Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1
— После того, как мы выгребем драгоценности, что потом?
— Мы разузнаем, как местные жители общаются с внешним миром, с контрабандистами, хоть с той же Вении. С единственной целью поскорее покинуть этот отсталый и ужасный мир. А для того, чтобы сделать это, нам придется стать верующими, — он захихикал, увидев мое потрясение. — Как и ты, мой мальчик, я разбираюсь в гуманитарных науках и не чувствую необходимости верить в сверхъестественное. Но здесь, на Спиовенте, вся прогрессивная технология, как мне кажется, сосредоточена в руках монашеского ордена, известного под названием Бенедиктинцы…
— Нет! Подождите! — воскликнул Дренг; вот уж поистине источник дурных новостей. — Они владеют такими вещами, которые Сводят Людей с Ума. Из их мастерских льются сплошным потоком необычные и странные приспособления. Машины, которые могут издавать вопли и рычание, говорить сквозь небеса, ну и те же болевые обручи! Не связывайтесь с ними, хозяин, умоляю вас!
— То, о чем поведал нам наш юный друг, правда, — сказал Слон. — За исключением страха перед неизведанным. В результате определенного процесса, который не имеет для нас никакого значения, вся технология в этом мире оказалась сконцентрированной в руках этого ордена Бенедиктинцев. Не имею ни малейшего представления, к какой религии они относятся, если относятся вообще к какой-нибудь, но они снабжают остальных машинами, которые мы видели. Это дает им возможность находиться под постоянным покровительством. Если одному из Капо вздумается напасть на них, другие тут же примчатся на помощь, чтобы обеспечить себе постоянный доступ к плодам новейшей технологии. Только благодаря им мы сможем приблизиться к нашему спасению и исходу из этого мира.
— Поддерживаю предложение, и оно принято единогласно. Вступаем в армию, хватаем как можно больше гроутов, связываемся с контрабандистами — и покупаем билет на обратную дорогу.
Дренг широко открыл рот в изумлении, слушая наши длинные речи. Было видно, что он мало что понимает из того, что было сказано. Его стихией было действие. Он бесшумно вышел на разведку и еще более незаметно вернулся. Вокруг никого не было, путь был чист. Слон теперь мог с нашей незначительной помощью самостоятельно передвигаться, да и домик вдовы был не так далеко. Даже несмотря на заверения Дренга, вдова тряслась от страха, пропуская нас внутрь своей обители.
— Ружья и мечи. Убийство и смерть. Я обречена, обречена.
Не обращая внимания на причитания, исходящие из беззубого старушечьего рта, мы принялись за дело. Старушка, выслушав мои наставления, повесила котелок с водой на огонь. Я оторвал длинную ленту от одеяла, прокипятил ее и промыл рану Слона. Она была неглубокая, но серьезная. Мы вынудили вдову поделиться своими запасами самогона, и Слон передернулся, когда я влил его в рану. Надеюсь, что в нем содержится достаточно алкоголя, чтобы подействовать как антисептик. Оставшуюся часть прокипяченного одеяла я употребил, чтобы перевязать рану — и это было все, что я мог сделать в данной ситуации.
— Отлично, Джеймс, отлично, — сказал он, осторожно надевая на плечи свою куртку. — Годы, проведенные тобой в подростковом Клубе юных следопытов, не прошли даром. А теперь давайте поблагодарим добрую вдову и покинем ее гостеприимный дом, так как, судя по всему, наше присутствие очень уж ее огорчает.
Так мы и сделали, и зашагали прочь по открытой, хорошо наезженной дороге, с каждым шагом все дальше и дальше от славного Капо Доссия. Дренг оказался хорошим проводником, то заводя нас во фруктовый сад, то вырывая на ходу съедобные клубни на полях, по которым мы шли, прямо на глазах у их законных владельцев, которые тут же прикладывали руку ко лбу, едва завидев мое вооружение. В этом мерзком мире только вооруженные до зубов бандиты пользовались почетом и уважением. Первый раз в жизни я начал ценить мораль и нравы, существующие среди миров Галактической Лиги.
День приближался к вечеру, когда впереди замаячили стены замка. В его очертаниях присутствовало больше вкуса, чем во владениях Капо Доссия, или так, по крайней мере, казалось на расстоянии. Замок располагался на острове посреди озера. С берегом его соединяла насыпная дамба и подъемный мост. Дренга опять затрясло от страха, и он был рад остаться со Слоном на берегу, когда я храбро отправился к замку навстречу опасности. Я воинственно прошагал по каменной дамбе и ступил на мост. Два стражника смотрели на меня во все глаза с нескрываемой подозрительностью.
— Доброе утро, братцы, — окликнул я бодро, ружье на плече, меч в руке, живот назад, грудь вперед. — Это владения Капо Димона, известного далеко и широко по всей округе своей добротой и силой оружия?
— А кто спрашивает?
— Я спрашиваю. Вооруженный и полный сил и энергии солдат, который желает записаться на службу к вашему благородному рыцарю.
— Твое дело, братец, твое дело, — мрачно произнес один из них. — Через ворота, потом через весь двор, третья дверь направо, спросишь Папашу Шранка. — Он наклонился и прошептал: — За три гроута я дам тебе небольшой совет.
— Идет.
— Тогда плати.
— Немного погодя. Сейчас я гол, как сокол.
— Оно и видно — раз ты пришел наниматься на такую работу. Ну, ладно, тогда пять через пять дней, — я кивнул. — Он предложит тебе очень мало, но ты не соглашайся на меньше, чем два гроута в день.
— Спасибо за доверие. Я отплачу тем же.
Я с важным видом прошагал мимо ворот и нашел нужную мне дверь. Она была открыта и слабо освещена заходящим солнцем, и толстый человек с лысой головой чиркал что-то на каких-то бумажках. Он поднял глаза, когда моя тень упала ему на стол.
— Иди отсюда, — крикнул он, тряхнув головой так яростно, что посыпавшийся с нее фонтан перхоти засверкал в солнечных лучах. — Я же сказал вам всем, что до послезавтрашнего утра никаких гроутов.
— Я еще не поступил к вам на службу — и не стану этого делать, если вы таким вот образом платите войску.
— Прости, добрый чужеземец, солнце прямо в глаза. Заходи, заходи. Хочешь поступить на службу? Разумеется. Ружье и меч — а еще какое снаряжение?
— Кое-что есть.
— Прекрасно, — он потер руки так, что они затрещали. — Паек для тебя и твоего оруженосца и один гроут в день.
— Два в день и замена всего нашего снаряжения.
Он нахмурился — затем пожал плечами и, нацарапав что-то на бумаге, подсунул ее мне.
— Годичный контракт, полный расчет в конце срока. Раз уж ты не умеешь читать и писать, думаю, постараешься и накарябаешь вот здесь свой неразборчивый крестик.
— Я умею читать, да так хорошо, что вижу тут цифру четыре, которую и исправлю, прежде чем подписать, — что я и сделал, поставив на линии подпись судьи Никсона, прекрасно зная, что покину это место еще до того, как завершится срок моей службы. — Пойду позову своего оруженосца, который ожидает за воротами вместе с моим престарелым отцом.
