Лестер дель Рей - Псиматы
— Хватит жрать, пора за работу.
Бармен с ненавистью посмотрел на напарника:
— Нечего мной командовать, — сказал он. — Ты мне кто?
Бронсон молча встал и направился в ночь.
— Да подожди ты! — заорал вслед здоровяк. — Мы же напарники!
Аллигатор повернул голову и, увидя бармена, несущегося, как дикий вепрь, расхохотался.
— Смотри, шею не сверни!
— Слушай, Бронсон, — Боба мучила одышка, — давай договоримся, что в остроумии ты будешь упражняться на ком-нибудь другом.
— Прости, приятель, сегодняшний денек кого хочешь доконал бы.
— Это точно.
Напарники обнялись и пошли по направлению к городу, бряцая оружием и оставляя за собой клочья бесцветной слизи.
37
До ухоженной квартирки Элен они добрались только за полночь. Идти пришлось пешком — ни один водитель не рискнул их подбросить. Бронсон и Боб падали с ног, лишь железный XZ излучал здоровье и благодушие.
Открыв дверь, они чуть не рухнули у порога. Отвратительнее всего был запах, исходивший от их измученных тел. Казалось, он нервирует даже невозмутимого робота.
— Господа, — сказал Джонни, — вам необходимо снять с себя амуницию и принять душ.
Напарники синхронно посмотрели на XZ и в один голос произнесли единственное слово:
— Заткнись!
Шатаясь, они стянули с себя одежду и, прошлепав босыми ногами на кухню, засунули изгаженное тряпье в стиральную машину. Агрегат взревел и принялся за работу.
— Нас бы тоже с тобой в центрифугу, — промямлил Бобби. — От меня смердит, как от разложившегося трупа.
Когда Боб появился из душа, розовый и сияющий, Гарри почувствовал себя безнадежным засранцем.
— Ты бы, что ли, мылся почаще, — хохотнул бармен, воротя морду, — надо соблюдать элементарные правила гигиены.
Аллигатор попытался изобразить улыбку и бросился под душ. Смыв копоть и дерьмо, он вновь почувствовал себя человеком.
— Ну что, патриций Боб, — обратился Аллигатор к замотанному в простыню бармену, — жизнь хороша?
— Когда в брюхе нет ножа! — благодушно хохотнул бармен. — Хороший ты мужик, Бронсон!
Несмотря на дезинфекцию, неприятный запах все еще тревожил Аллигатора.
— Ах ты! — воскликнул он. — Про оружие-то мы и забыли.
Сваленный у двери арсенал, разумеется, источал зловоние.
— Надо бы его почистить, — задумчиво произнес Аллигатор, — может, займешься?
Боб одарил его уничтожающим взглядом:
— Нашел дурака! — проворчал здоровяк. — Я из-за тебя и так чуть коньки не отбросил.
«Делать нечего, — подумал Бронсон, — придется самому». Гарри прошел в прихожую и принялся наводить порядок. Примерно через час дело было сделано — все блестело, как новенькое. Но только не Бронсон…
— Слушай, Гарри, — заржал бармен, увидя чудище, входящее в комнату, меняй носки почаще.
Взглянув исподлобья на остряка, Бронсон ничего не сказал и твердым шагом направился в душевую кабинку.
Отмыв себя до розовых прожилок, Гарри вновь обрел чувство юмора.
«Победа досталась дорогой ценой, но мы сделали это, — осклабился Бронсон. — А дерьмо — не кровь, можно и перетерпеть!»
Вернувшись в комнату, он уже собрался как-нибудь поддеть храпящего бармена, но внезапно закричавший видеофон спутал все планы.
На экране появился Лаусон собственной персоной:
— Слава богу, ты здесь, — выдохнул психоаналитик. — Думаю, тебе пора собираться.
— Как ты меня нашел? — удивился Аллигатор. — Я же теперь человек-невидимка.
— Гримз, это он помог. Чарльз прицепил к тебе микрочип, когда ты встречался с ним в последний раз, и неусыпно следил за тобой при помощи спутника.
— Позволь, но откуда дядюшка Гримз его раздобыл?
— Ну, это долгая история. Могу только тебе сказать, что первоначально он принадлежал правительству…
— Старый лис! — усмехнулся Бронсон. — Подумать страшно, сколько энергии таится в его тщедушном теле.
— Гримз чуть с ума не сошел, когда ты пропал с монитора часов на десять. Кстати, что произошло?
— Да так, — пробурчал Аллигатор, — было одно дельце…
— Что-то после твоего дельца секретные агенты ЦРУ носом землю роют. Меня и Чарльза раз пять допрашивали, ты ведь знаешь, что мы в молодости…
— Да, да, знаю, — нетерпеливо сказал Бронсон. — Секретные лаборатории, исследования пси-энергии и все в таком духе. Сыт я по горло вашими воспоминаниями — сплошные неприятности от них. Одна торсионная тварь чего стоит.
— Так это ты ее…
— Ну, можно сказать…
— Я так и понял. Впрочем, не важно. Я связался с тобой для того, чтобы сказать, где находится Элен. Она — у Симпсона.
Бронсон с отвращением посмотрел на экран стоящего перед ним видеофона:
— Это я и так знаю.
— Я выяснил адрес, Гарри. Он сейчас в доме восемнадцать на Хьюстон-стрит, офис девятьсот девяносто девять. Ты должен поспешить, если хочешь застать девушку в живых.
— Встречаемся через четверть часа на месте, — рявкнул Аллигатор.
— Думаю, будет лучше, если я за тобой заеду, — сказал Лаусон, — тебя по всей Америке разыскивают.
— Спасибо, Фил. Жду!
Бронсон отключил видеофон и, потрепав Бобби за пухлую щеку, воскликнул:
— Вставай, толстяк, нас ждут великие дела!
Лаусон гнал, как ненормальный, — прохожие едва успевали с воплями негодования отскочить в сторону.
Бронсон не узнавал его — обычно спокойный и апатичный, Фил превратился в сметающий все на своем пути вихрь.
— Ты потише, — не выдержал Аллигатор, — не на самолете!
В ответ док только прорычал что-то нечленораздельное и поддал газу. Автомобиль занесло и шарахнуло боком о телеграфный столб. Бобби, ударившись головой о переднее кресло, площадно выругался и сплюнул кровавой слюной на обитое бежевым плюшем сиденье.
Лаусон немного успокоился и сбавил скорость.
Из оружия Бронсон захватил только автомат, стреляющий самонаводящимися пулями, и нож, а Бобби планировал обойтись подствольным гранатометом после недавней схватки с торсионной тварью Симпсон казался ягненком, приготовленным для заклания.
Притормозив у невысокого, довольно ветхого строения, Лаусон распахнул переднюю дверцу и, схватив монтировку, бросился наружу.
— За все, гад, с тобой поквитаюсь, за все! — кричал он на всю улицу.
Горожане, привыкшие за последние дни ко всякого рода бесчинствам, равнодушно взирали на странного человека. Появление двух вооруженных людей также не вызвало переполоха.
— Покрепче их бей, милок! — обратилась к Аллигатору седовласая старушка, выгуливающая фокстерьера, — никакой от них жизни нет.
