Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)
— Я не святой, Кэт. И никогда не говори мне об этом. Я, кровожадный лжец, должен был лгать Тео, объясняя, почему голубые киты идут к нашим берегам?
— А почему?
— Не знаю. Киты садятся на мель не только у нас. И никто не знает почему. Тео легко вспомнил бы эту истину, не будь он таким трусом.
— Понимаю, почему ты солгал ему. Ты лжешь людям, которых ты уважаешь. Моя мать поступала обычно так же.
Он засмеялся.
— Господь с ней, с твоей матерью… Я лгал, чтобы напугать Тео. Хочу предостеречь всех, кто узнает о бессмертном вирусе и захочет заразиться. Пусть задумаются: зачем требовать удлинения жизни, не прожив еще как подобает и отведенной? Тео забрал мою ложь с собой… А ты хотела, чтобы в твоей крови жил этот вирус?
Он снял очки и протер стекла носовым платком.
— Я — нет, — сказала Кэтрин.
— Мир накануне серьезных перемен, — продолжал Айл, — но они происходят медленно. Еще медленнее изменяются люди. Ложь моя должна затормозить процесс изменений. Человечество обязано подумать: а не ужасно ли бессмертие?! Надо ли приносить ему в жертву загадку смерти? А теперь как насчет купания?
Когда они переоделись, Кэтрин сказала:
— У меня вдруг появилась мечта, Клем. Я изменила свое мнение — хочу, чтобы мы оба жили так долго, как только можно. Жертвую смертью ради жизни!
Он кивнул в знак согласия и сказал просто:
— Конечно, ты права.
Они засмеялись и побежали вниз к плещущимся о берег волнам.
Сидя на берегу и натягивая ласты, Айл сказал:
— Тео приехал сюда, чтобы заставить меня молчать. Он, конечно, сильный человек. Но сегодня он не был таким. Надеюсь, ты догадалась, что в действительности он приехал увидеться с тобой. Полагаю, ему недостает партнерши в том бесконечном будущем, которое он открыл для себя.
Они вместе ныряли, распугивая рыб и пуская пузырьки воздуха под искрящейся поверхностью. Медленно плывя на боку, Айл направился в пролив, ведущий к открытому океану. Она последовала за мужем, радуясь, что ей суждено жить в другом измерении.
Роберт Э. Альтер
Мираж
Перевод с англ. Г. Лисова
Шестеро наших рабочих-африканцев уныло ковыряли лопатами твердую, серую от зноя землю, спекшуюся на ровных, плотно уложенных камнях. Вероятно, раскопали пол древнего жилища или, может, крышу осевшей постройки? Наверняка что-то скрывалось под этой каменной кладкой.
Я устроился на обломке стены как раз над землекопами и наблюдал за работой. Тэннер, мой компаньон, лежал в палатке, страдая от очередного приступа лихорадки.
Наступили сумерки. Повеяло свежестью, и наконец первые крупные капли дождя оросили иссохшую землю. Сначала они падали редко, словно крошечные серебристые плоды с волшебного дерева.
Рабочие расчистили почти всю площадку. Сумерки быстро сгущались, и мне пришлось присесть на корточки, чтобы лучше рассмотреть кладку. Сомнений не оставалось — это была крыша, сложенная из плотно пригнанных камней правильной формы.
— Хелло, — обратился я к старшему из рабочих Хассину, — отодвиньте-ка один из угловых камней.
Хассин перевел мои слова, и рабочие начали орудовать лопатами. С трудом одну из угловых плит удалось сдвинуть в сторону. Глазам открылся черный зияющий прямоугольник.
— Принесите лестницу и фонарь, — мой голос чуть дрогнул на последнем слове.
Сгорая от нетерпения, я выудил из кармана огрызок свечи и зажег его. Затхлым, нездоровым запахом подземелья тянуло из разверстой каменной кладки. Сунув свечу в дыру, чтобы убедиться в отсутствии ядовитых газов, я тщетно пытался разглядеть что-нибудь внизу. Вскоре подошли африканцы и опустили в яму лестницу. Хассин подал мне фонарь. Я начал спускаться.
Как ни странно, здесь было сухо. Только холод и темнота создавали ощущение сырости. Тяжелые капли дождя падали сверху и стекали по ступенькам лестницы. Поднятый над головой фонарь осветил мрачные стены, здесь и там виднелся беловатый налет плесени.
Неожиданно в зыбком мраке мне почудилось видение, словно сотканное из бликов от фонаря. Это была фигура обнаженной женщины. Изумленный, я чуть не пробормотал «простите, мадам». Мраморная скульптура в полный рост как-будто светилась изнутри холодным белым светом. Я подошел к ней поближе.
Это была, бесспорно, самая замечательная скульптура, какую мне когда-либо приходилось видеть. Мельчайшие детали — волосы, ресницы, ногти — поражали своей достоверностью. Она стояла как живая, слегка расставив ноги, туловище чуть повернуто над великолепными бедрами, взгляд обращен в сторону, через плечо. Непередаваемое впечатление производило лицо, вернее, его выражение. Нечто странное и загадочное виделось в нем. Было ли это удивление, ужас или восторг? Я, как во сне, топтался вокруг статуи и даже посматривал в ту сторону, куда смотрела она… Кто создал этот шедевр? Как он попал сюда? И когда? У меня не было никаких сомнений — мы сделали необычайное, быть может, великое археологическое открытие!
Я вернулся к лестнице и отпустил рабочих домой. Хассин снова многозначительно ухмыльнулся, прежде чем пошел прочь. Неужели он увидел? Подходил ли он к дыре, пока я был внизу?
Едва дождавшись, когда рабочие исчезнут из виду, я бросился через кучи щебня к палатке, где лежал Тэннер. Дождь лил как из ведра.
— Ты никогда не мог и мечтать о такой находке! — мой голос тонул в шуме дождя… — Она… она бесподобна! Нет, это не то слово! Ты только взгляни на ее лицо!
Тэннер приподнялся на своем ложе, проворчал что-то и бросил таблетку хинина в рот. Это был приземистый и грузный человек, совершенно лысый. Раскопщик, не связанный никакими обязательствами с археологическими партиями. Впрочем, ни один уважающий себя археолог не хотел иметь с ним дело. Своеобразные методы Тэннера не пользовались популярностью. Мексиканское правительство преследовало его за контрабанду юкатанских сокровищ. Из Камбоджи он был изгнан за те же делишки. Греки при одном упоминании его имени приходили в ужас. Я не одобрял приемов Тэннера и пустился с ним в приключения только потому, что восхищался его эрудицией и археологическим чутьем.
— Уверен, что ты не предполагал найти здесь такое сокровище, — продолжал я.
Тэннер попытался подавить свою дрожь и криво усмехнулся.
— Судя по тому, как ты отзываешься о нем, действительно не предполагал. Впрочем, нет ничего удивительного, что оно спрятано именно здесь. Пойдем-ка поглядим.
Накинув дождевики, мы двинулись в темноту сквозь сплошную стену воды.
