Олег Синицын - Спецхранилище. Второе пришествие
Одна из тварей прошла надо мной, наступив на запястье - я даже не почувствовал боли. Класноглазый опустился на каменный пол возле Бульвума. В когтистых лапах появился металлический шлем, который чудовище начало прилаживать на непропорциональную голову моего спутника.
- Мне жаль, что так получилось, - пролепетал Штильман. Его голос звучал в ушах, словно доносясь из трубы. - Они пообещали, что если я приведу вас в пещеру, меня не тронут. Более того, они возьмут меня с собой и я смогу увидеть их мир. Знаете, я с детства мечтал о полете в космос.
- Степан… Макарыч, - процедил я сквозь сведенные болью зубы.
- Его больше нет, - сухо ответил зам по науке.
* * *От входа пещеры нас подняли на борт катера, висящего над склоном. Сам момент перемещения я пропустил, все произошло достаточно быстро: только что вокруг стояли деревья - и вот я уже среди тесных металлических стен, окруженный высокими тенями, чьи головы растворяются в ярком свете. Бульвума рядом не было. То ли я его не увидел, то ли его подняли на борт другого судна.
Ясность ума возвращалась медленно и неохотно, мысли шевелились с огромным усилием. Гораздо лучше мне удавалось пялиться на стены и издавать неразборчивые междометия. Параллельно с этим в голове лениво плавал вопрос о капсуле с "желтой плесенью". Судя по всему, в пещере ее не было. Штильман первым делом рассказал о тайнике своим новым друзьям, после чего пришельцы заняли распадок и забрали капсулу. Ясно, что Григорий Львович убеждал меня в обратном лишь для того, чтобы завести нас с Бульвумом в эту дурацкую пещеру. И мы в нее приперлись, что было совершенно напрасно. Этот путь оканчивался полнейшим тупиком. Во всех смыслах… А если бы я отправился с Кирюхой? Я по-прежнему не был уверен в потенциальном успехе незапланированного рейда, однако он мог бы нарушить вражеский замысел. Пока красноглазые ждали бы нас в пещере, мы бы ударили в другом месте. И неизвестно, как бы в этом случае все обернулось, на чьей стороне было бы преимущество. Только что теперь думать об этом! Пустая бравада. Капсула с "плесенью" у красноглазых. А Кирюха пленен или мертв.
Катер какое-то время поднимался, прорываясь сквозь воздушные потоки. Я ощущал полет по легкому замиранию сердца. Потом борт раздвинулся, и я обнаружил, что мы уже стоим на открытой платформе под синим небом. Справа за краем тянулись белые снега Тамаринской стрелки, позади которой на много километров раскинулась тайга. Платформа располагалась высоко - выше той, на которую привезли пленных из поселка Ускут.
Едва я вспомнил о них, как потяжелело на сердце. Пришельцы захватили в плен все мирное население округи и уничтожали все военные подразделения, способные оказать им сопротивление - по поселку Научный, где имелось вооружение и техника, удар был нанесен в первую очередь. Я уж не говорю про сбитый Ми-2 и сожженные вездеходы. Зачем пришельцы это делают? Что им нужно? Зачем им "плесень"?… При случае надо будет поинтересоваться у Штильмана. Григорий Львович должен знать, он теперь, похоже, большой друг у красноглазых.
Над входом в туннель двумя ярусами выше я увидел большое выпуклое стекло, за которым находилось просторное помещение со светящимися пультами. Возле пультов маячил одинокий пришелец. Он протянул к чему-то руку, и я обнаружил, как внизу фиолетово-голубая стена силового поля разошлась, чтобы выпустить за пределы купола огромную темную конструкцию, волочимую на двух тягачах. Разум вяло отметил, что именно в эту комнату, скорее всего, поступил сигнал об активации шара-пропуска, когда мы входили под купол. Бессмысленная деталь, не имеющая ни малейшего отношения как к моей ситуации, так и к выходу из нее. Из купола мне не выбраться. Сейчас предел моих мечтаний - освободиться от сжимающих плечи железных лап.
В гофрированном туннеле стоял запах медикаментов. По нему в недра жуткого комплекса нас несла дорожка. Крючковатые пальцы пришельцев крепко обхватили плечи, и у меня не было ни единого шанса для бегства. Я разве что мог плюнуть одному из пришельцев на сапог - максимум, на который сейчас был способен мой бунтарский дух.
Туннель закончился кабиной лифта, которая полетела куда-то вниз. Вероятно, мы уже находились в центральной, башенной части корабля. Я попытался вспомнить, что размещалось в его основании, но выдающихся сведений моя память не предоставила. Широченные дюзы, огромные топливные баки, над ними - цепочки мелких окон. Нечего больше.
Насчет окон я не ошибся. Когда меня выволокли из кабины в холл, на противоположной стене я увидел ряд круглых застекленных отверстий, за которыми пестрел распадок. Долго любоваться на него не дали. Меня потащили дальше, к разъезжающимся двустворчатым дверям, за которыми оказался большой и ярко освещенный бокс. То, что я в нем увидел, ранило в самое сердце.
* * *Левая стена длиннющего коридора, в начале которого мы очутились, была выполнена целиком из стекла. За ней тянулся ряд ярко освещенных белоснежных ячеек, отмеченных иероглифами и моргающими индикаторами. В ячейках сидели, лежали, бродили, корчились люди. Усталые, измученные, стонущие, жалкие, беспомощные. Они напоминали подопытных зверей в лаборатории какого-нибудь биологического НИИ, которых отделяет от смерти один укол или надрез скальпеля. В этом унизительном положении угадывалось полное безличие пришельцев к человеческим судьбам, полная свобода делать с пленниками все, что заблагорассудится, полная безнаказанность Внутри меня всколыхнулось горячее возмущение.
При моем появлении пленники вставали с мест и подбирались к стеклам. Грязные и окровавленные ладони касались прозрачной преграды. Ко мне устремлялись измученные, отчаявшиеся лица. Рты открывались, и я с огромным трудом различал доносящееся из-за стекол:
- Помоги нам!
- Помоги нам!
- СПАСИ НАС!
Некоторые ячейки пустовали, хотя на полу остались какие-то вещи, обрывки одежды, обувь. Люди сюда больше не вернутся. Они уже получили свой укол или свой надрез скальпеля, и теперь их органы разложены по коробочкам, чтобы красноглазые могли закусить перед вылетом в карательный рейд.
За очередной перегородкой обнаружились знакомые лица. Антон, бессильно привалившийся плечом к белоснежной стенке. Хозяйка Мария, провожающая меня с болью в глазах. Восьмилетний мальчик в пуховике со Шрэком. Кирюхина жена со спящим на руках младенцем, завернутым в чью-то куртку… Эти люди появлялись и исчезали из моего поля зрения. Возможно, исчезали навсегда. Словно их не было в моей жизни…
В следующей ячейке я обнаружил психолога проекта "Ледник". Любовь Андреевна сильно исхудала, одежда висела на ней как на вешалке, на землистом лице выделялись большие измученные глаза.
