Йен Уотсон - Книга Звезд
О, я еще забыла упомянуть благородное искусство чистки корицы, которым мы овладевали тогда, когда у нас оставалось время от лущения шелухи и сбора гвоздики. Нам с Капси были просто необходимы эти озерки с горячей водой среди ванильных деревьев, после того как мы проводили несколько счастливых часов, снимая босыми ногами кору с молодых веточек коричных деревьев, что было любимым способом Хальбы.
Хальба была толстой суетливой женщиной, которая на первый взгляд казалась веселой, но на самом деле была ужасной скупердяйкой; в те случаи, когда она приезжала к нам в гости, она не привозила никаких подарков, хотя угощалась за двоих и всегда ухитрялась увезти что-нибудь с собой: украшение, корзинку фруктов, сушеную рыбу, книгу — все, на что положила глаз и сочла в нашем доме лишним. Время, когда она брала нас с Капси к себе, разумеется, совпадало со временем сбора урожая, что позволяло ей экономить. И как же она негодовала, когда ей приходилось тратить день, чтобы потом везти нас обратно в Пекавар, снабдив сумкой своих лучших сушеных хрупких палочек корицы, которые мы «заработали»! (Стоит ли говорить, что при этом мы ее абсолютно объели; я помню, что после этого мама чувствовала, что просто обязана подарить Хальбе несколько дорогущих засахаренных голубых груш, которые та принимала как нечто само собой разумеющееся.)
Как бы то ни было, Хальба приехала в самый разгар предвоенной суматохи — в основном для того, чтобы вытянуть из отца долгосрочный прогноз на цены и экспорт, тема, которую в нашем доме обсуждать не хотели. (Об этом мы поговорим позже.) Как следует у нас закусив и зарезервировав себе на ночь постель, она отправилась навещать «своих друзей» (каковыми мы, по-видимому, не являлись).
Мама немедленно вцепилась в отца:
— Какое счастье, что приехала Хальба!
— Ты находишь?
— Да, разве ты не понимаешь? Ты, я и Нарйа должны быть готовы немедленно покинуть Пекавар, если эти дикари направятся сюда. Наша милиция не сможет их остановить. Мы могли бы уехать с Хальбой и пожить у нее в безопасности. Ничто не должно угрожать Нарйе! Я этого просто не переживу.
Отец вздохнул. Я видела, как он пытается подобрать самый убедительный аргумент, чтобы не дать ей совершить подобную глупость. Если бы он начал рассказывать, что представляет собой наша «дружба» с Хальбой — и как бы она отнеслась к перспективе нашего пребывания на ее ферме, — мать только бы заупрямилась. Она начала бы доказывать, что нет таких людей, которые бы в чем-то отказали ей и Нарйе. Скорее всего она обвинила бы отца в отсутствии любви, в том, что он не желает нарушать свой привычный образ жизни даже перед лицом страшной опасности, нависшей над его семьей.
Отец что-то мямлил и бормотал себе под нос — пока мама окончательно не разозлилась, — но тут его осенило.
— Слушай, если город будет захвачен, то самое опасное — это оказаться в это время где-то на дороге. Предположим, что начнутся беспорядки — я не говорю, что они будут непременно, но вдруг, — и если мы будем находиться дома, то этим негодяям нужно будет специально идти к нам, чтобы что-то с нами сделать. А вот если они захватят нас на дороге, то причинить нам вред будет для них самым обычным делом. В общем, если ты захватчик, то такое поведение вполне естественно. Оно помогает вселить страх и создать полную неразбериху. Как ты не понимаешь? Нужно быть сумасшедшими, чтобы куда-то ехать.
— Тогда, может быть, нам следует уехать прямо сейчас, пока эти скоты еще не подошли к городу. Нарйа и я могли бы завтра уехать с Хальбой. А ты бы привел все в порядок и последовал за нами.
— Я тебе не советую разделять семью именно в это время. Возьмем статистику. В таком большом городе, как Пекавар, нет причины бояться, что с нами что-то произойдет. Но одинокая ферма, где вокруг никого нет, представляет собой куда большую опасность. Никак не меньшую1 Разве ты не видишь? Если там появится враг, вам будет угрожать настоящая опасность…
Отец так упорно держался за этот аргумент, стараясь не упоминать имени Хальбы, что в конце концов победил. Просьбы о предоставлении убежища не последовало.
В тот вечер прозвучало и имя Йалин, оно было произнесено спокойно, без всякого раздражения. Но ни разу мои родители не упомянули о Капси. Может быть, о нем они говорили только между собой.
Разумеется, город не был захвачен. Но наступил день, когда отец, посадив меня на плечи, понес смотреть парад армии лесных джеков, проходивших через наш город.
До сих пор мать запрещала ему брать меня с собой, чтобы посмотреть, как разгружают суда с оружием или как проходит строевая подготовка авангарда нашей армии — девственников реки. Она боялась, что это зрелище может меня испугать и разрушит мой внутренний мир. Это меня-то, виновницу половины того, что происходило! Когда же дело дошло до встречи и приветствия джеков, которые проделали такой долгий путь, чтобы прийти к нам на помощь, отец решительно топнул ногой. Вообще-то, он топнул обеими ногами: сначала одной, потом другой, да так и потопал, унося меня на своих плечах.
Мы отправились по дороге Молаккер — в южном направлении — вместе с толпой людей, и отец дал мне ярко-красный платочек, чтобы я им махала. Скоро показались отряды солдат, которые изо всех сил старались произвести на нас впечатление. О, эти неотразимые, пропахшие пылью и потом, заляпанные грязью воины, взмахивающие своими мечами и секирами, пиками и копьями.
— Солдаты, — сказал отец. — Это солдаты.
— Co-даты, — повторила я. Я все выкрикивала это слово, пока мимо нас маршировало довольно усталое воинство. Как радовался отец!
Увы, не обошлось без происшествия. Когда проходил арьергард, один бычьего сложения джек, черные волосы которого, намокнув от пота, стали похожими на рога, подбросил высоко в воздух свою секиру, чтобы потом поймать ее за ручку. В этот момент другой солдат, постарше, который шел впереди и, очевидно, очень устал, споткнулся. Чтобы устоять на ногах, он откинулся назад. Они столкнулись. Вращающаяся секира, падая, рубанула его прямо по уху. Он заорал, упал на землю и начал, кататься, держась за свою рану. Из того, что было ухом, хлестала кровь, яркая; как платочек, которым я размахивала.
Отец быстро закрыл мне рукой лицо. Застонав, он потащил меня прочь. Когда он поставил меня на землю и отнял руку, я увидела, что мы находимся за высокой кирпичной стеной строительного двора, откуда было не видно дороги и того, что там происходило.
— Смотри, со-даты, — весело сказала я и замахала своим красным флажком.
— Да, солдаты. Однако нам нужно идти домой. Мама будет беспокоиться. Хорошо, что мы посмотрели на солдат, правда?
