в необходимости прибегнуть к моим услугам. У него уже начались некоторые проблемы, а печальная судьба Марьям мешала их игнорировать. Ее к тому времени уже не было в живых. Она покончила с собой, перерезав вены осколком из разбитых очков. А тот факт, что в живых не было и жрицы, исключал подозрение о нашем с ней сговоре. Сюжет в новостях о полицейской облаве в Блоке подтвердил правоту наших слов.
Однако у Чарли мы прожили меньше суток. Этого времени мне как раз хватило, чтобы подправить ему мозги в два сеанса - утром и вечером, а в промежутке ввести Чирку дьявольские партитуры Герберта Иноэ. После вечернего сеанса я обнаружил Чирка у себя в комнате. Он сидел за столом, положив голову на руки и, казалось, спал. Но как только я вошел, он поднял голову и спросил:
- Дальнейшие планы?
- Что? - не понял я.
- Мы будем ночевать здесь?
- Пожалуй... - задумался я. И неожиданно для себя закончил, - Пожалуй, надо уходить.
И мы ушли, какой бы привлекательной не казалась мысль о горячей ванне, домашнем ужине и теплом клозете. Так начал работать дьявольский алгоритм суперинтуиции.
* * *
Талант, обретенный Чирком, позволял ему не столько находить решение самому, сколько наводить способность к этому у окружающих. Особенно, если окружающие имели больше информации. Это было необъяснимо, но это работало.
- Не могу понять, - сказал он однажды, - Как нам удалось скрываться так долго.
- Что, неужели все наши ходы как легко просчитываются?
- Не знаю... Не все, конечно. Но с такими возможностями и ресурсами...
- Значит, ресурсы понадобились на что-то еще.
- Точно.
Ночью мне приснился удивительно яркий цветной сон. Позже я стал называть такие сны видениями.
Я увидел посетителя в кабинете Герберта. Как и я в первый визит, он стоял перед открытым стеллажом, держа в руках украшенный драгоценностями маузер. Осмотрев оружие и приведя его в боевое положение, он резко повернулся, вскинул руку и выстрелил. Но как ни быстро он двигался, к моменту выстрела сверху упала перегородка, разделившая комнату надвое. Это была плита из прозрачного пластика, пули завязли в ней, не пробив и половины толщины. Посетитель потянулся было за гранатами, но с потолка уже опускались хлопья газа, а к нему бежали охранники в защитных масках. Мгновение - и он уже бьется прижатый к полу. Четверо охранников с трудом удерживают его, а на губах его выступает розовая пена.
