Window Dark - Я - оборотень
Если бы у меня вдруг сразу пропала боль, если бы перед глазами не стояла победоносно ухмыляющаяся федина рожа, если бы гнетущее состояние безысходности покинуло бы меня, то не глядел бы я сейчас вниз, подсчитывая полурастоптанные бычки под ногами. Вокруг посветлело. Серый сумрак отступал под напором дня. Утро, оно и в городе — утро, тем более в середине весны. Но не до этого мне было сейчас, не до этого!
Мелко задрожали рельсы. Я уловил своим настороженным слухом их легкое подрагивание и поднял голову. Дневной свет не спасал убогую картину серого неба и точно таких же домов под ним, подчеркиваемую темными силуэтами деревьев с голыми ветками. Из-за поворота показался красный корпус трамвая. Свет от его фар вспыхнул в последний раз и потух, уже не нужный: последние клочки сумрака спешно расползались в ближайшие подворотни…
… К вечеру у Колбина при содействии Соколова и Бахарева сложились три рабочие версии. По первой мальчика мог убить кто-то из знакомых Полынцева. Но Крохалев казался чрезвычайно напуганным ноябрьским происшествием, а Шевченко производил впечатление случайного человека и не виделось причин, которые заинтересовывали его крутить это дело дальше. Но запуганного легко можно принудить, а за показным равнодушием вполне мог скрываться холодный расчет.
По второй версии в деле могли принимать участие те ребята, с которыми у погибшего произошла стычка возле «Калинки». Двое из них исчезли после той встречи, но двое еще сидят, и можно будет попробовать раскрутить их. Вот только что понадобилось пятнадцатилетнему пацану от четырех взрослых «жуков».
Третья версия целиком лежала на Атищенском ОВД. Кто участвовал в перестрелке на территории детского сада? Можно ли этот эпизод привязать к делу убитого на основании изуродованного лица Сонина?
Кроме того, оставалось много накладок. Чем обусловлено появление волчьих следов? Откуда появилось кровавое пятно на стене? Какое оружие использовал убитый? И наконец, почему пули имели серебряную оболочку?
Эти вопросы совсем уже переходили на планы следующего дня, но в дело вмешалось чрезвычайное происшествие. Принесли заключение, что кровь со стены детского сада идентична крови убитого пацана. Сомнения в участии убитого в событиях на территории детского сада отпали сами собой. Подискутировав еще полчаса на эту тему и убедившись, что выгоднее всего разрабатывать последнюю версию, коллеги разбежались.
Когда Колбин утром появился на рабочем месте, его уже ждали Соколов, Бахарев и растерянный младший лейтенант.
— Разрешите доложить, товарищ майор, — смущенно отрапортовал тот, покойник сбежал.
— Какой покойник? — не понял Колбин.
— Ваш, товарищ майор. Тот самый, которого вчера привезли.
— ?!
— Вот свидетель, товарищ майор. Работник морга Анохин.
Со стула поднялся мощный парень, который неуверенно посмотрел на Колбина. Он был весь пропитан испугом и чувствовал себя явно не в своей тарелке. По его сбивчивому рассказу Колбин уяснил происшедшие ночью события. Младший лейтенант подтвердил отсутствие трупа.
— Давайте пройдемся, на месте покажете, как это все происходило, обратился Колбин к Анохину. Тот в ужасе отрицательно замотал головой.
— Посмотрите сюда, Александр Филиппович, — Соколов жестом указал на голову Анохина. Виски у двадцатипятилетнего парня словно припорошились изморозью, совсем как у Колбина, чей возраст перевалил далеко за сорок…
… А я в это время уже подъезжал к своему селу, нетерпеливо ерзая по сиденью автобуса. Мокрые ноги ужасно мерзли, и я, чтобы отвлечься, вспомнил то далекое время, когда впервые ехал в учагу. Вот ведь как неравномерно бежит время. Восемь школьных лет пролетели одним мигом и сейчас вспоминались как монотонное, но довольно яркое и счастливое время. А с прошлого сентября до сего дня прошла, казалось, целая жизнь, "полная невзгод и опасностей".
Да, жизнь изменяется не временем, а событиями. Что я скажу себе, когда проживу ее, что? Ну все, пора перекидываться в волка: его, по крайней мере, такие вопросы не тревожат.
Старательно обходя большие лужи и наиболее развороченные грузовиками места, я медленно, но упорно продвигался к дому, как вдруг заметил донельзя знакомую фигурку, идущую мне навстречу.
— Колян! — не поверил я глазам своим.
— Он самый! — заорал он и бросился ко мне.
Шутка ли, полгода не виделись.
— Ты откуда здесь? — удивился я, памятуя, что из мореходки не сбежишь так просто, как из учаги.
— В командировку послали, — гордо заявил Колька. — Кубрик хотим обоями оклеить. У одного салаги мать на обойной фабрике в городе работает, вот его и отправили, а меня вместе с ним, сопровождающим. Добрались до города, он к своим сразу, а я сюда махнул.
Я быстро забросил чемодан домой и наскоро пообедал. Весь день мы мотались с Колькой по округе и разговаривали о том, о сем. Он говорил мне про учебу, про казармы, про корабли, про наряды. Я рассказывал о городе, о фильмах, которые видел, о жизни в общаге. И только главной темы я не посмел коснуться, хоть она жгла мне язык. Мне просто необходимо было выговориться, рассказать о том, что я стал оборотнем, спросить, что мне делать дальше! И все же я не рискнул.
К вечеру мы добрались до ДК, где у недавно открытого видака уже толпился народ. Взглянув на название, я ощутил учащенный стук сердца. "Американский оборотень в Лондоне"! Такого я еще не смотрел. Не прошло и пяти минут, как мы уже сидели в тесном и душном зальчике. Отбегали по экрану телевизора Том и Джерри, погас свет, картина началась.
Когда фильм закончился, было уже темно. Меня он откровенно расстроил, а Кольку явно заинтересовал.
— Эх, мне бы такой пулемет, я бы всем оборотням мозги в потолок вправил бы, — и Колька показал, каким образом он собирается осуществить задуманное. Я молчал.
Я не стал разочаровывать его тем, что оборотня не берут пули. Тем, что он совсем не так страшен и вовсе уж не похож на то чудовище, которое изобразили чертовы западные сказочники. Тем, что оборотни совсем не такие. Я потерял его в тот момент навсегда. Да что там говорить, посмотрев такой фильм, не только Колька, а все без исключения увидели бы во мне толстого, уродливого, беспощадного монстра.
Откуда ему знать, что оборотень контролирует себя всегда, что может превращаться в волка не только в полнолуние, что убивал я не в порыве проявления потусторонних сил, а при самозащите. Но доказывать это бесполезно как Коляну, так и любому другому. Я уже не принадлежал человеческому обществу. И был только один путь — не дожидаясь, пока меня раскроют, уйти прочь, покинуть их всех и жить своей особой жизнью. Только так!
