Журнал «Если» - «Если», 1992 № 02
— А какое у тебя дело? — спросил Иеронимус.
— Все рабы заняты одинаково бессмысленным делом, — сказал старик и исчез.
Мингус недовольно потер подбородок.
— Только этого старого клоуна не хватало в нашей комедии. Иеронимус, а ты-то куда собрался?
Иеронимус настраивал машину времени:
— В путешествие. Навещу одного давнего друга.
— Кого ты имеешь в виду?
— В свое время узнаешь.
— Эй, Иеронимус, подожди! — крикнул Мингус. — Останься со мной и помоги создать настоящую цивилизацию. Обещаю: я буду следовать твоим советам.
— Нет, — сказал Иеронимус и нажал на кнопку.
Соединение главных линий номер четыре.
В этот раз Глейстер очутился возле Крула в последние годы империи Мингуса. Продав кое-что из одежды, он направился в Вашингтон на повозке. Со станции он отправился в Белый дом, резиденцию Императора.
После того, как Иеронимус сообщил свое имя охране, его провели по извилистым коридорам, подняли на лифте, подвели к стальной двери, выкрашенной в пурпурный цвет. Охранник впустил его внутрь.
— Рад снова тебя видеть, — сказал Эгон-Мингус.
— Я тоже, — ответил Иеронимус. — Ну, как дела в империи?
— Не все идет успешно, как ты уже, наверное, заметил. Честно говоря, полнейший развал, — Мингус криво улыбнулся. Он был уже старым человеком, с седой бородой и красными глазами.
— В чем же дело? Глейстеры по-прежнему желают тебя свергнуть?
— Конечно, — сказал Мингус. — Я даже не пытаюсь их остановить. У нас семейная неспособность к политике. Глейстеры ничего не смыслят в интригах. Они прибывают в мою империю в одеждах двадцатого века, размахивают странным оружием и обращаются к народу с речами, которых никто не понимает. При первой же возможности их передают в руки полиции.
— И что ты с ними делаешь?
— Я их воспитываю.
— Что?!
Мингус поморщился.
— Перестань. Уверяю тебя: я воспитываю их обычными методами — лекциями, книгами, фильмами. Ну, а затем даю возможность поселиться в моей империи.
— И они соглашаются остаться?
— Большинство — да. Надо же им где-то жить, а те места, откуда они прибыли, уже заняты другими Глейстерами.
— Значит, все в порядке? В чем же проблема?
— Неужели ты не понимаешь?.. Первый Глейстер построил машину времени и отправился в будущее. Природа, которая терпит парадоксы, но не выносит пустоты, осталась с дырой в пространстве-времени. Из нормальной структуры выпал Глейстер. Природа, естественно, создала идентичного или почти идентичного Глейстера, взяв его оттуда, где у нее хранятся запчасти.
— Все это мне уже известно, — сказал Иеронимус.
— Но не до конца. Каждый раз, когда Глейстер использует машину времени, происходит смещение, и образуется новая дыра в пространстве-времени, которую природа заполняет очередным Глейстером.
— Теперь начинаю понимать, — сказал Иеронимус.
— У нас здесь полно Глейстеров, — продолжал Мингус. — Есть цепь последовательности Глейстера, который стал Императором, другая цепь последовательности, создавшая оппозиционную организацию, борющуюся с Императором. Есть и иные цепи последовательностей. Каждая цепь последовательности включает в себя путешествие во времени, дублируя Глейстеров. Каждое такое путешествие заканчивается появлением все новых и новых Глейстеров.
Мингус замолчал, чтобы до Иеронимуса дошел смысл его слов. И, наконец, сообщил:
— Глейстеры появляются в геометрической прогрессии.
— Тогда, — заметил Иеронимус, — их, наверное, полным — полно.
— Тебе будет трудно поверить, — заметил Мингус. — С геометрической прогрессией шутки плохи. Сотни становятся тысячами, тысячи — миллионами, миллиардами, квадриллионами. Теперь-то тебе все ясно?
— И куда же они все деваются?
— Они прибывают сюда, — ответил Мингус. — Больше им некуда податься.
— Где же ты их можешь разместить?
— Пока мне удалось кое-как пристроить двенадцать миллионов. Но у империи ресурсы на исходе, а Глейстеры все прибывают и прибывают.
— Неужели это никак нельзя остановить?
Мингус покачал головой.
— Даже если бы армия расстреливала их на месте, мы бы не смогли справиться с таким количеством. Скоро здесь не будет никого, кроме Глейстеров. Вся Земля будет усеяна Глейстерами, а новые все прибывают и прибывают. Император, действительно, раб времени.
— Единственное, что мне приходит в голову, — сказал Иеронимус, — это то, что настоящего Глейстера надо убить прежде, чем он изобретет машину времени.
— Это невозможно. Многие пытались это совершить, но все дело в том, что мы способны встретить Глейстера только после изобретения машины времени. И, кстати, каждый Глейстер, который отправляется в прошлое и возвращается ни с чем, лишь увеличивает прогрессию.
— Понятно.
— Еще какие-нибудь мысли есть?
— Только одна, но вряд ли она тебе понравится.
Мингус терпеливо ждал.
— Как я понял, Глейстеры могут дублироваться до бесконечности. Поэтому должно быть введено ограничение, чтобы каждая цепь последовательностей имела конец.
— Какое ограничение?
— Смерть — это естественное ограничение, — сказал Иеронимус. — Она должна произойти как можно раньше, чтобы повториться одновременно во всех цепях последовательностей, формируя таким образом ограничение и приводя к самозавершению.
— Многие из нас уже умерли, — сказал Мингус, — но это никак не сказалось на нашествии Глейстеров.
— Иначе и быть не могло. Все эти смерти Глейстеров были нормальным завершением индивидуальных временных рядов. А нам нужна смерть ранняя — самоубийство.
— Понятно: для того, чтобы ввести фактор быстрой циркуляции смерти, — задумался Мингус. — Самоубийство… Ну что ж, это будет мой последний императорский акт.
— Не твой, а мой, — поправил его Иеронимус.
— Я все еще Император, — сказал Мингус, — так что это моя обязанность.
— Во-первых, ты слишком стар, — сказал Иеронимус. — Молодой Глейстер должен умереть в самом начале своего временного ряда.
— Нам надо выбрать кого-нибудь из молодых Глейстеров, — сказал Мингус.
Иеронимус покачал головой.
— Боюсь, это должен сделать я.
— Можешь объяснить почему?
— Не считай меня эгоистом, но должен сказать, что я — настоящий Глейстер и только мое самоубийство может положить конец тому, что я начал.
— А откуда ты знаешь, что ты настоящий Глейстер?
— Интуиция подсказывает.
— Ну, это еще не доказательство!
