Кир Булычев - Голые люди
Кинжал зазвенел, ударившись о камни.
Все стояли как громом пораженные и глядели на меня.
- Ну вот, - сказала я. - Вы все свободны.
И тут ЖЕ я вынуждена была обратить взор к озеру, потому что Сато шумел и бултыхался, а вода здесь наверняка холодная - еще утонет...
Я подошла к воде и протянула руку, чтобы помочь ему выбраться на берег.
Сато перестал бултыхаться и решил утонуть, для чего погрузился с головкой в воду. Но в трех шагах от берега из этого ничего не вышло, он тут же сел на дно и вскочил, чтобы глотнуть воздуха. Воды там было чуть ниже пояса.
- Вылезай, - сказала я. - Прошу больше не хулиганить.
Но Сато лишь кинул на меня возмущенный взор и, глядя поверх моего плеча, принялся кричать своим соратникам, чтобы они схватили меня, иначе им будет плохо.
Я только хотела сказать голым людям, что речь Сато свидетельствует о его бессилии, но тут на меня навалилось стадо слонов, и я рухнула на гальку под их тяжестью.
Они ему подчинились!
Несчастные дикари рвали на мне одежду, дергали, терзали, я пыталась уговорить их не стараться так отчаянно, ведь у меня нет с собой других джинсов, но единственный, кто внял моим призываем, был директор Матур.
Он сказал дикарям:
- Держите ее, пожалуйста, покрепче. Я лучше вас знаю, как раздевать женщин.
И он довольно погано засмеялся.
Убить его я не могла, потому что дикари и в самом деле крепко держали меня за ноги и за руки, а кто-то уселся мне на голову. Матур квалифицированно раздел меня, несмотря на мои попытки сопротивляться.
К счастью, насиловать меня он не стал, в планы Сато это также не входило. Как я потом узнала, в племени у него были две свои пассии, а таких худых и жилистых баб, как я, он на дух не переносил.
Я все еще лежала, пригвожденная к камням, когда Сато подошел поближе. Вода капала с его длинных волос и коленок мне на лицо.
Он показал мне пистолет. Видно, за то время, пока меня раздевали, он успел вытащить его из тайника.
- Пускай отойдут, - сказала я, и голые люди с облегчением разошлись.
Матур стоял в трех шагах и прижимал к груди мою одежду.
- Хоть бы трусики вернул, - укорила я директора.
- Все должны быть равны, мадам, - наставительно возразил Матур. - Я был бы рад вам помочь. Но вы же видите - он вооружен и очень опасен.
Я не была уверена, что дело в оружие. Или только в оружии.
Шоколадные глазенки Матура сверкали, обвислые щеки тряслись, он виновато поглядел на Сато и спросил:
- Куда прикажете сдавать одежду?
Сато величественно показал на черную дыру у стены - наверно, там был его тайник. Матур просеменил туда и кинул мое драгоценное добро и черноту. А мне хотелось сесть на корточки, свернуться в клубок под внимательными взглядами дикарей, которые молчаливо рассматривали детали моего тела.
Но я не могла сесть на корточки, потому что взявший верх с помощью своих робких подданных Сато начал визгливо читать мне нотацию и грозить всевозможными карами, а я раздумывала, врезать ли ему еще раз, ведь я могла выбить у него пистолет и совершить военный переворот, но потому рассудила, что риск выше возможных выгод. С минуты на минуту нас отыщут и извлекут отсюда.
Когда Сато утомился, к делу подключился Матур.
- Госпожа, - говорил он, поглядывая на переводчика По-иза и рассчитывая, очевидно, что тот доведет его речи до сознания мокрого вождя, - вы неправы. Господин Сато поддерживает дисциплину, потому что только так можно контролировать таких диких людоедов, как эти.
Переводя эти слова, По-из даже съежился от негодования. Но стерпел.
- Госпожа, - продолжал Матур, разглядывая меня масляными глазками, - вы же могли нанести травму женщинам и детям!
- Детей я здесь пока не видела, - возразила я. - А что касается женщин, то до сегодняшнего дня я к ним относила и себя. Кстати, не выношу, когда мужчины кидаются на меня с ножами.
Пистолет в руке унтер-офицера дрогнул, и Матур заговорил вдвое быстрее:
- В настоящее время я не рискнул бы назвать вас женщиной, мадам Анита! Ваше поведение - не женское, нет! Вы нанесли господину Сато травму, напав на него.
- Если не можете говорить правду, тогда заткнитесь, - оборвала я Матура и почувствовала внутреннее одобрение переводчика По-иза. Но, к сожалению, это одобрение почувствовал и Сато, который только что блаженно улыбался, слушая монолог Матура, а тут, подпрыгнув, ловко ударил По-иза пяткой в бедро. Тот даже упал. А когда я кинулась ему на помощь, Сато сразу же показал мне внутренность пистолетного ствола - такую черную дырочку.
Никто не пришел на помощь стонущему переводчику.
Даже тоненькая девица - переводчица Люба осмелилась лишь приблизиться к его распростертому телу.
Я помогла переводчику встать, опасаясь, правда, что этот маньяк все же спустит курок. Но обошлось. Переводчик мне помогал. Он мог заглядывать в темную голову Сато и угадывать если не мысли его, то господствующие желания. И предупредить меня... На этот раз Сато стрелять вроде бы не намеревался. Он думал, что со мной делать. И придумал.
- Ты, толстый индус, - сказал он, ткнув пистолетом в сторону директора, - вел себя правильно. И говорил правильно. Понятно?
- Понятно, - пискнул Матур.
- Мы сейчас будем говорить. Если эта женщина будет отвечать неправильно, я буду наказывать женщину. Остальным отойти вон туда, построиться и заняться строевой подготовкой! Ответственный - Ут-бе-бе.
Молодой человек, неплохо сложенный, с приятным лицом, вытянулся в струнку и ответил:
- Слушаюсь, господин старший унтер-офицер!
И все голые люди, невзирая на пол и возраст, ушли от нас на ровную площадку. Я смотрела им вслед. И отметила еще одну важную деталь:
они шли, поджимая пальцы ног и ковыляя, как люди, которые никогда в жизни не ходили босиком и для которых такая ходьба - мучение. Где же вы потеряли ботиночки? - подумала я.
- И ты иди, - приказал Сато По-изу, который задержался, собираясь, видно, помогать нам.
По-из ушел, а я пожалела об этом - он мог бы мне подсказать и помочь. Я чувствовала, что он добрый человек. Если Сато решит меня неожиданно подстрелить, некому будет предупредить жертву.
Сато огляделся и увидел директора Матура, который послушно стоял в трех шагах от нас.
- И ты тоже! - крикнул он. - Шагать! В ногу! Я вас научу дисциплине!
Матур растерялся.
- А мне зачем? - спросил он. - Я же не дикарь.
- Ты и есть голый дикарь!
Сато издевался над толстяком, и я получила от этого злорадное удовольствие, потому что всегда и всем доказывала, что любое потворство негодяям ведет к вашему же унижению. Негодяи знают только один язык - язык силы. И я не намерена была сдаваться. Правда, я была одна, значит, придется хитрить. Будем хитрить...
