Самуил Лурье - Полдень XXI век, 2012 № 10
Далее. Поскольку машины глупы и громоздки, на околоземных искусственных спутниках работают люди, то есть фактически Ефремов описывает долговременные орбитальные станции на высоких геостационарных орбитах, называя их, как и Штернфельд, «спутниками». Понятно, что работа на орбите — всегда риск, и в романе встречается ситуация, когда из-за самодеятельности Мвена Маса, новоиспеченного заведующего внешними станциями Великого Кольца, погибает группа молодых «наблюдателей», работающих на одной из станций. Понятно, что такая ситуация не могла бы возникнуть, будь «спутник» полностью автоматизированным.
Еще хуже обстоят дела в дальней космонавтике. На звездолете «Тантра» стоят мощные «расчетные машины», но при этом экипаж вручную вычисляет характеристики траектории полета, пользуясь справочниками на металлических листках (!?). Сами эти машины хоть и работают быстрее человеческого мозга — например, только они могут осуществлять мгновенный маневр кораблем, избегая столкновения с метеоритом, — имеют чудовищно неудобный интерфейс: при вводе данных пользователь должен дергать за массивные «рукоятки», нажимать многочисленные «кнопки», поворачивать «выключатели». Оперировать большими объемами электронной памяти такие машины не способны в принципе, посему звездные карты и справочные данные хранятся отдельно и вводятся по мере надобности для получения конкретных «ответов».
Можно привести еще массу примеров, но уже ясно: Иван Ефремов очень сильно ошибся с экстраполяцией развития электронно-вычислительных средств и недооценил их значение для космонавтики. К середине 1960-х годов, то есть еще до появления первых микропроцессоров и задолго до начала информационной научно-технической революции, эта ошибка стала очевидной: спутники и межпланетные аппараты успешно работали без участия человека. Даже пилотируемые космические корабли, включая «Восток», на котором летал Юрий Гагарин, заранее проектировались так, чтобы свести работу пилота к минимуму.
Сегодня мы наблюдаем, как быстро информационная революция меняет облик космонавтики. Американские планетоходы «Spirit» и «Opportunity» бегают по Марсу. Европейская станция «Huygens» совершила посадку на Титан. Межпланетный аппарат «Dawn» изучил Весту и направляется к Церере. Аппарат «New Horizons» летит к Плутону. Орбитальный телескоп «Hubble» позволил заглянуть в юность Вселенной. Орбитальный телескоп «Kepler» открыл тысячи планет у других звезд. Совершенно ясно, что и в дальнейшем изучение и освоение космоса будет связано с «умными» роботами. Даже когда люди вернутся на Луну и долетят до Марса, их, скорее всего, будут ждать там построенные в автоматическом режиме базы с запасами всего необходимого.
Заметьте, все эти достижения принадлежат «загнивающему» Западу, который, по мнению автора «Туманности Андромеды», лишен будущего. Либерально-демократическая модель общественного устройства, к которой пришли развитые западные страны, оказалась более приспособлена к расширенному внедрению новых технологий, чем тоталитарная социалистическая модель, опирающаяся на суицидную эстетику личного самопожертвования в духе Мвена Маса. В сфере распространения информации социализм опять же уступает капитализму: достаточно вспомнить, что компоновочные чертежи корабля «Восток» и научно-технические детали полета Юрия Гагарина (величайшее достижение в истории СССР!) были рассекречены лишь в 2011 году (то есть через пятьдесят лет!), в то время как подробности американских пилотируемых космических программ «Mercury», «Gemini», «Apollo», «Space Shuttle» были доступны для публичного ознакомления, обсуждения и критики (что особенно важно!) с самого начала работ над ними.
Получается, главный тезис о необходимости построения коммунизма для развития космической экспансии, который отстаивал Иван Ефремов, отвергнут исторической практикой, что было вполне предсказуемо: земляне освоили и заселили планету до коммунистов и без коммунистов — из природного любопытства, а также в погоне за новыми ресурсами и возможностями (или, как сказала бы коммунистический пропагандист Веда Конг, «из жажды наживы»).
4Вернемся к привлекательной идее Великого Кольца миров. Если наступление коммунизма не является необходимым и достаточным условием для выхода в космос и установления контакта с инопланетными цивилизациями, то что может способствовать обмену информацией между мирами? Проще говоря, если бы «загнивающие» капиталисты строили такое Кольцо, какие данные по нему циркулировали бы?
Ученые давно обсуждают этот вопрос в рамках программы SETI (Search for Extra-Terrestrial Intelligence) и вне ее. Оказывается, возможны как минимум три варианта, помимо бессмысленного послания «Мир, Ленин, СССР», отправленного из Евпаторийского центра космической связи в ноябре 1962 года.
Первый вариант. Высокоразвитые инопланетяне опасаются возникновения конкурентов, поэтому рассылают по Галактике специальный код, расшифровка которого может серьезно навредить «принимающей» цивилизации, а то и уничтожить ее. Такая ситуация описана в романе астронома Фреда Хойла и сценариста Джона Эллиота «Андромеда» («Andromeda», 1962).
Второй вариант. Высокоразвитые инопланетяне осознают свою ответственность перед слаборазвитыми цивилизациями (возможно, на почве религиозных убеждений) и распространяют научно-техническую информацию, помогающую последним перейти на более высокую ступень развития. Такая ситуация описана в романе астрофизика Карла Сагана «Контакт» («Contact», 1985).
Третий вариант. Высокоразвитые инопланетяне транслируют обучающие программы, которые при должном рвении позволяют понять и принять их культуру, со временем включившись в процесс освоения Галактики на правах младших «торговых» партнеров. Такая ситуация описана в романе математика Верно-ра Винджа «Глубина в небе» («A Deepness in the Sky», 1999).
Интересующимся советую обратить особое внимание на третий роман из списка — в нем представлена «капиталистическая» эвхрония, которая выглядит ничуть не менее привлекательной, чем коммунистическая. Виндж доказывает, что если человек останется человеком, то он будет способен на благородство, самопожертвование и морально-этический максимализм при любом устройстве общества, а вот если сделать из человека самоуверенного трудолюбивого зомби, последствия могут быть разрушительными.
5Вероятно, Иван Ефремов и сам испытал разочарование в своих ранних идеях, увидев, как советская «весна» 1960-х годов сменяется скорыми «заморозками». Предощущением беды наполнен его второй роман о будущем — «Час Быка» (1968). Как водится, сокращенный вариант начал печатать журнал «Техника — молодежи», и его читатели с удивлением узнали, что не только коммунисты доберутся до звезд.
